Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

• Название: «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
• Автор: Георгий Осипов
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45014-5

Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету. Разбита приборная доска. Брызги стекол от боковой форточки кабины осыпали лицо. Запахло спиртом. Жданов доложил, что огнем истребителя разворотило левый бок фюзеляжа, пробита гидросистема, затем выстрелил еще несколько очередей и сообщил, что патроны кончились…»

---

Экипажу Архангельского предстояло добыть сведения о перевозках противника от Гомеля на Бахмач и установить количество и типы самолетов на аэродромах Гомель, Злынка, Зябровка и Чернигов.

Перед экипажем Муратова стояла задача разведать перевозки немцев на участке Киев — Бахмач и самолеты на аэродроме Борисполь.

Нашему экипажу предстояло разведать войска и укрепления противника на Десне от Вересочь до Остер и самолеты противника на аэродроме Городня.

Противник в последние дни усилил свою авиационную группировку, и его истребители оказывали сильное сопротивление в воздухе. Все экипажи, назначенные на разведку, были опытные, не раз отличавшиеся при выполнении различных боевых задач. Летчики и штурманы, устроившись у стола, сколоченного из неоструганных досок, развернув карты, проложили маршруты и подготовили расчеты на фотографирование заданных объектов, а стрелки-радисты в углу командного пункта получили инструктаж от начальника связи полка.

Командир звена Архангельский, выше среднего роста, атлетического телосложения, спокойный и неспешный в движениях, внимательно изучает обстановку на карте и объекты разведки. Брови сдвинуты, образовав складку на переносице. Густые каштановые волосы лихим чубом падают на правую сторону высокого лба. Глаза темно-карие, холодные, глубоко посаженные. Ему двадцать два года, но выглядит он несколько старше. Решительный взгляд. Говорит сдержанно, со следами уральского акцента. Во время Курской битвы его приняли в члены партии. Когда Архангельского назначили командиром звена, он сплотил вокруг себя коллектив летного и технического состава и, вместе с летчиком Муратовым, сцементировал и укрепил вторую эскадрилью. С летчиками, штурманами и стрелками своего звена он систематически отрабатывал тактику отражения атак истребителей и не упускал случая напасть на вражеские самолеты и атаковать их.

Его штурман Виталий Дмитриевич Извеков, стройный, даже сидя, находится в непрерывном движении. Светлосерые живые глаза лучатся неистощимой энергией. С командиром экипажа они одногодки. Прокладывая на карте маршрут, Извеков все время рассуждает, производит расчеты, оценивает обстановку и объекты разведки. Среди летного состава Извеков заслуженно пользуется славой отважного разведчика. Из ста пятнадцати боевых вылетов, выполненных им, более пятидесяти совершено на воздушную разведку. После сквозного ранения в грудь летом 1942 года под Волчанском Извеков вернулся в строй и зимой 1942/43 года вел разведку войск, коммуникаций и аэродромов противника. В первой половине февраля 1943 года воздушной разведкой аэродромов Сталино, Ворошиловград, Славянок и Дебальцево Извеков помог вскрыть в Донбассе крупную группировку фашистской авиации, изготовившейся для поддержки наступления вражеских войск. Попутно с разведкой он наносил снайперские бомбардировочные удары, уничтожив 28 декабря 1942 года железнодорожный эшелон противника на перегоне Каменск — Миллерово[186].

По готовности экипаж Архангельского отправился к самолету и начал готовиться к вылету. Усевшись в кабину, Архангельский подал команду:

— От винтов!

— Есть от винтов! — четко козырнул командиру механик Хисамов Ш. К.

Процесс запуска двигателей, руления и пилотирования самолета вызывал у Архангельского радость. Он гордился тем, что Родина доверила ему такой сложный и могучий самолет для нанесения ударов по фашистам. Взмах флажка стартера, и бомбардировщик начал разбег. Когда на разбеге, по мере нарастания скорости, крылья самолета налились силой, Архангельский неуловимым движением оторвал его от земли и устремился на боевое задание.

Разведка оказалась трудной. Среди разрывов снарядов зенитной артиллерии и атак истребителей Архангельский провел самолет со своим экипажем по всему маршруту так, чтобы добыть разведывательные данные и уберечь самолет и экипаж от бесчисленных опасностей, подстерегавших его от взлета до посадки. Зарулив на стоянку и выключив моторы, Архангельский не спеша сошел с крыла по заботливо приставленной механиком стремянке. Потягиваясь, чтобы размять затекшее в кабине тело, он глубоко вдыхал запахи осенней травы и думал о докладе по результатам разведки и добытым данным начальнику штаба.

Стороженко сам появился у самолета на автомашине, развернул толстую тетрадь и начал опрос летчика и штурмана. Архангельский доложил, что все задание выполнено, за исключением фотографирования аэродрома в Чернигове, на подходе к которому их самолет был атакован двумя истребителями Ме-109. В воздушном бою стрелок-радист Степурин М. М. и воздушный стрелок Аксенович И. И. отбили атаки истребителей, но хвостовая часть самолета была повреждена двумя снарядами истребителей.

В девять часов взлетел на разведку экипаж летчика старшего лейтенанта Николая Дмитриевича Плахова со штурманом старшим лейтенантом Миродяном. Они прибыли к нам на пополнение в начале июня 1943 года, но за три месяца зарекомендовали себя смелыми, тактически грамотными, настойчивыми и искусными разведчиками. В десять часов Плахов доложил по радио, что задание выполнил и возвращается. Затем от экипажа поступило сообщение на командный пункт о том, что в районе Конотопа их самолет атакован двумя истребителями ФВ-190 и загорелся. После нам сообщили, что горящий самолет Плахова был снова атакован истребителями над расположением наших наземных войск. В результате самолет перешел в пикирование и весь экипаж героически погиб вместе с самолетом[187].

В ожидании следующего вылета в плохо освещенной землянке командного пункта остались мой экипаж и экипаж Муратова.

Летчик младший лейтенант Иван Егорович Муратов, высокий, стройный, быстрый в движениях, склонившись над картой заместителя начальника штаба, изучал обстановку. Время от времени он резким движением рук откидывал назад непослушные русые волосы, спадавшие на лоб. Рядом с ним склонился над картой его штурман Николай Григорьевич Черногорский, еще более высокий и могучий, чем Муратов. На крупной голове Черногорского была еще более пышная, чем у командира, шевелюра светлых волос. Красное лицо с большим носом и выгоревшими на солнце глазами украшали волевой подбородок и красивые губы. Пристальный взгляд голубых глаз штурмана устремлен на карту, пестрящую синими значками аэродромов авиации противника.

— Обмануть бы нам истребители противника, а остальное мы разведаем в лучшем виде, — вздыхает Черногорский.

— Проскочим, штурман. На небе пошла кучевка, а это нам на руку, — отвечает Муратов.

— Давай, командир, выйдем к Борисполю с юга. Там вроде дорог поменьше, значит, и связь, и оповещение у немцев похуже, — предлагает Черногорский.

Отправив на разведку экипаж Муратова, я приказал Архангельскому готовиться к повторному вылету, а сам пошел к самолету, где меня уже ожидали Желонкин, Черкасов и Балдин. В связи с гибелью экипажа Плахова нам с Желонкиным предстояло, кроме своего задания, провести разведку и оборонительных сооружений на Десне, войск противника в районе Бахмача и аэродрома в Чернигове. Еще раз просмотрев намеченный маршрут, мы с Желонкиным определили, что предстоит около четырехсот километров пролететь над территорией, занятой противником, просмотреть два аэродрома, где можно ожидать противодействия не только зенитной артиллерии, но и истребителей противника.

— Многовато, командир, мы на себя взяли, — сетует штурман.

— А что делать, если Плахова сбили?

— Как бы нам не загреметь вслед за ним, — сказал Желонкин.

Приказав стрелкам внимательнее следить за воздухом и экономить патроны, я подбодрил их, сказав, что кучевая облачность — наш союзник и с ее помощью мы постараемся достичь внезапности.

После взлета мы набрали высоту и за облаками перелетели линию фронта. Перед Новогород-Северским мы вышли под облака, взяли курс вдоль Десны и начали разведку. Весь высокий правый берег Десны был изрыт окопами и траншеями. Особенно плотными оборонительные сооружения были южнее и севернее Новогород-Северского. У Пироговки и Свердловки мы сфотографировали фашистские переправы и мощный узел сопротивления, занятый войсками на левом берегу реки перед Свердловкой. В населенных пунктах северо-западнее реки находилось много немецких автомашин и небольшие группы танков. Над Авдеевкой нас обстреляла зенитная артиллерия, но маневром со снижением я быстро вывел самолет от разрывов зенитных снарядов.

— Вправо десять, еще три вправо, пятнадцать влево, — ведет меня вдоль реки штурман.

Под крылом Украина расстилалась ширью полей, темной зеленью лесов и рощ и разноцветным ожерельем станций, нанизанных на ниточки железных дорог. Летим над берегами Десны уже пятнадцать минут. Желонкин перестал фотографировать и только отмечает на карте участки берега, подготовленные для обороны и занятые войсками.