Журнал «Если» - «Если», 2003 № 10

• Название: «Если», 2003 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. АУТСАЙДЕРЫ

Последние, конечно, иной раз становятся первыми, однако это очень настораживает окружающих. И не без основания.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО. ЗООПАРК

«Мы с тобой в одной клетке — ты и я».

Евгений ЛУКИН. СТАРЫЙ ЧАРОДЕЙ

…или Баклужинские истории.

Олег ОВЧИННИКОВ. ПОСЛЕДНЯЯ ТЫСЯЧА СЛОВ

Этиология этой странной болезни неизвестна, но последствия весьма неприятны.

Владимир АРЕНЕВ. НОВЫЙ ГУТЕНБЕРГ

Еще не родилась педагогическая система, защищенная от взлома школьных шпаргальщиков!

Дэниел ХОЙТ. СЕРЫЙ ФОН

Женщина вашей мечты оказалась виртуальной? Главное, чтобы чувства были подлинными.

Ричард ЛОВЕТТ. УРАВНИВАНИЕ

Похоже, «общество равных возможностей» достало и самих его граждан.

Леонид КАГАНОВ. НА ПОСЕЛЕНИЕ

И после этого вы все еще верите, что способны сами принимать решения?

ВИДЕОДРОМ

Рэппер в борьбе с пришельцами… Устами народа глаголет сказка… Аты-баты, шли пираты…

Сергей НЕКРАСОВ. НАДОЕВШЕЕ «СЕГОДНЯ»

Результаты интернет-опроса продолжают удивлять наших комментаторов.

Анна КОМАРИНЕЦ. СКАЗАНИЕ О СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ

Американская мифология по-английски.

Владимир МИХАЙЛОВ. ПИСЬМО БЕЗ АДРЕСА

Ради этой книги известный прозаик решил нарушить свой принцип никогда не писать рецензий.

РЕЦЕНЗИИ

С особым удовольствием критики «препарируют» отечественных авторов… Гостям тоже досталось.

КУРСОР

Урожайный август: четыре кона и масса премий.

БАНК ИДЕЙ

Лишь один из конкурсантов сумел назвать действующих лиц рассказа. Но интересных версий — в достатке.

Вл. ГАКОВ. ПОЭМА ОГНЯ

Теперь каждый знает температуру, при которой вспыхивает бумага.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Выживет ли книга? Мнения экспертов разделились.

Кир БУЛЫЧЁВ. ПАДЧЕРИЦА ЭПОХИ

Ушел великий писатель. Ушел Мастер… Ему очень хотелось написать «Падчерицу эпохи», но не было ни времени, ни сил. И вот однажды он сказал со свойственной ему самоиронией: «Ну, если я не напишу очередного рассказа, человечество, наверное, не слишком пострадает. Но если я не закончу «Падчерицу…» — все это уйдет вместе со мной».

ПЕРСОНАЛИИ

Мэтры и дебютанты.

---

«Только б не перепутать!»

Эрих сел за парту, поерзал, устраиваясь поудобнее, и нарочито не торопясь открыл контейнер. Вздохнул: «Свой!»

Считай, полдела сделано. Но расслабляться пока рано, самое сложное еще предстоит.

Прямо перед ребятами — на всю стену доска, разделенная на квадраты. Директор начал читать фамилии по списку, и каждому нужно назвать какой-нибудь номер из тех, что написаны на квадратах. Тогда квадрат проворачивается на оси, и становятся видны выбранные учеником вопросы.

Эрих выбрал тринадцатый, потому что у него это счастливое число: тринадцатого он родился — и, кстати, в тринадцатом году.

Квадрат с цифрами «1» и «3» перевернулся, Эрих прочитал вопросы, вздохнул и пододвинул к себе листки бумаги.

* * *

В учительской было жарко почти так же, как в душевой. И директор с удовольствием бы ослабил узел галстука, а то и вообще снял бы его вместе с пиджаком, как делал всякий раз, оказываясь в этой комнате. Но нельзя: высокие гости из-за границы по обмену опытом, — следует держать марку.

И истекать потом.

Учительская никогда не была рассчитана на большое количество людей, обычно здесь находились директор школы, чьи ученики сдавали экзамен, два-три наблюдателя из министерства образования да оператор, который обеспечивал техническую поддержку экзамена: от динамиков и визоров до проверки бумаги, ластиков, карандашей на вопрос наличия шпаргалок.

— Удивительно! — пропыхтел над ухом директора один из гостей. — Мы давно уже отказались от использования бумаги! Компьютеров, знаете ли, хватает. — Говорил он с раздражающим акцентом, глотая гласные и пр-р-родлевая согласные.

— Мы давно уже отказались от компьютером, — директор слишком поздно понял, что почти дословно повторил фразу тетя. Чтобы как-то замять неловкость, он принялся пояснять: — Компьютеры не годятся. Их слишком легко провести, даже если использовать просто как пишущие машинки. Но дело не только в этом. Экзамены устроены таким образом, чтобы как можно объективнее оценить знании учеников — в том числе, в экстремальной ситуации.

Он перехватил недоумевающий взгляд гостя.

— У нас тоже на бумаге и от руки почти не пишут, улыбнулся директор. «Пусть не думают, что мы — какая-нибудь отсталая страна». — Да, мы обучаем детей такому письму, но им редко приходится применять эти знания на практике. За исключением экзаменов. Подделать почерк невозможно, ответить за другого — тоже. А главное, и этом процессе не задействована электроника, которую, как я уже творил, легко обмануть.

— Вживленные нейросистемы? — понимающе кивнул гость.

— Не только. По сути, неважно, как они пытаются пас обмануть. Важно, что пытаются, и эта «гонка вооружений» только набирает обороты. Она заставляет их изощряться и изобретать совершенно невообразимые способы… получения информации из внешних источников. — (Директор вовремя сообразил, что слово «шпаргалка» вряд ли будет правильно понято гостем.) — Нынешний уровень информационных технологий открывает чересчур широкий спектр возможностей, который, как вы знаете, и пришлось сокращать до минимума всеми способами. — Он кивнул на мониторы, где видны были душевые и раздевалка. — Разумеется, такая ситуация во многом экстремальна для ребят. Но после долгих экспериментов пришли к выводу, что оптимальным является такой вариант экзамена, ответы на который дети пишут на бумаге и от руки.

— Но зачем вы даете им их бумагу, карандаши?.. Неужели… э-э-э… так сложно обеспечить их всем этим уже здесь?

— Да, это чрезвычайно усложнило бы задачу, — кивнул директор. — Видите ли, в данной ситуации дети должны получить хоть какой-то «якорь» — знакомую, привычную вещь, которая поможет им успокоиться. В результате серии экспериментов мы пришли к выводу, что карандаш, ластик и бумага оказываются очень важны в такой ситуации. Конечно, в прежние времена, когда люди писали на бумаге, эти предметы были обыденными, «безликими», если так можно выразиться, — и воспринимались по-другому. Но нынешнее поколение относится к ним иначе — как курильщик к своей трубке или музыкант к своему инструменту. Эти сравнения не совсем адекватны, но, думаю, главное отображают. Учтите, некоторые дети пишут карандашами лишь пять-шесть раз в год.

— Однако не мешает ли им это отвечать на вопросы экзамена? Если они так плохо и редко пишут от руки…

— Я не сказал, что плохо, — снисходительно улыбнулся директор. — Да, редко — но ни в коем случае не плохо. Пожалуй, это занимает у них чуть больше времени, чем у наших предков… но дело того стоит.

Гость с сомнением покосился на него, а потом ткнул пальцем в один из мониторов:

— Тогда почему этот мальчик с таким отрешенным видом водит карандашом по бумаге? Это не похоже на письмо.

— Не похоже, — согласился директор. — Наверное, он просто задумался о чем-то.

— Или не знает ответов на вопросы, — мрачно подытожил один из членов министерской комиссии.

* * *

Из всех ребят только Дылда сообразил, что к чему. Он сидел справа от Эриха и наблюдал за ним, подозревая: тот обязательно устроит что-нибудь этакое. К тому же в выбранном Дылдой билете вопросы были слишком сложные, так что он даже не пытался на них отвечать. Вот если у Эриха есть с собой «шпора», может, и Дылде чего обломится…

Но Эрих вообще ничего не предпринимал. Сидел себе, сперва листочки перебрал, как будто пересчитывал, потом взял второй сверху, пальцами по нему пробежался и давай карандашом водить, этак легонько-легонько его заштриховывать. Ну и на кой, спрашивается?!..

Дылда рассеянно следил за тем, как движется по поверхности карандаш, и вдруг увидел! Он чуть не закричал от изумления и восторга, но сдержался, только ахнул тихо.

Буквы, проступившие на листке, были почти незаметны, слишком нечеткие, мелкие. Сидел бы Дылда чуть подальше — и все бы проморгал.

Не нужно было обладать IQ академика, чтобы догадаться: под «бдительным оком» телекамер Эрих из ничего, из абсолютно чистого листка бумаги добывает ответы на свой экзаменационный билет. Как — дело десятое, об этом он потом расскажет (если захочет, конечно), а вот сейчас Дылде нужно дать ему знак, чтобы помог.

Их считали друзьями, хотя спроси кто Дылду, что он сам думает по этому поводу, не ответил бы. Не потому что глупый, а потому что не знает. Тут была не дружба, а что-то другое. Когда-то давно Дылда заступился за коротышку-новичка, только на днях переведенного в их школу, всегда носившего допотопные очки вместо удобных линз и на уроках отвечавшего лучше всех. Почему заступился? Да так… (Ладно, ладно! — просто хотел понравиться зазнайке Магде, которая умилялась видом «беззащитного» и «симпатичненького» очкарика.) Потом Эрих помог ему написать ответы на контрольной. Так они и опекали друг друга, каждый в меру своих способностей.

Но дружбы между ними не было. Или была — но в старомодном смысле этого слова. Сейчас ведь дружат, только если и тому, и другому от дружбы есть какая-то выгода. И всегда просчитывают, чтобы «не переплатить лишнего». А Дылда и Эрих дружили как получалось. Ни Дылда не считал, сколько раз спасал очкарика от местною хулиганья, ни тот — сколько раз помогал приятелю на уроках. Когда надо было, тогда и выручали друг друга.

Эрих всегда был горазд на выдумки, особенно что касается разных «шпор». Дылда иногда завидовал — не упорству его и не сообразительности, а тому азарту, восторгу, с которыми Эрих включался в игру «обмани учителей». И ведь обманывал! Даже сегодня, когда сам Дылда после прыжков в душевой уже ни на что не надеялся (свою «шпору» он зажимал пальцами ноги, но, поскакав, выронил, конечно).

Дылда перехватил взгляд Эриха. Тот уже написал свои ответы, а теперь показывал глазами сперва на листки Дылды, а потом на пол.

Вдруг Эрих шевельнулся, чтобы почесаться, и уронил свои бумаги. Дылда не «тормозил» и потянулся, как будто хотел помочь ему, а на самом деле спихнул со стола и свои листки. Остальные ребята кто с интересом, кто раздраженно глянули на них и отвернулись: каждому хватало своих проблем.

Когда они вдвоем лихорадочно подбирали разлетевшиеся страницы, Эрих молча подсунул Дылде одну из своих. Потом, уже сидя за партой, Дылда увидел: тонкими линиями на странице был обозначен прямоугольник. Который, видимо, он должен был заштриховать, как это делал Эрих.

Безумно потея от страха, Дылда взялся за карандаш. Только сейчас он начал понимать, какую невероятную работу проделал Эрих. Неясно как, но приятель Дылды ухитрился перенести на бумагу краткие конспекты ответов на все вопросы да еще запомнить, на каком листке и где именно находятся те или иные из них. Но даже не это самое сложное (с памятью у Эриха всегда было отлично) — как он смог вручную написать ответы на все билеты?!

Чудеса!

Позже Эрих объяснил: никаких чудес. Простая случайность, благодаря которой он обнаружил, что если писать с нажимом, подложив под страницу еще один чистый листок, то на нижнем текст как бы продавливается. И если его потом аккуратно заштриховать…