Журнал «Если» - «Если», 2003 № 10

• Название: «Если», 2003 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. АУТСАЙДЕРЫ

Последние, конечно, иной раз становятся первыми, однако это очень настораживает окружающих. И не без основания.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО. ЗООПАРК

«Мы с тобой в одной клетке — ты и я».

Евгений ЛУКИН. СТАРЫЙ ЧАРОДЕЙ

…или Баклужинские истории.

Олег ОВЧИННИКОВ. ПОСЛЕДНЯЯ ТЫСЯЧА СЛОВ

Этиология этой странной болезни неизвестна, но последствия весьма неприятны.

Владимир АРЕНЕВ. НОВЫЙ ГУТЕНБЕРГ

Еще не родилась педагогическая система, защищенная от взлома школьных шпаргальщиков!

Дэниел ХОЙТ. СЕРЫЙ ФОН

Женщина вашей мечты оказалась виртуальной? Главное, чтобы чувства были подлинными.

Ричард ЛОВЕТТ. УРАВНИВАНИЕ

Похоже, «общество равных возможностей» достало и самих его граждан.

Леонид КАГАНОВ. НА ПОСЕЛЕНИЕ

И после этого вы все еще верите, что способны сами принимать решения?

ВИДЕОДРОМ

Рэппер в борьбе с пришельцами… Устами народа глаголет сказка… Аты-баты, шли пираты…

Сергей НЕКРАСОВ. НАДОЕВШЕЕ «СЕГОДНЯ»

Результаты интернет-опроса продолжают удивлять наших комментаторов.

Анна КОМАРИНЕЦ. СКАЗАНИЕ О СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ

Американская мифология по-английски.

Владимир МИХАЙЛОВ. ПИСЬМО БЕЗ АДРЕСА

Ради этой книги известный прозаик решил нарушить свой принцип никогда не писать рецензий.

РЕЦЕНЗИИ

С особым удовольствием критики «препарируют» отечественных авторов… Гостям тоже досталось.

КУРСОР

Урожайный август: четыре кона и масса премий.

БАНК ИДЕЙ

Лишь один из конкурсантов сумел назвать действующих лиц рассказа. Но интересных версий — в достатке.

Вл. ГАКОВ. ПОЭМА ОГНЯ

Теперь каждый знает температуру, при которой вспыхивает бумага.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Выживет ли книга? Мнения экспертов разделились.

Кир БУЛЫЧЁВ. ПАДЧЕРИЦА ЭПОХИ

Ушел великий писатель. Ушел Мастер… Ему очень хотелось написать «Падчерицу эпохи», но не было ни времени, ни сил. И вот однажды он сказал со свойственной ему самоиронией: «Ну, если я не напишу очередного рассказа, человечество, наверное, не слишком пострадает. Но если я не закончу «Падчерицу…» — все это уйдет вместе со мной».

ПЕРСОНАЛИИ

Мэтры и дебютанты.

---

Он закусил губу и помотал головой, надеясь, что глаза его искрятся искренностью.

— Ты ведь не любишь меня, — пристально глядя исподлобья, сказала она.

— У-у… — отрицательно промычал он, понял, что сморозил глупость, и поспешил исправиться: — Угу. — Лучше, однако, не стало. — Глупышка! — нашелся он и попытался погладить ее по голове.

Она отстранилась, не отводя взгляда, покачала головой.

— Не любишь!

— Глупышка!

Она приблизилась, взяла его лицо в свои мягкие ладони.

— Ну. Неужели так трудно сказать: я люблю тебя, Света? Я же не требую невозможного. Просто скажи.

Борис пожевал губы, чуть не плача. Трудно. Иногда просто невозможно — он знал это по своему лексически благополучному прошлому. Именно эта фраза давалась ему с трудом всегда, даже когда он без напряжения оперировал «форексами», «фьючерсами» и «франшизой». А уж теперь… Он мог проо-ля-лякать ей, как француз, или проулюлюкать, как разбойник, но совершено не мог выдавить из себя эти пять звуков, когда между двумя слогами, похожими, как китайские близнецы, вклинивалась Бескомпромиссная Буква Б.

«Я люблю тебя, глупышка!» — хотелось раз за разом повторять ему, но получалось только:

— Глупышка… Глупышка…

Так называла его мама в раннем-прераннем детстве. Если верить семейной легенде, именно это слово Боря произнес первым, раньше даже, чем «мама» и «папа». И до своего второго дня рождения, услышав обращение Боренька или Бориска, недоуменно оглядывался по сторонам. Кого это вы зовете? Неужели меня? А кто же тогда Глупышка?

Он снял с пояса свой новый уником — специальный, приобретенный в отделе для глухонемых, оснащенный крошечной клавиатурой. Напрягая глаза и непослушные пальцы, вбил пять несчастных букв и нажал клавишу озвучки.

— Лю-блю, — пропищал электронный голосок, точно о порожек споткнувшись о среднюю «б».

— Глупышка… — повторил Борис, добавляя фразе человечности.

— Хватит! — Она порывисто выскочила из-за столика. — Заладил! — и бросилась мимо регистрационной стойки на улицу.

Борис тоже вскочил и бросился, но не за ней, а в номер.

Он ворвался к себе, похожий на разъяренного тигра. Невнятно мыча, принялся раскрывать чемоданы, выдергивать из шкафа выдвижные ящики и вытряхивать их содержимое на ковер. Выхватил из папки карандаш и до хруста сжал в пальцах, исторгнув вопль разочарованного хищника. Тупой, до чего же он тупой! В таком состоянии от него никакой пользы. Жаль, что в номере нет электронного повара, посетовал Борис. Разобрал бы сейчас, наверняка добыл бы чего-нибудь колющего и режущего, а так… Он пошарил взглядом в куче грубо вырванных со своих привычных мест предметов и устремился в ванную.

Искомое обнаружилось здесь, на мраморной полочке под зеркалом.

— Ура! — рявкнул он, но рявканье вышло вяканьем, «ура» без средней буквы не звучало.

Это был бритвенный станок с поражающим воображение числом плавающих лезвий. Нервными, трясущимися руками Борис начал отдирать резиновый уплотнитель. В конце концов отодрал, умудрившись при этом сделать почти невозможное — порезать палец. В принципе, это могло бы послужить поводом для судебного иска к компании-производителю «самых безопасных в мире бритв», но наверняка у них в инструкции есть пункт о вандалах. К тому же где найти адвоката для клиента, который не в состоянии сформулировать суть претензий?

Он устроился прямо в изголовье кровати, не обращая внимания на то, как кровь из порезанного пальца капает на шорты и наволочку, а из-под лезвия во все стороны разлетается кудрявая древесная стружка. С непривычки процесс заточки занял у него несколько минут, причем результат все равно выглядел довольно плачевно. А до чего неловко сидел в руке карандаш!

Когда же он в последний раз занимался этим? — роясь в папке в поисках чистого листа, попытался вспомнить Борис. Не отдавал команды голосом, не набирал на клавиатуре, а просто писал что-либо от руки. Личная подпись под документами не в счет, хотя и здесь он давно уже научился обходиться электронной копией. Получается, очень давно. Едва ли не со школы.

Медленно, стараясь, чтобы неуклюжие буквы не наползали друг на друга, Борис стал писать. Начал он так: «Той, которая сумеет разобрать мой почерк…»

Именно сейчас, беспомощный и безгласный, как новорожденный младенец, Борис остро чувствовал, что стоит на пороге новой жизни. Лучшей ли, худшей ли, наполненной привычным одиночеством и радужными перспективами карьерного роста или постоянной борьбой за выживание и теплом близкого человека. Неважно! Главное — новой.

«Кажется, я понял, — подумал Борис, и карандашный грифель замер на середине какого-то слова на «лю». — Это просто шанс. Еще один шанс. Спасибо вам, профессор!»

Владимир Аренев Новый Гутенберг

Началось с раздевалки и душа. Выпускников построили в две шеренги (мальчики направо, девочки налево) и препроводили в длинные коридоры с металлическими шкафчиками и узкими скамейками.

— Камеры, — шепнул Дылда. И показал глазами на потолок, как будто Эрих сам не видел.

— Раздевайтесь! — вещал из репродукторов голос директора школы. — Одежду и вещи оставляйте в шкафчиках, взять с собой можно только несколько листов бумаги, обычный карандаш и ластик. Вы должны сложить их в специальные контейнеры и поместить в верхний ящик шкафчика. Содержимое контейнеров пройдет тестирование, чтобы выяснить, не содержатся ли гам элементы, которые могут быть идентифицированы как незаконные носители информации. В случае обнаружения…

Ну и так далее, они эту бодягу уже слышали. Обычное дело: если на контрольных в конце четверти или полугодия школа не могла себе позволить такую проверку, то уж на выпускных экзаменах — обязательно! Магда рассказывала, что правительство даже выделяет средства тем школам, что победнее, не способным оплатить тестирование, — а у Магды отец работает в министерстве образования, уж он-то в курсе.

— Не задерживайтесь! — прогремел директор. — Раздевайтесь — и живо в душ!

Волнуется! Машинное время в «тестятнике» дорогущее, а экзамен длится не один час. Опять же, все эти души и прочие «чистки»… Набегает прилично.

Эрих с тоской подумал о тех временах, когда на экзамен можно было пронести допотопные мобилку или пейджер — громоздкие, размером с полкулака. Ему прадед рассказывал, как он сдавал историю: договорился с приятелем, прямо с экзамена скинул ему вопросы, получил ответы, записал — и готово!

Эх, были времена! А теперь? Против каждого лома свой прием: от дезодорантного пера — душ, от мини-передатчиков, вживленных под кожу, — экранирующие стены класса плюс «глушилки»… И рентгеном, говорят, просвечивают так, что никаких шансов.

Насчет рентгена Эрих не знал, а все остальное — правда. Их школа, конечно, не супербогатая, но ни одна годовая контрольная без проверки не обходится. Авторитет заведения нужно поддерживать, любит повторять наслушавшаяся всяческих умностей Магда; к тому же, действительно, их школа считается одной из самых престижных, отсюда выходят специалисты высокого класса.

Есть, правда, и такие, которых «срезают», но о них-то как раз на первых «экранах» электронных газет ничего не прочтешь. О них — только в засекреченных сводках Минобразования. Эрих знает: взламывал, читал (это когда еще надеялся найти хоть какие-нибудь недостатки в системе проверки). Уже тогда он знал, что не сдаст химию ни в жизнь, даже если все лето будет зубрить только ее: теорию-то вызубришь, а задачки как решать?!.. Да и не разбирался он во всех этих «массах ядра» и прочих «в минус сотой степени»; есть в мире вещи, которые не поймешь, сколько бы ни ломал голову.

— Встаньте под сушилки! Ноги на ширине плеч, руки на поясе. Несколько раз подпрыгните как можно выше. Еще выше! Молодцы. Теперь пройдем в класс.

«Пройдем», как же! Как будто директор в самом деле стоит вместе с ними под душем или под сушилкой (ух, горячая!.. кажется, будто по коже наждачкой прошлись, так жжет).

Нет, конечно, директор сидит сейчас в учительской вместе с комиссией, приехавшими гостями (обмен опытом!) и здешним оператором и через визоры наблюдает за классом. В который, кстати, выпускники уже вошли — как и были, без ничего.

Эрих подумал, что где-то недалеко, может, даже за этой стенкой, находится еще один такой же класс, где рассаживаются девчонки. Тоже все без ничего. Но мысль эта, в любое другое время наверняка взволновавшая бы его, сейчас показалась просто неуместной. Не до того, нужно занять места согласно именным табличкам, расставленным на каждом столе. Там уже лежат и контейнеры с их бумагой, карандашами, ластиками…

«Только б не перепутать!»

Эрих сел за парту, поерзал, устраиваясь поудобнее, и нарочито не торопясь открыл контейнер. Вздохнул: «Свой!»