Питер Грин - Смех Афродиты. Роман о Сафо с острова Лесбос

• Название: Смех Афродиты. Роман о Сафо с острова Лесбос
• Автор: Питер Грин
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0668-1

В романе современного английского писателя и ученого Питера Грина делается попытка воссоздать жизнь легендарной поэтессы античности Сафо, показать ее мир, мир любви и страданий, дружбы и предательства, чистых чувств и высокой поэзии.

---

Харакс бросил нам взгляд, полный бесстыдной самоуверенности. Он отыскал простой ключ к власти над людьми и теперь пробовал подбирать его ко всякой замочной скважине, какая только попадала в поле его зрения. Тут глаза его в раздумье остановились на белокурой головке красавца Лариха; казалось невероятным, чтобы два таких разных человека могли быть братьями. Уж не увидел ли он в Ларихе выгодный товар, обещающий немалые барыши при следующем походе?! До меня доходило немало слухов о нравах греческих колонистов в долине Нила, не говоря уже о самих египтянах: если где до прибыли коснется, там приносятся в жертву любые родственные чувства.

Но он сказал только одно:

— Я постараюсь как можно скорее предоставить тебе, отчет о сделке.

Мы с Ларихом переглянулись. Харакс противно захихикал:

— Не беспокойся. Не обману. Останешься довольна, вот увидишь. — Затем он неожиданно резко повернулся к моему двоюродному брату Агенору и спросил: — Где твоя сестра?

Лицо Агенора было подобно темной, лишенной всякого выражения маске:

— Дома. Наблюдает за приготовлениями к твоему приходу.

— Прекрасно, — сказал Харакс и снова потер ручки. — Пошли. Дел полно.

Двое мужчин не спеша удалились. Две тени: длинная и короткая, прямая и пошатывающаяся. Просто немыслимо, чтобы-два таких разных существа могли работать вместе. Гермий глянул на широкую удаляющуюся спину Харакса и смачно сплюнул на пыльную дорогу. Больше никто с места не двинулся.

— Да, да, — сказал легкий, протяжный знакомый голос позади нас. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, мой мальчик.

Мы мигом обернулись, точно куклы, которых разом дернули за нитки. В первое мгновение я не узнала высокого, покрытого загаром цвета лучшей бронзы путешественника с густой копной волос, аккуратно подстриженной бородкой и серыми глазами, исполненными презрения. Он оперся на высокий деревянный посох, изрезанный диковинными фигурами зверей и богов. У пят его, высунув язык, притулилась огромная охотничья собака. Видя, что я его не узнала, он сделал мне знак бровями и одарил ироничной улыбкой.

— Алкей! — воскликнула я и в порыве простерла к нему обе руки. — Рада приветствовать тебя дома, старина!

Самым странным в этом восклицании было то, что я произнесла это от чистого сердца. В этот неожиданный миг мы стали ближе друг к другу, чем когда-либо прежде и, к сожалению, чем когда-либо впоследствии.

— Прости мне этот порыв чувств! — сказала я. — Я не ожидала тебя увидеть. И притом — ты так изменился!

— Позволь мне ответить тебе тем же, — сказал он. — Во всяком случае, надеюсь, что ты это сказала от души.

За пять лет пребывания в Египте у него появился едва заметный, но все же узнаваемый иноземный акцент. Его взгляд скользил по моему полосатому шелковому платью, надетым на мне украшениям, останавливаясь то на гребне из слоновой кости у меня в волосах, то на моих пальцах, унизанных кольцами, то на моих накрашенных губах.

— Крохотная куколка, выросшая на острове, превратилась в блистательную стрекозу, да к тому же и знаменитую! Представь, я имел удовольствие наблюдать, как греческие воины распевали твои стихи над нильским водопадом!

— Откуда мне было знать? — улыбнулась я. — Ты никогда не писал мне об этом!

— Из Египта никто не пишет писем. Это совсем иной мир. Там считают, что за его пределами ничего не существует.

— Да ты, пожалуй, не слишком-то изменился. Как и прежде, умеешь найти оправдание всему.

— Пожалуй, что так, — сказал он и вырвался из моих объятий.

Только тут я внезапно вспомнила, что мы не одни. Алкей двинулся дальше, чтобы приветствовать остальных.

— Госпожа Йемена, — сказал он и склонился к ее протянутой руке. — Поздравляю вас с бракосочетанием. Ваш благоверный был мне добрым другом в былые дни.

— Да, знаю, — смиренно кивнула Йемена.

Мне самой было интересно знать, что же она такое знает. Впрочем, какое это имеет значение.

Затем Алкей обратился к Лариху.

— Давай пожмем друг другу руки, — сказал он, подмигивая. — Но я боюсь, что ты ослепишь меня своей красотой. В конце концов, я всего лишь простой смертный.

Конечно же Ларих никоим образом не был против подобных комплиментов. С притворной застенчивостью он опустил глаза и протянул руку ладонью вниз, как бы желая, чтобы Алкей поцеловал ее. Теперь я начала понимать, почему Ларих пользовался таким успехом в качестве виночерпия на пиршествах в городском Совете. Я — уже не в первый раз — решила, что мне нужно как следует поговорить с братом, пусть даже с риском разрыва отношений между нами, — а то, не ровен час, красота его погубит!

Но Алкей как человек бывалый не клюнул на эту приманку — он только бодро подал руку и тут же повернулся к Гермию. Ларих поморщился: до чего же привлекательное зрелище!

— Похоже, ты не одобряешь своего энергичного двоюродного брата, Гермий? — спросил Алкей.

— Одобряешь?!! — рявкнул Гермий; при этом у него так перекосился рот, будто он сжевал горькую маслину. — Ты еще говоришь «одобряешь»!!! А ты мог бы его одобрить?

Алкей пожал плечами:

— Так он же мне не двоюродный брат. Но я рассуждаю так же, как и ты. — Глаза их встретились. — Надеюсь, мы еще увидимся.

— Я тоже, — медленно произнес Гермий. — Нам с тобой нужно столько всего обсудить!

У меня возникло смутное неловкое предчувствие, но тут же исчезло.

— Конечно, — с благожелательной улыбкой сказал Алкей. (Почувствовал ли он, что у меня на уме?) — Сколько тайн хранит Египет! Мне непременно нужно выступить с публичным чтением о них! Отбою не будет от пылких юных слушательниц, жаждущих разузнать о приворотных зельях! Потом последуют вопросы от их мамаш: верно ли, что в Египте доискались до тайны бессмертия?

— А что, правда, что египетским жрецам ведом этот секрет? — спросила Аттида.

Он повернулся, мгновенно уловив ее настроение; лицо его сделалось серьезным и внимательным.

— Мудрые мужи верят в это.

Но Аттида не отвязывалась:

— А сам-то ты в это веришь?

Алкей заколебался:

— Жрецы тоже умирают. Или кажется, что умирают.

Аттида поглядела на толкущуюся за его спиной шумную пеструю толпу, заполнившую набережную. Туда-сюда двигались носильщики, согнувшись под тяжелыми кипами, водоносы, купцы, опаленные солнцем матросы из заморских стран; всюду смеялись дети; старый одноногий продавец жареной колбасы приготовлял свой товар на жаровне, которую топил древесным углем. Обе руки его были заняты, так что он прислонил свой костыль к ближайшей швартовой тумбе. Всюду сновали портовые шлюхи, ярко разнаряженные, словно попугаи; важно расхаживал тонкогубый надзиратель за рынком с весами — беда с этими торговцами, вечно грешат облегченными гирями! — вездесущие нищие-попрошайки и воришки с глазами, как у ящериц, высматривающие, у кого бы чего стянуть. Завершала картину слепая старуха с корзиной цветов.

— Не думаешь ли ты, — сказала она с сомнением, — что если бы им и в самом деле была ведома тайна бессмертия, ты мог бы прочитать это по их лицам?

— Возможно, — сказал Алкей. — А как ты думаешь, что могло бы быть написано на лице человека, смотрящего в лицо вечности?

— Я думаю, — сказала Аттида, — что лицо такого человека будет похоже на живой череп, изглоданный печалью, накопившейся после всего пережитого. Я не могу завидовать такому. Мыслимо ли вообще жить с подобным грузом? Только боги достаточно сильны и достаточно толстокожи, чтобы безнаказанно выносить все это. — Затем она заморгала глазами, как при пробуждении, провела рукой по лбу и вспыхнула: — О боги, что за смешной разговор мы ведем! Простите! Не могу понять, что на меня нашло. — Ее лицо расплылось в лучезарной улыбке, которая готова была растопить самое холодное сердце.

Тут на меня внезапно нахлынул прилив нежности. «А ведь ей всего только семнадцать!» — подумала я.

— Не стоит извинений, — мягко сказал Алкей. — Так ты считаешь, что вечность для тебя безвозвратно потеряна?

Она кивнула, блеснув глазами. Алкей перевел взгляд с нее на меня, потом опять на нее.

— Ты боишься предвидения?

— Да.

— Вижу, ты — мудрая, — кивнул он и добавил нечто совершенно не относящееся к делу: — Ходит слух, что Елена, стоявшая на стенах Трои, была всего лишь видением, сотканным из облаков и посланным туда богами исключительно затем, чтобы заварить всю эту кашу.

— Но ведь была же и настоящая Елена? — возразила я.

— Да, была. В Египте. Во всяком случае, так уверяют жрецы. Говорят, их скрижали ведутся еще с начала времен.

…И снова тень нелепого предвидения, словно шепот отдаленного грома, мелькнула в моем сознании и исчезла.

— Что же, — сказал Алкей, — у нас еще будет время о многом поговорить. — Он улыбнулся и вежливо поклонился. — Простите, мне надо присмотреть за пожитками, — сказал он и двинулся сквозь толпу.