Геннадий Андреев - Горькие воды

• Название: Горькие воды
• Автор: Геннадий Андреев
• Издательство: Посев
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1954

Г. Андреев это псевдоним Геннадия Андреевича Хомякова. Другой его псевдоним: Н. Отрадин — писатель, журналист, родился в 1906 году. В России в тридцатые годы сидел в лагере. Воевал. Попал в плен к немцам. Оказавшись в Германии, эмигрировал. Жил в Мюнхене, где работал на радиостанции «Свобода» Там же работал И. Чиннов, и они познакомились. С 1967 года Г. Андреев Хомяков поселился в США. Он писал прозу, в основном автобиографического характера. В 1950-м вышла повесть Г. Андреева «Соловецкие острова», потом очерки и рассказы «Горькие воды», повести «Трудные дороги», «Минометчики». Автобиографическая повесть «Трудные дороги» признавалась рецензентами одной из лучших вещей послевоенной эмигрантской прозы. В 1959 году Г. Андреев стал главным редактором альманаха «Мосты». В 1963 году прекратилось субсидирование альманаха, Г. Андреев все же продолжил издание на деньги сотрудников и других сочувствующих лиц до 1970 года. В 1975–1977 годах Г. Андреев был соредактором Романа Гуля в «Новом Журнале». Выйдя в отставку, поселился на берегу залива под Нью-Йорком и, по словам И. Чиннова, писал воспоминания.

---

Непоседов подписал проект, не вдаваясь в детали: он знал, что нами управляют одинаковые чувства. Я повез проект в Москву. Колышев просмотрел его, внимательно проверил расчеты, усмехнулся:

— Высоковато хватили, но ничего, рабочий класс обижать не нужно. Положение у вас скверное и не беда, если побольше заплатите, авось выправитесь. Постараюсь провести в Наркомате ваш проект, как он есть.

Колышев мне нравился всё больше. Другой на его месте, боясь, «как бы него не вышло», придрался бы, почему не сделано по типовому положению; с ним надо было бы нудно препираться за каждый процент повышения зарплаты, потом идти на компромисс и видеть, что от твоего проекта остались рожки да ножки. Колышев же не только не препирался, но и не боялся взять на себя ответственность за наш проект, хотя он и строго проверил его. Но строгая проверка в таком случае даже лучше: после нее чувствуешь себя увереннее, зная, что ошибки не допустил. Нет, с таким, человеком работать можно.

Непоседов тем временем мучил бригаду слесарей, машинистов, механика, не выпуская их с завода иногда по две смены подряд. Ему не терпелось поскорее устранить мелочные недостатки. Привезли трубки — часть чумазых принялась за ремонт котла. На заводе чувствовалось возбуждение: мы как будто готовились к наступлению.

Недели через две наш проект прогрессивной-премиальной оплаты труда вернулся из Москвы в виде утвержденного положения. Мы решили познакомить рабочих с новой системой оплаты.

В перерыве между сменами в обшарпанном заводском клубе собралось около четырехсот человек. Непоседов, председательствующий, сообщил, что с первого числа, до которого оставалось дня четыре, завод переходит на новую систему оплаты труда. Я подробно рассказал о ней, потом Непоседов предложил задавать вопросы.

Зал молчал. Но молчание не было тем тяжелым, не пробиваемым, которое обычно бывало на заводских собраниях.

------------------------------------------------------------------------

В скане отсутствовала 62 страница

------------------------------------------------------------------------

Часть рабочих, толпясь в дверях, начала выходить, а рабочие первой смены, собравшись труппами в клубе и во дворе, продолжали обсуждать новость. Переходя от группы к группе, я отвечал на новые вопросы и прислушивался к разговорам.

— Первое дело, чтоб подача не подкачала! — волновался рамщик в одной группе. — Ты мне подачу правильную дай, а за мной задержки не будет.

— А раму ты сам будешь крутить, заместо машины? — возражал другой рабочий. — Раз машина не тянет, и разговора не может быть. Брехня одна.

— Тебе всё брехня! — вскинулась на него бойкая работница. — Знаем, тебе не нужно: у тебя жена в Москву смоталась — и денежки в кармане, тебе и жизнь, масленица. А мне каждый полтинник дорог.

— Знамо дело, десятка-другая на полу не валяется, о чем говорить, — поддержал ее третий рабочий.

В другой группе мастер Комлев, строго оглядывая толпившихся вокруг рабочих, загибал пальцы левой руки:

— Подача — раз! Пилоставу на месте сидеть, а то его с собаками не сыщешь — это тебе два! Рамщикам хватит в курилке сидеть, насиделись — это тебе три!..

— Слесаря не забудь, их, дьяволов, не докличешься, — вставил один из группы.

Комлев сбился со счета и недовольно глянул на перебившего.

— Главное, порядок чтобы чик в чик был. А машина закрутит — котел-то ремонтируют!..

Ухватив под руку, Непоседов повел меня к заводоуправлению. Он тоже был весел и возбужден:

— Задали работягам перцу! Видали, как проняло? Это называется, проверка рублем!..

Секрет успеха

Первого числа, после окончания работы дневной смены, мастер Комлев сам принес рапортички за смену и не сдал их, как было заведено, моей сотруднице Вале, а положил передо мной на стол и попросил:

— А ну, посчитай.

Пока я подсчитывал, он сидел напротив и сосредоточенно следил за моим карандашом. Я вывел процент выполненин нормы — оказалось 96. Это было неожиданностью: накануне смена Комлев дала только 85 %. Я протянул мастеру руку:

— Поздравляю, дорогой товарищ Комлев! Это не по-вчерашнему.

Комлев не взял руки. Просматривая расчеты, он улыбнулся в бороду:

— Погоди проздравлять. Вишь, маленько не дотянули. Могет быть, завтра проздравишь…

Утром на другой день появился мастер ночной смены Кудрявцев, худощавый, похожий на цыгана, с угольками глаз под черными лохматыми бровями. Тоже старый рабочий и хороший мастер, Кудрявцев был молчаливым и серьезным человеком.

Его рапортички дали 95 %. Кудрявцев, словно не веря, внимательно просмотрел расчеты, что-то буркнул и ушел.

К концу работы опять явился Комлев, и не один, а с учетчиком и двумя рамщиками. Окружив стол, они напряженно следили за подсчетом. Подсчет дал 102 %.

— Хе-хе-хе! — довольно засмеялся Комлев. — Видал, едрена вошь? Стало быть, на что-то еще годимся. Вот, теперь проздравляй!

Улыбались рамщики, учетчик, их лица светились чистым довольством — мне тоже было радостно.

— А ну, посчитай, сколько ребяты заработали за смену, — попросил Комлев.

Я принялся подсчитывать и хотя процедура это длинная, посетители терпеливо ждали. Оказалось, что рамщик, раньше не получавший 8 рублей в день, заработал 11 рублей, рабочая на относке вместо 5 — 6 рублей заработала 8. Это подлило масла в огонь: из довольных лица стали весёлыми.

— Эх, мать честная! — восторгался Комлев. — А если мы 105 % дадим? Трешка прибавки — смекаешь? — толкнул он в бок одного из рамщиков. — Одним духом на четвертинку![4]

Я пошел доложить Непоседову, что мы наконец-то вытянули до 100 %. Только что закончивший проведение предложенных им мер, Непоседов тоже обрадовался:

— Я же говорил, что дело не в одном котле! Кто был прав? Котел еще через две недели будет готов, а 100 % уже в кармане. Теперь не спустят, а как котел войдет в строй — мама родная, удержу не будет!

— А может, это больше прогрессивка виновата? — подзудил я.

Непоседов засмеялся:

— По малу одно и другое действует, а нашему козырю все в масть!

«Если бы только нашему!» — подумал я, но погасил эту мысль, как все равно бесполезную.

Смена Кудрявцева дала 101 %. Уже знавший о 102 % смены Комлева, Кудрявцев буркнул:

— Они в дневной, а дневная смена всегда больше дает. На другую неделю тоже дам..

Следующие дни дали незначительный прирост, в 0,5–0,75 % и выработка больше, чем на 104 % в дневной смене и на 103 % в ночной не поднималась. Это значило, что рабочие действительно старались и выжали из оборудования все, что могли при его нынешнем состоянии. Больше выжать нельзя, — а нам нужно довести выработку хотя бы до 110 %, чтобы если не наверстать потерянное за истекшие месяцы этого года, то хоть смягчить тяжелое финансовое положение завода.

Еще дней через десять вступил в действие отремонтированный котел. В воскресенье его опробовали. А в понедельник на этот раз первым со сведениями пришел Кудрявцев. Пришел он с учетчиком, оставив в коридоре управления и во дворе чуть не всю свою смену: десяткам рабочих хотелось узнать, сколько они выработали. Не терпелось Непоседову, Уткину, парторгу, Долгову, главбуху: мой стол осадили со всех сторон.

Подсчитав, я не поверил самому себе: 118 %. Вторично, проверяя, я подсчитывал уже один: собравшиеся буйной ватагой бросились из комнаты сообщать радостную весть. Непоседов несся впереди, сияя, как генерал, выигравший сражение.

Смена Комлева дала 115 %. В следующие дни я не знал, кого поздравлять: цифры скакали, как зайцы — 120 %, 122, 125, 130 %. Я начал ощущать беспокойство: через неделю цифры скакнули за 140, потом перевалили за 150, подошли к 160… Дневная зарплата рамщиков, подскочив к 20 рублям, перевалила за 25, подошла к 30 рублям. Я схватился за голову: караул, скоро рамщики будут получать больше директора! Что останется от прибыли, приносимой перевыполнением плана? Не ошибся ли я часом в расчетах?

Такая ошибка может привести к плачевному результату: как бы не попасть во «вредители». Я тщательно проверил расчеты-основания к новой оплате. Они были верны: даже выплачивая рабочим тройную зарплату, за счет перевыполнения плана завод всё-таки получал большую прибыль. Я успокоился: цифры за меня и новая оплата, утвержденная Наркоматом, не имеет ни ошибок, ни подвоха.

В первый месяц при новой оплате рабочие получили больше, чем двойную зарплату. Главбух тоже хватался за голову: денег еще не было и он с трудом наскреб их для выдачи зарплаты. Рамщики получили на руки чистыми, за вычетом налогов и подписки на заем, почти по 500 рублей, рабочие других разрядов по 350 — 400 рублей и даже опилочнмцы-уборщицы, прежде получавшие по 110 рублей, теперь получили по 220 — 230 рублей. Впервые за много лет, а молодежь вообще в своей жизни впервые, рабочие отходили от кассы веселыми, с чувством, что их труд достаточно оплачен. И если раньше во время выдачи зарплаты бухгалтерию осаждали злые и раздраженные рабочие, требовавшие проверить, не ошиблась ли контора в расчетах, выдавая так мало, то в эту получку недовольных не было и выдача, денег проходила на удивление гладко, без обычных ругани и ссор.