Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

В чем же заключалось преимущество римского военного ис­кусства? Дельбрюк отвечает: «Оно покоилось на организации

войска в целом, которая позволя­ла концентрировать в одном мес­те очень большие массы, двигать их в порядке, снабжать, поддер­живать их связь. Этого всего не умели делать галлы. Их подавля­ла, конечно, не храбрость рим­лян, которой не уступала их соб­ственная храбрость, и не массы римских войск — совсем нет: их массы были не меньше,— но их массы были мертвы, не были спо­собны к движению. Римская куль­тура восторжествовала над вар­варством, так как сделать боль­шую массу подвижной — это есть искусство, которое дается лишь высокой культуре. Варварство на это неспособно. Римское войско являлось не только массой, но массой организованной; оно пред­ставляло собой организованный, сложный, живой организм. Сюда относились не только солдаты и вооружение, всадники и пехота, не только легаты, трибуны, центурионы, легионы, ко­горты, манипулы, центурии, дисциплина снизу, управление свер­ху, авангард, арьергард, патрули, донесения, устройство лаге­рей, но также квестор и его войско чиновников и контролеров, инженеры с их орудиями, умеющие быстро сооружать мосты, валы, блокгаузы, тараны, метательные орудия, корабли, интен­данты с их обозами, доктора с лазаретами, магазины, цейхгау­зы, полевые кузницы и т. д.».

Действительно, нельзя лучше доказать, что способ произ­водства имеет решающее значение и в области военного искус­ства, но это, конечно, не может помешать Дельбрюку бросать новые громы против исторического материализма.

5. БИТВА В ТЕВТОБУРГСКОМ ЛЕСУ

В первом томе своего сочинения Дельбрюк занимается древними временами, во втором — борьбой между германца­ми и римлянами.

Юлий Цезарь

Первый отдел этого тома по своей методологии является наи­более выдающимся из всего сочинения. Он начинается предло­жением: «Чтобы понять германс­кий способ ведения войны, необ­ходимо изучить сначала полити­ко-социальное устройство этого народа». Выводы, делаемые отсю­да Дельбрюком, не могут встре­тить никакой отрицательной кри­тики со стороны последователя исторического материализма. Ко­нечно, этим еще не сказано, что в каждом отдельном случае Дельб­рюк совершенно прав. В отдель­ных подробностях вследствие не­достаточности и недостовернос­ти источников неизбежно постоянное расхождение мнений, но против метода, при помощи которого Дельбрюк объясняет во­енное искусство германцев про­изводственными отношениями, ничего нельзя возразить.

В начале нашего летосчисле­ния германцы распадались на народности, из которых каждая владела областью в среднем до ста квадратных миль величиной. Границы области вследствие вражеских нападений не были за­селены; даже от самых удаленных населенных мест можно было достигнуть расположенного посередине страны места собра­ний в течение одного перехода.

Древнегерманский воин

Так как большая часть местности была покрыта лесом и боло­тами и жители имели лишь небольшие запашки, питаясь преиму­щественно молоком, сыром и мясом, то среднее население не могло превышать 250 чел. на квадратную милю; таким образом, отдельные народности насчитывали до 25 000 душ населения, самые крупные, возможно, — от 35 000 до 40 000. Это составля­ло от 6000 до 10 000 мужчин (за вычетом 1000 или 2000 чел. отсутствовавших), имевших право голоса и образовывавших об­щие совещательные собрания. Эти всеобщие народные собрания представляли собой высшую суверенную власть. Между Рейном и Эльбой помещалось 20 таких народностей, имена которых у нас сохранились. Германия была, следовательно, очень редко на­селена. Объяснение того, каким образом они могли противосто­ять римскому мировому государству и его закаленным в боях легионам, лежит в социальной структуре германских

Мечи германцев

народностей. Они распадались на роды, или сотни. Эти союзы называ­лись родами, потому что они образовывались не произвольно, но в зависимости от естественного происхождения; городов, в которые могло бы устремиться избыточное население, чтобы за­вязать там новые взаимоотношения, не было. Каждый оставался в том союзе, в котором он был рожден. Сотнями же роды называ­лись потому, что они включали в себя около ста семейств или бойцов. Фактически число бойцов, конечно, не могло отвечать этой цифре; слово «сотня» германцы употребляли вообще как большое круглое число. Роды составлялись не таким образом, что множество отдельных пар селилось вместе, образуя в тече­ние нескольких столетий большие роды, но таким образом, что роды, сделавшиеся слишком большими, чтобы быть в состоянии прокормиться на одном месте, делились: определенная величи­на, определенное число были таким же обязательным элементом союза, как и происхождение; название бралось как с одной, так и с другой стороны; род и сотня были одно и то же.

Род или сотня, величина которых достигала 400—1000, мо­жет быть, даже 2000 душ, размещались на пространстве от од­ной до нескольких квадратных миль и жили вместе в одной де­ревне. Свои хижины германцы строили не вплотную одна к дру­гой, но по известному выражению римского историка, «как кому нравилось, на любом месте в лесу или у источника»; и даже не как отдельные дворы, но как широко разбросанные поселения. Земледелие, которым главным образом занимались женщины и не пригодные для войны и охоты мужчины, было очень скуд­ным. В целях возделывания свежей плодоносной почвы место поселения часто перемещалось в пределах округа. Еще значи­тельно позднее германское право считало дом не неподвижной,

но передвигающейся единицей. Так как на 250 душ населения приходилась одна квадратная миля, а на 750 — около 3 квадрат­ных миль пространства, значительная часть пахотной земли не могла бы быть иначе использована. Если германцы и не были уже кочевниками, то, во всяком случае, они еще и недостаточно крепко сидели на земле.

Сородичи, бывшие в одно и то же время односельчанами, во время войны выступали одним отрядом. Поэтому еще и сейчас на севере называют военный отряд «thorp», «дерев­ня», а в Швейцарии говорят «Dorf», «деревня», вместо «Haufe», «отряд», и «dorfen», «сходиться деревней», вместо «Versammlung halten» («держать собрание»); даже наше сло­во «Truppe» («отряд»), занесенное франками к романским народам, а затем переданное последними нам, происходит от того же корня и представляет собой памятник социального устройства наших предков в те времена, относительно кото­рых не имеется никаких письменных сообщений. «Schar» («толпа»), жившая вместе и сообща выступавшая в войне, являлась одним и тем же понятием. Поэтому из одного и того же слова возникли названия: для местожительства — «дерев­ня» («Dorf») и для солдат — «отряд» («Truppe»).

Старогерманская община была, следовательно, деревней — по своему типу населения, округом — по своему объему, сот­ней — по своей величине и родом — по своей организации; земля не была частной собственностью, но принадлежала всем вместе внутри этой тесно замкнутой общины; она представляла собой, по позднейшему выражению, товарищество, марку (Markgenossenschaft).

Во главе каждой общины стояло выборное должностное лицо, которое называлось альтерманом, или гунно (Hunno), так же, как сама община называлась то родом, то сотней. Ульфила в своем переводе Библии называет сотника в Евангелии «Hundafats» («гундафатс»). У англосаксов мы встречаем «ealdorman» («эльдормен»). В Германии «гунно» в течение всех средних веков под названием «гунне, гун» обозначал деревенс­кого старосту и до сих пор еще существует в Трансильвании как «хон» («Hon»).

Альтерманы были представителями общины в мирное вре­мя и предводителями мужчин во время войны. Они жили с народом и в народе, они были такими же свободными члена­ми общины, как и все другие. Но, конечно, среди них тотчас же начало образовываться нечто вроде аристократии; в каж­дой народности были отдельные фамилии, которые стояли

Совет у германцев. Рим. Колонна Антонина

выше других членов общины не в силу существовавшего по­ложительного права, но в силу естественного преимущества, которое дается при выборах сыновьям выдающихся отцов и которое превращается затем в привычку выбирать на место умершего прежнего деятеля его сына. В этих семействах на­капливались вследствие дележа добычи, получения дани, по­дарков и военнопленных большие для германцев богатства, позволявшие им держать при себе свиту свободных людей, смелых воинов; они были обязаны жизнью и смертью своему господину и жили рядом с ним как соучастники в его богат­ствах. Народные собрания каждой народности выбирали из этих фамилий «князей», или «предводителей», которые разъезжали по округу, производя суд, входили в сношения с чужими государствами, и один из них должен был во время войны брать на себя высшее командование.