Многократор - Художник Её Высочества

• Название: Художник Её Высочества
• Автор: Многократор
• Жанр: Научная Фантастика

Произошло событие, имеющее фундаментальное значение. Написан портрет, с которого будут считываться физические законы природы и формироваться облик следующего цикла Вселенной. Сайт иллюстрирует роман «Художник Её Высочества», описывающий события, недавно произошедшие в Москве, на вашей планете. В романе закодировано место, где в Москве закопана золотая статуя. Вес статуи — 1 кг. Глаза — однокаратовые бриллианты (каждый стоит — 7000$). Статую смотрите на странице www.art-stepan.ru Удачи!

---------

В тексте полностью сохранено форматирование, орфография, пунктуация авторского текста — вдруг кто-нибудь из читателей начнёт поиски золотой статуи. Все материалы, картины, фото можно посмотреть на авторском сайте http://www.art-stepan.ru/ или http://samlib.ru/m/mnogokrator/chudoznik.shtml

---

— У нас на Земле говорят: всё что есть хорошего в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению. Ты у нас и так пространнохребетный, в три дня не обойдёшь. Тебе лишь разрешили делать оттиски в саду принцессы. Я ж тебя знаю! Пожалел бы кустики? Пусть себе выдоизразурастают?

Гораздо хуже, когда сначала было лучше, а потом стало хуже. И намного же лучше, когда сначала было хуже, а потом всё равно стало лучше. Спорить с этим никто не собирается.

Явилась Антуанетта, загорелая до того, что казалась покрашенной, разулыбалась не виновато. А накануне Бумажный, забыв про прошлые позывы скромности, натурально обнаглел. Он хорошо подумал и заявил, что хочет звездолет. Эдакий маленький бэушный звездолетик. Сам видел: на планетах с высоким уровнем техники когги стоят на улицах. Сел и на луну.

— Когги — местный транспорт. До орбиты и обратно. Тебя же такси из Москвы в Красноярск не повезет? Дальше уже используются межпланетные спин-звездолеты, а потом идут конструкции свободного полета в открытом космосе, мощные дыроколы пространства. Разница между коггом и спин-звездолетом такая же, как между ишаком и мотоциклом. А между спин-звездолетом и настоящим гиперлучевиком разница, как между самокатом и…

А Степану только самокат надо. Наставника интересуется: кто пилотом будет? Кто-кто… Сам заявитель. Сел в кресло, показал руками, ногами. Как на обыкновенном автомобиле: газ, тормоз, сигналы поворота. Рулевое колесо самолётное. Влево повернул — влево летит, вправо повернул — вправо, на себя потянул — вверх, от себя — вниз. Бортовой компьютер перепрограммируется так, чтобы общался по-русски. Кнопочное управление переводится в вербальное. К примеру, Степан ему говорит: «Апухта!» У машины будет собственное имя. Так вот, Степан структурирует задачу: «Возвращаемся домой.» Тот отвечает: «Яволь!», просчитывает маршрут, советует отклониться от метеорита, летящего в лоб, компенсирует ошибки пилота в управлении и готовит для бодрости чашечку кофе. Сам базируется на орбите, а прилетает по вызову, когда говорится в брелок на ключах пароль: «Сивка-бурка, вещая каурка» и так далее. Прилетать будет в условленное место. Проезжаешь на сто тридцать девятом до конечной, проходишь мимо «Немецкой слободки», вдоль лесополосы по перешейку, есть там такая фауобразная березка на берегу пруда…

У Терентия шерсть по спине пошла беспорядочными тонзурами, что признак неподвижности, удивления, иронии, Бумажный ещё не особенно понял разницу.

— Спрошу законодателей. Я когда в танковых частях служил, закуривался до того, что пепельница к ночи накаливалась так, что под ней клеёнка плавилась, случилось, меня назначили командиром колонны. Мы на двух танках на полигон ехали. Я впереди на головном, по пояс торчу из башни, чистый Суворов, весь из себя зазнавшийся. Вдруг железнодорожный путь. Я, как водится, напра-аво посмотрел, нале-ево — поезда не видно, и командую в ларингофон: «Колонна, вперррёд!» Потом уже ничего не помню. Очнулся на дне танка. Спрашиваю: «Мужики, что это было, вашу мать?!», а мужики сами — запеканка. Я совсем забыл про антенну. Она в три колена, по два метра каждое, ну и задела за электропровод. Лётчик, если дорога в гору пойдёт, может ведь руль у автомобиля оторвать. Без опыта-то?

— Не ври всё за один раз, оставь на завтра, — покхекал Степан. — Расскажи ещё как наложницей в гареме султана поперёк кровати…

— Слово офицера, так оно и было!

Так у художника появился летательный аппарат, и летал он на нём без всяких корочек. «Звездный городок», знаменитый на весь мир центр подготовки российских и иностранных космонавтов, пока такие сертификаты не выдает, работают штучно.

Но речь однако про Антуанетту. Написана на листе входа декларация оранжевого.

Степан как раз заметал совком щепу от разбитого в необузданном веселье рок-н-ролльного стола.

— Ба, какими ветрами? Заходи, заходи, красота моя писанная разрисованная. У нас по простому. Я чай пью и ты сядь со мной пей, я мясо ем и ты сядь со мной покури.

— Хи-хи, смешно! Приветики.

Антуанетта приблизившись с виноватым лицом кошки, полакомившейся хозяйской сметаной, легла апельсиновой головкой на плечо хозяину сметаны в том плане: не простят ли тут её, дуру? Она проголодалась.

— А как же любовь-морковь, начальник канализации?

— Да ну его! Морщинистое такое, живот дряблый розовый и, вообще, тоска зеленая!

— Понятно. Ну пошли тогда, пошушукаемся.

Нет, чтобы ответить:,Я есё маленькая сюсукаться., Антуанетта почему-то обрадовалась.

— Куда пошли?!

— Куда, куда… Ловить удачу за её скользкий рыбий хвостик.

Пока ехали за город, рассказал экс-подружке, что он прошел конкурс, победил и теперь с тремя кандидатами готовится к первому в истории Земли, засекреченному по государственным причинам, межзвездному перелету. Антуанетте понравилось. Она прижималась грудью к художнику, смеялась и была в совершенной уверенности, что скоро будет заниматься любовью на чьей-нибудь даче. Степан предложил отнестись к сказанному с серьезностью. Полет будет продолжаться всю жизнь, назад они не вернутся. Поэтому им необходимы спутницы. Ясно, для чего. Антуанетта налегла грудью особенно.

— Женщины будут выступать в качестве психологического амортизатора. Извини, если тебя коробит от такого сравнения.

— Не коробит. Я буду скафандром. Хочешь, прямо сейчас на тебя оденусь?

— Всему свое время. Но ты понимаешь правильно. Женщины должны скрасить пилотам их монотонный быт. Они, в силу половых особенностей, не могут не привнести в атмосферу героического полета свою мягкость, нежность и очарование. Есть ли в тебе эти компоненты и решимость лететь к той далекой цели?

— Есть решимость!

— Замечательно! Остается тривиальное — проверить физическую форму. Как переносишь трехкратную силу тяжести и её отсутствие?

— Я в прекрасной физической форме! Сам убедишься. Даже если буду испытываться с тремя пилотами сразу. Если пожелаешь, — подмигивает Антуанетта, плавясь от такой художественной прелюдии. Она уже готова заняться испытаниями прямо здесь, у кукурузного поля, или вон на берегу, в тенёчке от фауобразной берёзы. — Не вижу двуспальной центрифуги, хи-хи-хи.

— Всё бы тебе хиханьки да хахоньки. Над нами висит центрифуга. Апухта, ты расслышал как она тебя упростила?

— Апухта — второй пилот? — раскатилась колокольчиком, упала на спину в траву и дрыгала в воздухе чудными ножками. — Ой, Стёпка… ха-ха! Классный промоушен! Промыл уши! Давай же займемся испытаниями?

— Как хочешь, дочь моей души. Открыть люк чешуекрылый.

Фауобразную березку перерезал светящийся крест, тут же развернувшийся ромбом внутренностей когга. Антуанетта вскочила с инстинктивным намерением метнуться прочь.

— Мама..! Что это?! Я боюсь!

— Это мозаика жизни, собранная из кусочков снов.

Вступил в люк, протянул руку даме. Потрясенная Антуанетта пятилась, пока кукурузные листья не зашуршали в спину.

— Что же ты? Руку, скромный пешеход. Или я улетаю.

— Стёпа…

— Руку же! Одним всё, другим всё остальное, — в голосе пилота зазвучал металл. — Спутница космонавта должна быть рискованным человеком. Рискованные люди в наше время, что блины со сковородки — на расхват.

Когда девушка осмелилась протянуть руку, пальцы её дрожали.

— Привет, Апухта, — поздоровался Степан.

— Добрый день, — ответствовала квазиинтеллектуальная машина. — Не правда ли, сегодня чудный денёк?

Денёк что надо. Задраиваем люк и вперёд. Сила тяжести при взлете вполовину, но при любых пируэтах не вздумать компенсировать. На орбите полная невесомость. Включить панораму на всех экранах. Садись вот сюда, наша обобществлённая. Приведите спинку кресла в вертикальное положение, застегните ремни. Итак, вино раскупорено, надо его пить! Но автопилоту не наливать. Экипаж желает вам приятного полёта. И сделал с места такую свечку, что у самого, казалось, нос провалится внутрь черепа.

— Ахтунг, в небе Покрышкин! Ъяха-а-а-а!

С переворотом через бок, свинтился в кучевое облако, припевая под нос: «Первым делом, первым делом самолеты. Ну а девушки, а девушки пото-о-о-ом». Перекувыркнулся, тормознул экстремально, попадал спиной вниз, с ленцой нарисовал гигантскую восьмерку в вертикальной плоскости и снова дунул вверх, а когда Апухта сообщил: «Орбита, командор», потянул на малой скорости по широте.

— Что это было? — послышалось из чрева кресла Антуанетты.

Открылась бездна, звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна. Что тут спрашивать?

Степан равнодушно глянул на экран, по которому в чёрном, как грех, космосе катались освежающие звёздочки, выжал педаль тормоза до конца, переборол в себе как всегда нахлынувшую дурноту от невесомости и выбрался из польстерных языков.