Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

Командиру Семеновского полка князю Голицыну было поручено командовать торжественной встречей главнокомандующего. Сам царь подробно расписал, как выстроить полки, где установить пушки, как рапортовать фельдмаршалу, когда стрелять, когда играть оркестру, когда кричать «ура-а».

И вот еще не увиделся Петербург, а к повозке Шереметева прискакала полурота гвардейцев в зеленых ярких кафтанах с красными обшлагами, в шляпах с пушистыми двухцветными плюмажами, и молоденький, еще безусый ротмистр кинул два пальца к виску и, пунцовея от волнения, доложил срывающимся голосом:

— Ваше высокопревосходительство, по приказанию его величества почетный эскорт прибыл в ваше распоряжение, командует ротмистр Апраксин.

Заслыша знакомую фамилию, Борис Петрович, приложив ладонь к уху, спросил:

— Как? Как, сынок, по фамилии?

— Степан Апраксин, ваше сиятельство, — смутился юноша.

— Ну инда ладно, — махнул добродушно рукой граф. — Веди, куда тебе велено.

— За мной, — скомандовал ротмистр и поскакал впереди саней. За ним клином, имея в центре повозку фельдмаршала, поскакал почетный эскорт, оттеснив драгун охраны на задний план.

Такое начало понравилось фельдмаршалу. «Ценит государь меня, ценит, — думал он с удовлетворением и гадал: — А чей же этот хлопчик-то Степа, какого из Апраксиных? Ребенок еще, лет четырнадцать, не более, голосок-то еще детский. Ан ничего, держится молодцом. Я-то ведь тоже начинал при дворе с тринадцати лет. Ничего, выслужился. И этот, даст Бог, в генералы выйдет, чай, из родни царской».

Эскорт привел сани фельдмаршала ко дворцу, к выстроенным шпалерами гвардейцам {278}. Только ступил фельдмаршал из саней на землю, как грянула торжественная музыка. А ему навстречу с обнаженной шпагой навскидку перед носом, печатая шаг, приближался князь Голицын. И едва он остановился, музыка смолкла, и князь громко рапортовал:

— Господин фельдмаршал, ваше высокопревосходительство, гвардия его величества к вашей встрече построена. Командир Семеновского полка князь Голицын.

Что и говорить, тронут был старик этой встречей, до глубины души тронут. Хотел даже расцеловать князя, сказать ему ласковое: «Спасибо, Миша». Но, как человек военный, не стал ломать ритуал. Пусть идет, как придумал Он. Борис Петрович точно знал, кто устроил сей красивый спектакль. Ясно, государь. У него на это всегда хватало и времени, и выдумки.

Граф шел к крыльцу дворца в сопровождении Голицына между выстроенными полками под громогласное «ура-а-а!» гвардейцев. За спинами полков грохотали пушки, вздымая ввысь столь знакомый кисловатый дым пороха.

Когда он появился перед царем, по щекам его катились слезы, он отирал их рукавом, забыв, что в пальцах держит платок.

— Что с вами, Борис Петрович? — спросил царь.

— Спасибо, ваше величество, — бормотал растроганно граф. — Спасибо.

— За что?

— За честь, ваше величество, за высокую честь.

— Вы, дважды кавалер, заслужили ее, Борис Петрович. Держава в вечном долгу перед вами. Садитесь вот сюда.

Дождавшись, когда фельдмаршал успокоится, оботрет слезы, высморкается в платок, Петр сказал:

— А наш любезный Карлус-то объявился, Борис Петрович.

— Как? Где? — сразу посерьезнел фельдмаршал. И на лице от только что блестевших слез и следа не осталось, словно испарились они от такой новости.

— Ныне уже засел в Штральзунде.

— Но как он перебрался туда из Стамбула? Кто сопровождал его?

— А никто. Позор и стыд были его проводниками.

— Неужто султан не дал ему охраны?

— Ни одного человека, так он им осточертел. Скакал через Европу с одним слугой, под чужой фамилией.

— Да. Ему не позавидуешь.

— Погубил армию, а к миру никак не хочет наклоняться.

— Упрямство — пагубная вещь для монарха, — сказал Борис Петрович.

— Что верно, то верно, — согласился Петр. — Так вот, Борис Петрович, вы его начинали долбать, вам надо его и прикончить.

— Как прикажете, ваше величество, — вздохнул фельдмаршал.

— Дом где у вас? Ну, семья?

— В Москве, государь.

— А здесь есть дом?

— Есть, на той стороне.

— Перевозите семью. Устраивайтесь. А как только по весне явится первая трава коням на корм, сформируем новые дивизии, поведете полки через Польшу.

— Слушаюсь, ваше величество, — поднялся из кресла фельдмаршал вслед за царем, вставшим из-за стола.

— Ныне пожалуйте на ассамблею к светлейшему, Борис Петрович.

— Петр Алексеевич, — взмолился граф, — позволь передохнуть с дороги, чай, я не молоденький.

— Ладно, — смиловался Петр. — Отдыхай, да смотри, боле чтоб не хворал.

Так и не заикнулся Шереметев об отставке, не хватило духу быть таким неблагодарным за столь высокую честь. «Ладно, еще послужим, — оправдывал он свое малодушие. — Надо действительно кончать с Карлусом, из-за него, сукиного сына, я Мишу потерял».

Глава девятая В ДЫМУ ДИПЛОМАТИИ

Впервые графу Шереметеву представилась возможность столь долго жить в новой столице — Петербурге. Сюда же переехала и семья его, и многие домашние слуги — повара, парикмахер и даже свой поэт Петр Терлецкий, учивший когда-то Бориса Петровича польскому языку и воспевавший добродетели своего патрона.

Теперь граф стал наконец-то приобщаться к придворной жизни, присутствовать на приемах у царя и у наследника Алексея Петровича, с которым был весьма дружен еще со времен боевых действий на Украине.

И не только сам бывал на пирушках у знатных господ, но и у себя устраивал пышные приемы, не жалея вина и закусок. Впервые за много лет отметил в апреле свои именины богатым застольем, упоив не только гостей, но и всю свою дворню.

Принял фельдмаршал участие и в празднествах, посвященных Полтавской баталии, в кругу боевых товарищей того прекрасного времени. Именно эти торжества напомнили Борису Петровичу о его настоящем предназначении: «Пожалуй, пора в поход!»

Царь в этот раз не торопил Шереметева по простой причине: в Польшу фельдмаршал должен был выступить во главе двух пехотных и одной драгунской дивизий, которые еще только формировались. Шел набор и обучение рекрутов.

Перед отъездом царь призвал фельдмаршала к себе:

— Борис Петрович, по прибытии в Померанию вам надлежит готовить десант к высадке на шведскую территорию, а именно в Шонию.

— Вы считаете, это потребуется? Но если мы выбьем Карла из Штральзунда и Висмара, неужто он не запросит мира?

— Почти наверняка не запросит. Разве вы не убедились в упрямстве его? Поэтому лучше перенести военные действия на шведскую территорию. Это заставит шведов быстро склониться к миру.

— Но для десанта потребуется большой флот, государь.

— А союзники зачем? У Дании вполне достаточно кораблей для такой операции. Так что ваша основная задача после взятия Штральзунда будет подготовка десанта, Борис Петрович.

Шереметев и на этот раз не решился оставить жену дома в столице, слишком много было тут соблазнов для молодой женщины, один «племянничек» чего стоил.

— А дети? — пыталась возразить Анна Петровна.

— С детьми останутся няньки и кормилицы, тебе надлежит быть при муже.

Возражать супругу, который был более чем в два раза старше, молодая жена не решилась: ехать так ехать.

На этот раз фельдмаршальский обоз не уступал полковому по количеству повозок и груза. Зная, сколь оголожена Польша за время войны, Борис Петрович нагрузил около десятка подвод продовольствием — мукой, крупами, сухарями, медом, сушеной рыбой — всем тем, что не подвержено скорой порче.

С Шереметевым выступили пехотные полки — Репнина и Вейде и три драгунских полка под командованием Боура. Они двигались разными маршрутами, дабы легче было находить продовольствие.

В начале октября 1715 года все сошлись в Пултуске.

Фельдмаршал вызвал к себе обер-кригскомиссара Бутурлина, приказал ему:

— Иван Иванович, извольте приступить к сбору провианта для армии, старайтесь все оплачивать обывателям.

— А если не захотят продавать?

— Захотят. А если не повезут, не вступайте в излишние обязательства, посылайте драгун на экзекуцию {279} и провиант отбирайте, разумеется оплачивая и объясняя им, что армия без провианта существовать не может. Государь не велел злобить поляков. Им достало саксонских грабежей.

Но вот в ставку явился из Варшавы русский посол князь Долгорукий:

— Ваше сиятельство, обстоятельства требуют, чтоб наша армия оставалась в Польше.

— Но государь мне велел идти в Померанию и осаждать Штральзунд.

— Государь еще не знает о происходящем здесь. Дело в том, что поднимают голову сторонники Лещинского.

— Этого можно было ожидать, Карл XII опять явился в окрестностях.