Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)

• Название: МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)
• Автор: Дзюнъитиро Танидзаки
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-300-02771-5

Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) — классик японской литературы, продолжатель её многовековых традиций, один из самых значительных писателей Японии первой половины XX в. Роман «Мелкий снег» — главное и лучшее произведение Танидзаки. Написанный в жанре семейной хроники, он рассказывает о Японии 1930-х годов, о радостях и печалях четырёх сестёр Макиока, принадлежащих к старинному и богатому купеческому роду. Писатель создаёт яркую и реалистичную картину жизни Японии в годы, предшествующие Второй мировой войне. В романе гармонически сочетаются точный и беспристрастный анализ действительности и глубокий лиризм.

---

— Ну что ж, предложение действительно заманчивое. Только, наверное, Кэй-тяну будет непросто принять такое решение.

— Да он пока ещё не принял никакого решения. Всё уговаривают его ехать, а он колеблется.

— Его можно понять. Легко ли такому избалованному юноше, как он, ехать на чужбину?

— Но Кэй-тяну нужны деньги, ему уже сейчас нечем платить за дом. А ведь в Осаке не найдётся дурака, который взял бы его на службу. По-моему, лучше пойти в услужение к манчжурскому императору, чем побираться. Другой такой возможности у него не будет.

— Да, пожалуй, ты права. К тому же подобное предложение могут получить только выходцы из хороших семей.

— Вот именно. Поэтому-то им и назначают большое жалованье. Я всячески стараюсь его уговорить. Даже если он пробудет там всего лишь год или два, брат встретит его с распростёртыми объятиями, да и всё вокруг станут относиться к нему иначе, чем сейчас. Ему только нужно решиться.

— Наверное, ему грустно ехать одному. А его старенькая кормилица не собирается вместе с ним?

— Она говорит, что с удовольствием поехала бы, но у неё здесь сын и внуки, которых она не может оставить.

— А почему бы тебе не поехать с ним, Кой-сан? — сказала Юкико. — Мне кажется, ты должна помочь ему начать новую жизнь.

— Я? — удивлённо переспросила Таэко и недовольно фыркнула.

— Тебе не обязательно ехать надолго. Ты можешь пробыть там, скажем, полгода, пока Кэй-тян не освоится в новой обстановке. Если бы ты пообещала ему отправиться вместе с ним, его не пришлось бы долго уговаривать. Это тот случай, когда, ты обязана прийти ему на помощь.

— В самом деле, Кой-сан, почему бы тебе не поехать вместе с ним? — поддержала сестру Сатико. — Брат Кэй-тяна будет тебе за это признателен.

— Для меня это удобный повод порвать с Кэй-тяном, — тихим, но внятным голосом проговорила Таэко. — Иначе мы никогда не расстанемся. Ему лучше ехать одному, в чем я и стараюсь его убедить. Но он, конечно, догадывается о моих мотивах и артачится.

— Послушай, Кой-сан, — сказала Сатико, — мы вовсе не настаиваем, чтобы ты против воли шла замуж за Кэй-тяна. Речь идёт только о том, чтобы ты поехала с ним на полгода или на год. Убедившись, что он прочно стал на ноги, ты сможешь вернуться одна.

— Нет, там, в Манчжурии, мне будет ещё труднее бросить его.

— Возможно. Но тогда ты объяснишь ему, почему ваш разрыв неизбежен, и он наверняка тебя поймёт. А если нет, ты всё равно вольна в любое время уехать домой.

— Тогда он бросит всё и кинется за мною вслед.

— Да, это не исключено. Но всё же нельзя забывать, что кое-чем ты ему обязана. Если ты намерена с ним расстаться, это твоё право, но прежде ты обязана исполнить свой долг. Я так считаю…

— А чем, собственно, я ему обязана?

Видя, что дело идёт к ссоре, Сатико умолкла. Юкико, однако, не собиралась сдаваться:

— Ты что же, в самом деле считаешь, что ничем ему не обязана? Ваши отношения длятся не один год, всё считают вас женихом и невестой.

— Я давно уже хотела с ним порвать, но он не оставляет меня в покое, ходит за мной по пятам. От него одни только неприятности. Почему же я должна считать себя чем-то ему обязанной?

— Скажи, Кой-сан, а разве ты не получала от него никакой помощи? Поверь, я не хочу тебя обидеть, но разве ты не пользовалась его материальной поддержкой?

— Что за чушь! Конечно, нет!

— Ты в этом уверена?

— С какой стати я стала бы пользоваться его материальной поддержкой? Ты отлично знаешь, что я достаточно зарабатывала всё эти годы и у меня даже есть кое-какие сбережения.

— Да, ты не раз говорила об этом, но, видишь ли, есть люди, которые придерживаются на этот счёт иного мнения. Сама я, правда, не держала в руках твою чековую книжку и не могу судить о размерах твоих сбережений…

— Ты заблуждаешься, если думаешь, что у Кэй-тяна много денег. Наоборот, я всегда исходила из того, что со временем мне придётся его содержать.

— В таком случае я хотела бы спросить тебя вот о чем… — Стараясь не встречаться с Таэко глазами, Юкико вертела в руках стеклянную вазочку с хризантемой, но голос её оставался спокойным и твёрдым. — В прошлом году ты сшила себе пальто. За него заплатил Кэй-тян?

— Я же говорила: чтобы расплатиться за него, мне пришлось продать два своих кимоно и хаори. Я даже могу сказать, какие именно…

— Вот как? А «бабушка» Кэй-тяна утверждает, что пальто было сшито на его деньги. У неё даже сохранилась квитанция из ателье.

Таэко молчала.

— И муслиновое платье тоже. У неё есть и эта квитанция…

— Не стоит верить всему, что она говорит.

— Я предпочла бы ей не верить, но её утверждения отнюдь не голословны. Если она лжёт, попытайся её опровергнуть.

Таэко опять ничего не ответила. Её лицо было по-прежнему невозмутимо, но глаза неподвижно смотрели на Юкико…

— «Бабушка» говорит, что всё это началось давно и что Кэй-тян дарил тебе не только одежду, но и кольца, и броши. Она знает всё эти вещи наперечёт. По её словам, Кэй-тяна выгнали из дома за то, что он крал в магазине драгоценности для тебя.

Таэко не проронила ни слова.

— Ты говоришь, что давно хотела порвать с Кэй-тяном. Почему же ты не сделала этого раньше, например, во время романа с Итакурой?

— Не думаю, что это обрадовало бы вас тогда.

— Да, мы действительно хотели, чтобы ты вышла замуж за Кэй-тяна. Но, уверяю тебя, мы изменили бы свою точку зрения, если бы знали, что, встречаясь с Итакурой, ты тем не менее принимаешь деньги и подарки от Окубаты.

Сатико была согласна с каждым словом Юкико. Да, Таэко вполне заслужила эту встряску. Но сама Сатико никогда не осмелилась бы высказать сестре всё начистоту. Она смотрела на Юкико с удивлением и восхищением, как пять или шесть лет назад, когда та вот так же решительно и твёрдо говорила с Тацуо. Интересно, что именно позволяло робкой, застенчивой Юкико становиться вдруг такой решительной и непреклонной? Сатико хорошо помнила, как, загнанный в угол логикой её аргументов, Тацуо в конце концов был вынужден сдаться…

— Да, конечно, — продолжала между тем Юкико, — Окубата не зарабатывал денег, но разве ты можешь считать, что ничего не должна ему после того, как он тайком носил тебе ценности, по существу украденные у брата? Кстати, быть может, ты думаешь, что «бабушка» Окубаты рассказала обо всём этом из какого-то враждебного чувства к тебе. Это совсем не так — ей хочется, чтобы после всего, что для тебя сделал Окубата, ты согласилась стать его женой… Теперь, зная всё это, мы полностью с нею согласны…

Таэко по-прежнему молчала.

— Что же получается? Пока Кэй-тян имеет возможность оказывать тебе благодеяния, ты охотно их принимаешь, когда же он лишается такой возможности, ты говоришь, что знаешь хорошее место, куда можно запрятать никчёмного молодого человека, и стараешься выпроводить его в Манчжурию. Как же так можно, Кой-сан?

Таэко и этот вопрос оставила без ответа, — возможно, ей нечего было сказать в своё оправдание, а может быть, она считала бесполезным оправдываться. На протяжении всего этого монолога голос Юкико оставался совершенно спокойным. Вдруг в глазах у Таэко сверкнули слёзы, но лицо её сохраняло прежнее невозмутимое выражение. Некоторое время она сидела, уставившись в одну точку и словно не замечая, как по щекам у неё катятся слёзы, потом неожиданно поднялась и выбежала из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью. Через несколько секунд сёстры услышали, как хлопнула и входная дверь.

27

Эта необычная сцена разыгралась как раз перед обедом. Ни Тэйноскэ, ни Эцуко дома не было, а О-Хару незадолго до этого отправили куда-то с поручением. Во время разговора, происходившего в столовой, за закрытыми дверями, ни одна из сестёр не повысила голоса, и поэтому служанки пребывали в полной уверенности, что там идёт обычная мирная беседа. Только услышав, как хлопнула дверь, О-Аки заподозрила неладное и выскочила в коридор. Там никого уже не было. Заглянув в столовую, О-Аки, к немалому своему удивлению, не увидела Таэко. Сатико и Юкико накрывали стол скатертью.

— Что тебе? — спросила Сатико служанку.

— Нет… ничего… — растерянно пробормотала та.

— Кой-сан ушла. Мы будем обедать вдвоём с госпожой, — объяснила Юкико, а когда дверь за служанкой закрылась, сказала сестре: — Ничего, время от времени с Кой-сан полезно проводить такие беседы.

Больше к этому разговору сёстры не возвращались. Ни Тэйноскэ, ни Эцуко не узнали о случившейся размолвке. На следующий день Таэко не появилась в Асии, озадачив тем самым Эцуко и О-Хару: где же Кой-сан? Может быть, она простудилась?

— В самом деле, странно, — заметила Сатико. — У неё в комнате разложена работа…

Сатико опасалась, что они теперь долго не увидят Таэко, однако на следующее утро та, как ни в чем не бывало, приехала в Асию. Она приветливо поздоровалась с Юкико, и Юкико столь же приветливо ей ответила. Окубата решил не ехать в Манчжурию, сообщила она затем. Вот как? — спросила Юкико. С тех пор никто из них больше не касался этой темы.