Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)

• Название: МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)
• Автор: Дзюнъитиро Танидзаки
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-300-02771-5

Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) — классик японской литературы, продолжатель её многовековых традиций, один из самых значительных писателей Японии первой половины XX в. Роман «Мелкий снег» — главное и лучшее произведение Танидзаки. Написанный в жанре семейной хроники, он рассказывает о Японии 1930-х годов, о радостях и печалях четырёх сестёр Макиока, принадлежащих к старинному и богатому купеческому роду. Писатель создаёт яркую и реалистичную картину жизни Японии в годы, предшествующие Второй мировой войне. В романе гармонически сочетаются точный и беспристрастный анализ действительности и глубокий лиризм.

---

Наскоро откланявшись, Итани стремглав вылетела за дверь.

28

В спешке Сатико забыла спросить у Итани, когда отходит поезд. Она позвонила Итани домой, но та ещё не вернулась.

Незнакомый голос в трубке ответил, что госпожа Итани просила никого не беспокоиться в связи с проводами… К вечеру Сатико снова позвонила в Окамото. На сей раз ей удалось залучить к телефону саму Итани. Им хотелось бы непременно повидать её ещё раз перед отъездом, сказала Сатико, и в конце концов Итани сообщила ей, что едет скорым поездом, который отправляется от Санномии в девять тридцать вечера.

Макиока решили ехать на вокзал всей семьёй. По этому случаю Сатико с сёстрами оделись с особым тщанием.

С осени прошлого года, когда служили торжественный молебен в память об их родителях, Тэйноскэ ещё ни разу не видел жену и своячениц такими нарядными.

— Ты сегодня поедешь в кимоно, Кой-сан? — удивлённо спросила Эцуко, когда всё, уже одетые к выходу, сели ужинать. На Таэко было зелёное шёлковое кимоно с рисунком в виде крупных цветов камелии. Оттого, что мать и обе тёти были сегодня так изысканно одеты, Эцуко охватило праздничное возбуждение, совсем как перед поездкой на любование сакурой в Киото.

— Как я тебе нравлюсь в кимоно, Эттян?

— Честно говоря, ты мне больше нравишься в платье.

— Да, кимоно тебя полнит, — заметила Сатико.

В последнее время Таэко даже дома предпочитала одеваться по-японски. У неё были красивые ноги, поэтому ей шла европейская одежда. В кимоно же ног её не было видно, и от этого её фигурка казалась необычно приземистой и коренастой. Возможно, она переусердствовала в своём стремлении набрать вес. Но, как бы то ни было, теперь Таэко редко носила платья, объясняя это тем, что после болезни у неё постоянно стынут ноги и ей уютнее в кимоно.

— Молоденькие женщины любят одеваться по-европейски, — сказал Тэйноскэ, — но с возрастом они почему-то переходят на кимоно. Должно быть, наша Кой-сан стареет. Или взять Итани — она была в Америке, да и по роду занятий ей полагалось бы ходить в европейском платье, но она всегда в кимоно.

— Да, я ни разу не видела Итани в платье, — согласилась Сатико. — Но она и вправду уже далеко не молода. Кстати, а что мы ответим на её предложение?

— Я считаю, что вы должны ехать в Токио безотносительно к этому предложению. Ведь вам всё равно пришлось бы проводить Итани, не так ли?

— Да, ты совершенно прав.

— Наверное, мне тоже полагалось бы присутствовать на проводах, но у меня неотложные дела на службе. Поэтому ты поедешь с Юкико, а если к вам присоединится ещё и Кой-сан, будет совсем хорошо.

— Ну что ж, я с удовольствием поеду, — откликнулась Таэко. — Я уж и не помню, когда в последний раз была в Токио. Сейчас такое прекрасное время года, и потом, должна же я хоть чем-то порадовать себя после того, как пропустила поездку в Киото…

В отличие от своих сестёр Таэко ничем особенно не была обязана Итани. Она, правда, ходила к ней причёсываться, но далеко не всегда, — ей казалось, что Итани берёт со своих клиенток слишком дорого. Но Таэко нравились её прямодушие, открытость, редкая в женщине широта взглядов.

После того как её выдворили из родного дома, Таэко поняла, что мир устроен жестоко, — многие из бывших знакомых отвернулись от неё, но Итани по-прежнему относилась к ней тепло и сердечно. Она, конечно же, во всех подробностях знала о Таэко — уж где-где, а в её салоне не было недостатка во всевозможных слухах и злословии — и тем не менее старалась видеть в младшей из сестёр Макиока только хорошее. Сегодня же Итани и подавно тронула Таэко: приехав в Асию прощаться, она очень сожалела, что не застала её дома, и просила ей передать, что непременно ждёт её в Токио вместе с сёстрами.

Всякий раз, когда, появлялся новый претендент на руку Юкико, Таэко невольно ощущала себя помехой, бельмом на глазу, но приглашение Итани давало ей почувствовать, что она отнюдь не бесчестит семью Макиока, что у неё тоже есть определённые достоинства, что её можно не стыдясь выводить на люди. Уже одного этого было достаточно, чтобы Таэко сочла своим долгом проводить Итани.

— Вот и прекрасно, поезжайте втроём, — сказал Тэйноскэ. — Чем больше народу будет на проводах, тем лучше.

— Да, но главная виновница нашей поездки… — Сатико повернулась к Юкико, которая всё это время молча улыбалась. — Главная виновница нашей поездки не проявляет особого энтузиазма.

— Вот как? А почему?

— Она говорит, что, если мы поедем втроём, не на кого будет оставить Эцуко…

— Что за вздор! — воскликнул Тэйноскэ. — Уж если кому-то и надо ехать, то именно Юкико. За два или три дня с Эцуко ничего не случится.

— Конечно. Ты поезжай, сестричка, — сказала Эцуко. За последнее время она заметно повзрослела. — Ведь я остаюсь не одна, со мной будет О-Хару.

— Итак, эта проблема отпадает. Но Юкико смущает ещё одно обстоятельство.

— Какое?

Юкико тихонько рассмеялась.

— Она боится, что мы оставим её в Сибуе, — ответила за сестру Сатико. — Юкико понимает, что должна поехать в Токио проводить Итани, но возвращаться в «главный дом» ей не хочется.

— Гм, об этом я как-то не подумал.

— Но ведь мы можем и не заезжать в Сибую, — сказала Таэко.

— Нет, это невозможно, — возразил Тэйноскэ. — А если они узнают, что вы были в Токио? Как мы будем выглядеть в их глазах?

— Поэтому-то Юкико и просит меня поговорить с Цуруко, — сказать, что мы пришлём её к ним позднее, а пока хотим вернуться в Асию вместе.

— Что-то я не пойму, Юкико. Если ты так не любишь Токио, зачем тебе вообще встречаться с человеком, о котором рассказала Итани? — заметила Таэко.

— Вот именно, — подхватила Эцуко. — Я знаю, ты должна выйти замуж, но почему же обязательно за человека, который живёт в Токио?

— Ты уже понимаешь такие вещи, Эттян?

— Просто мне жаль, что Юкико придётся жить в Токио. Правда, Юкико?

— Эцуко, мне кажется, ты сегодня чересчур много говоришь, — одёрнула дочь Сатико. — Я думаю вот о чем: господин Мимаки — выходец из аристократического рода, стало быть, по происхождению он киотосец и поэтому вряд ли станет противиться переезду в Кансай. В конце концов, в Токио у него всего лишь наёмная квартира.

— Пожалуй, ты права, — согласился Тэйноскэ. — Если для него найдётся место в какой-нибудь осакской фирме, он наверняка не откажется перебраться в эти края. Ведь как-никак здесь его родина.

— И всё-таки одно дело — уроженцы Киото, и совсем другое, дело — коренные жители Осаки. Киотоские женщины всегда славились красотой, но вот киотоские мужчины, насколько мне известно, ничем особо не знамениты.

— Послушай, Сатико, не рано ли ты принялась критиковать господина. Мимаки? — сказал Тэйноскэ.

— И потом, вполне может статься, что он родился не в Киото, а в Токио. К тому же большую часть жизни он провёл за границей. Возможно, он вовсе и не похож на киотоских мужчин.

— Вы знаете, как я не люблю Токио, — промолвила Юкико, — но токийцы производят очень приятное впечатление.

Было решено, что прощальный подарок сёстры вручат Итани в Токио, но ехать на вокзал с пустыми руками было бы неприлично, и Тэйноскэ предложил купить для неё цветы. Сразу после ужина Макиока всей семьёй отправились в Кобэ за букетом, преподнести который было поручено Эцуко.

Проводы Итани нельзя было назвать особенно многолюдными, хотя, если бы она не хранила в строгой тайне время своего отъезда, на вокзале наверняка собралось бы полгорода. И всё же провожающих было человек двадцать, а то и тридцать, включая обоих братьев Итани с жёнами. (С одним из них, Фусадзиро Мураками, Макиока познакомились в своё время на смотринах; другой, врач по профессии, накануне переселился в Окамото и собирался вскоре открыть практику в Осаке.) Оказавшись на платформе, Сатико с сёстрами сразу же почувствовали, что выглядят чересчур нарядными на общем фоне, и не рискнули снять хаори.

Улучив удобный момент, Сатико поблагодарила Итани за утренний визит и сказала, что всё обсудила с мужем. Право же, они не знают, как благодарить госпожу Итани за то, что даже при теперешней занятости она продолжает принимать горячее участие в судьбе Юкико. Сатико с сёстрами почтут для себя за удовольствие присутствовать на прощальном вечере в Токио… Тэйноскэ присоединился к словам жены. Итани была в восторге: как это мило, что сёстры согласились приехать втроём! Она ждёт их непременно и завтра же позвонит им из Токио…

— Я обязательно позвоню вам завтра, — повторила Итани, высунувшись из окна вагона, когда поезд тронулся.

* * *

Итани сдержала обещание и наследующий день позвонила в Асию. Прощальный банкет состоится через три дня, в пять часов вечера, в отеле «Тэйкоку». На банкете будет всего девять человек: Итани с Мицуё, супруги Кунисима с дочерью, господин Мимаки и госпожа Сатико с сёстрами. Кстати, а где они намерены остановиться? Наверное, в доме своей старшей сестры? Но не кажется ли им, что будет удобнее, если они тоже поселятся в отеле «Тэйкоку»? В связи с празднованием две тысячи шестисотлетней годовщины основания Империи[117] всё гостиницы в Токио переполнены, но, по счастью, родственникам господина Кунисимы удалось забронировать номер в «Тэйкоку». Они готовы уступить этот номер сёстрам Макиока, а сами остановятся в доме господина Кунисимы…