Павел Карабущенко - Элитология Платона

• Название: Элитология Платона
• Автор: Павел Карабущенко
• Жанр: Публицистика

Социальными науками сегодня охотно признается, что Платон является одним из главных предтеч элитологии как науки, изучающей страту, поставляющую лидеров, раскрывающей процесс социально-политического управления в обществе, описывающей тот социальный слой, который непосредственно осуществляет это управление. Между тем фундаментальной работы, которая бы всесторонне в социокультурном ключе дала бы теоретическое обоснование этому утверждению, на сегодняшний день пока еще не существует. Имеющиеся критические (К. Поппер) или комментирующие (А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус) труды, как правило, освещают какие-то отдельные социальные или гносеологические стороны платоновского элитологического наследия и не дают цельности самой этой теории.

---

К Платону восходит и деление политики на два вида — практическую и теоретическую. Каждому из этих видов свойственно свое особое осознание политики: первому присущи реалии власти, т. е. непосредственно самой практики; второму — умозрительное ее рассмотрение, т. е. теоретическое конструирование некого идеала («политология»). По его мнению, в идеале необходимо было бы соединить оба эти вида в единый, но негативный сицилийский опыт самого Платона свидетельствует об утопичности этой его идеи.

Платон впервые в истории политологии провел типологию политического лидерства, сравнив политика со зверем. По его мнению, многие избранные по жребию политики («цари» и «жрецы») одни «походят на львов, некоторые — на кентавров и на другие подобные создания, большинство же — на сатиров и на сходные с ними существа, слабые и изменчивые: они быстро меняют свой облик и свои свойства на другие» (Политик,291а-b).

Потом эту формулу повторят и Н.Макивелли, и В.Парето. Первый, в частности, будет утверждать, что «из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков»,[310] а второй будет говорить о том, что для элитарного политического сознания характерны два типа мышления — консервативное и реформаторское, которые соответствуют двум существующим главным типам, последовательно сменяют друг друга, элит. Первый тип это — «львы» — для их сознания характерен консерватизм, грубые силовые методы правления. Второй тип — «лисы» — мастера обмана и политических комбинаций (В.Парето). Стабильность политической системы характеризуется преобладанием элиты «львов». Напротив, неустойчивая система требует прагматически мыслящих энергичных деятелей, новаторов, комбинаторов. Постоянная смена одной элиты другой — результат того, что каждый тип обладает определенным преимуществом, которое, однако, с течением времени перестает соответствовать потребностям руководства обществом. Поэтому сохранение равновесия социальной и политической системы требует постоянной замены одной элиты другой. Общество, где преобладает элита «львов», обычно застойно. Напротив, элита «лис» динамична, она обеспечивает преобразование в обществе.[311]

Платон был действительно первым из мыслителей прошлого, кто на столь высоком теоретическом уровне поднял вопрос о власти и о ее идеологическом оправдании. По его мнению, обладание властью дает большие преимущества, поэтому править должны самые достойные. Признав это, Платон, однако, тут же оговаривался, что это все должно быть в идеале. На практике же наблюдается совершенно обратное. В его диалогах «Государство» и «Политик» красной нитью проходит мысль о том, что государственная власть может оказаться в руках правителя только в результате какой-то несправедливости, которая, как правило, всегда бывает гораздо сильнее самой справедливости. Последнее определялось им как нечто, что всегда бывает «пригодно существующей власти», а точнее то, что пригодно для сильнейшего, поскольку власть есть сила. Платон высказывал также мысль о том, что наивернейшим приемом в несправедливых делах правителя является его скрытность, поскольку политик должен всегда уметь скрывать свои ошибки, которые возникают у него в результате нехватки знания, т. е. от недостатка мастерства управлять государством. Поэтому пока в государствах не будут царствовать философы, государствам не избавиться от зла, царящего в них. Платон выражал надежду, что среди потомков царей и властителей рано или поздно должны встретиться философские натуры, которые и возьмут на себя модернизацию общественного порядка.

Главная формула платоновской политической элитологии была сформулирована им в диалоге «Политик»: «никогда многие, кто бы они ни были, не смогут, овладев <специальным> знанием, разумно управлять государством; единственно правильное государственное устройство следует искать в малом — среди немногих или у одного» (287b-c). В последствии эта формула будет неоднократно повторяться многими идеологами теории элит и элитологами, как аксиома политической элитологии. Именно на этой основе и будет развито учение, которое мы могли бы назвать «элитократией».

«Элитократия». В своей «элитократической концепции» Платон исходит из того, что идеология эгалитаризма в его демократических Афинах никогда не была реальностью, а представляла собой лишь некую политическую фикцию, некую условность, за которой скрывались ее создатели, маскируя этой идеологией свою истинную политическую сущность. Платон понимал, что носителями эгалитарной теории был не афинский демос, а афинская продемократически настроенная политическая элита (практически все лидеры демократической партии Афин были выходцами из аристократических родов, как, например, Фемистокл или Перикл!). Сам «народ» никогда в полном объеме не обладал да и не мог обладать этой идеологией. Он лишь воспринимал и одобрял ту идеологическую схему, которую ему предлагала эта продемократическая элита. Платон видел и понимал эту фикцию. Поэтому его протест против этой политики вылился в формировании принципов политического аристократизма.

Так как вся политика в этом полисе строилась через ораторское искусство, то анализ политической риторики показывает, насколько господствующие в обществе стереотипы были внедрены в структуру общественного сознания. «Красноречие — говорит Платон, — есть искусство управлять умами».[312] В идеале истинное красноречие основано на подлинном знании и потому доступно только философу. Познав сущность вещей, философ придет к правильному о них мнению, а, познав природу человеческих душ, он правильно внушит свое мнение слушателям.

В свободных Афинах принципы красноречия приобрели совершенно извращенный характер. Риторика стала лживой наукой, умением вводить массы или в заблуждение, или угождать их низменным инстинктам. Платон выделяет два типа ораторов: 1) те ораторы, которые постоянно держат в уме высшее благо и стремятся, чтобы граждане, внимая их речам, сделались как можно лучше и 2) те, кто гонятся за благоволением сограждан и ради собственной выгоды пренебрегают общей, обращаясь с народом как с ребенком — только бы ему угодить и вовсе не задумываются о том, станет ли он от этого лучше или хуже (Горгий,502е).

Сам платоновский Сократ с горечью здесь восклицает: «Но ведь такого красноречия (т. е. красноречия первого типа) ты никогда и не видел! Если же ты все-таки можешь назвать подобного человека среди ораторов, скорее говори, чтобы и мне знать, кто это такой» (Там же,503b). Оказывается, что и выдающиеся афинские политики — Фемистокл, Кимон, Мильтиад и даже Перикл — не отвечает этим высоким требованиям (Там же, 503с-d). «Речи достойного человека всегда направлены к высшему благу, он никогда не станет говорить наобум, но всегда держит в уме какой-то образец» (Там же, 503е).

Платон, несомненно, выступает здесь как социолог и политолог, критически анализирующий социальную действительность своего времени. Он исходил из того, что все формы государственного устройства от олигархии до демократии отличаются лишь качеством властвующей в обществе элиты («элитократии»), которая выполняет свои функции даже и при охлократии.

Таким образом, аристократия, демократия, монархия, тирания и т. д. — все это не что иное, как разные виды элитократии. Поэтому, например, речь не может идти о борьбе аристократии с демократией, поскольку за власть в полисах борются элиты, одна из которых в своей идеологии исповедует принципы аристократизма, другая — ценности демократизма.

Критика демократии. Апология аристократии и критика демократии является одной из основных политологических и философских тем всей социальной элитологии Платона, которой он в своих произведениях уделял достаточно пристальное внимание. Указанные только что категории, представляют собой весьма стабильный тандем, что невольно наводит на мысль о том, что Платон свою апологию аристократии и саму «элитарную теорию» противопоставлял демократии и массовой психологии этого типа. [313]

Данная проблема неоднократно уже подымалась и рассматривалась как в отечественной, так и в зарубежной литературе и у нас нет сейчас возможности более детально ее анализировать.[314] Нам предстоит лишь выяснить, насколько эта критика может быть соотнесена с самой элитологией Платона.

Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что К.Поппер, защищая ценности своего «открытого демократического общества», в качестве своего основного оппонента достаточно активно использует именно платоновскую элитологию.[315] «Элитологические чары Платона» оказываются настолько внушительными, что он счел за благо развенчать этот некий, по его мнению, «миф» о Платоне и его элитарной политической философии. Согласно этой точки зрения, главная вина Платона заключалась в его активной критике принципа равенства. Основная же ошибка самого К.Поппера, на мой взгляд, заключалась в том, что он допустил отождествление Платона с идеей тоталитаризма, лишь на основе его критики демократии. Впрочем, проблема взаимоотношения Платона и Поппера еще ждет часа своего разрешения.