Павел Карабущенко - Элитология Платона

• Название: Элитология Платона
• Автор: Павел Карабущенко
• Жанр: Публицистика

Социальными науками сегодня охотно признается, что Платон является одним из главных предтеч элитологии как науки, изучающей страту, поставляющую лидеров, раскрывающей процесс социально-политического управления в обществе, описывающей тот социальный слой, который непосредственно осуществляет это управление. Между тем фундаментальной работы, которая бы всесторонне в социокультурном ключе дала бы теоретическое обоснование этому утверждению, на сегодняшний день пока еще не существует. Имеющиеся критические (К. Поппер) или комментирующие (А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус) труды, как правило, освещают какие-то отдельные социальные или гносеологические стороны платоновского элитологического наследия и не дают цельности самой этой теории.

---

Важную роль в распространении аристократических атрибутов на всю массу демоса сыграл миф об афинском автохтонизме, позволяющий афинянам считать себя «чистокровными», а значит, и «благородными» по определению.[210] Автохтонизм и общее благородное происхождение афинского народа были предметом значительной гордости граждан и часто упоминались в речах ораторов как отличительная черта, ставящая афинян выше не только неграждан, проживающих в Аттике, но и всех других полисных греков. Из факта автохтонности вытекала также идея врожденного афинского патриотизма и тесно связанной с ней идея о необходимости сохранения чистоты гражданского коллектива, недопустимости проникновения в него посторонних.

Интеграция аристократической этики и идеологии в политическую идеологию демократического государства не подрывала эгалитарных идеалов, но была, скорее, свидетельством действенности идеологической гегемонии народа. По мнению Дж. Обера, результат такой интеграции близок по своему эффекту идеологическому контролю демоса над элитой. Последней было позволено сохранить свои наиболее ценные качества, но их общественное проявление оказалось в зависимости от одобрения масс, которое давало свое согласие только с тем условием, что элита будет делить свои достоинства с народом и приносить пользу всему гражданскому коллективу.[211]

Важную роль в урегулировании спорных притязаний рядовых и элитарных афинян играла судебная риторика. Выработанная ею серия идеологических компромиссов помогала заполнить разрыв между реальностью социального неравенства и идеалом политического равенства. Комплекс ораторских приемов, успешно применявшихся участниками судебных процессов, со временем создал своего рода словарь социального посредничества, способствовавший легитимизации в глазах афинян как власти масс, так и особых преимуществ элиты. Таким образом, риторика, основанная на идеологических компромиссах, являлась одним из ключевых элементов в поддержании социального мира в Афинах.[212]

Афины второй половины IV в. до н. э. ещё оставались экономическим центром Эллады и более, чем когда-либо ранее, её интеллектуальной столицей. Политические деятели этого времени (Ликург, Демосфен, Демад, Фокион, Эсхин, Гиперид) все были ораторами. Народные собрания и суды представляли основные арены политической борьбы, и чтобы быть политиком, т. е. оказывать влияние на демос, требовалось его убедить. Оратор должен был уметь донести до аудитории свои мысли, заставить себя выслушать и поверить, а для этого надо было обладать определенными знаниями, и ораторскому искусству специально учились, некоторые ораторы были профессионалами, т. е. составляли для других лиц судебные речи, как, например, Демосфен.

В V в. до н. э. господствующая демократия имела аристократических лидеров и не могла достичь полной зрелости иначе, как под их руководством, и исчерпание кадров этих лидеров не случайно, по-видимому, совпадает с началом упадка афинской демократии, которая начинает тяготеть к охлократии. После восстановления демократии в 403–402 гг. до н. э. заметен рост антиаристократических чувств, и честолюбивому юноше уже не обязательно было иметь хорошее происхождение. Вместе с тем и в V,и в IV вв. до н. э. те политики, о ком есть информация, обладали определенным состоянием.

Считают, что сочетание «ораторы и стратеги» наиболее адекватно современному понятию «политик», «политический лидер». В V в. до н. э. две различные обязанности — оратора и стратега — выполняли одни и те же лица. Фемистокл, Аристид, Кимон, Перикл, Клеон, Никий, Алкивиад — каждый из них, по крайней мере единожды, выбирали стратегом, и все они выступали в экклесии. Слияние обязанностей оратора и стратега хорошо иллюстрирует принцип, в свое время сформулированный К.Клаузевицем: «война есть продолжение политики другими методами».[213]

Но в IV в. до н. э. происходят значительные изменения. В связи с возрастанием значения собственно экономического фактора в жизни полиса и соответственно финансов увеличивается роль финансовых магистратур, создается несколько новых должностей. Второе новое явление — разделение труда между ораторами и стратегами, политика переходит в руки ораторов. Вот характеристика одного из таких политиков — Ликурга, ученика Платона и Исократа.

Ликург принадлежал к верхушке афинского гражданства, к той части афинской аристократии, наиболее яркий образец которой представляет Перикл, — аристократии, которой ее происхождение, богатство, связи обеспечивали видное место в Афинском демократическом государстве и которая активно отстаивала демократический строй. К IV в. до н. э. значение таких фамилий упало, от кормила государственного правления их активно отталкивали «нувориши», среди аристократов росло стремление отойти от политики, но определенная часть их сохраняла традиции V в. до н. э. К числу таких аристократов старой формации принадлежал и Ликург.

Главным аспектом политики Ликурга, которым было буквально пронизано все стороны его деятельности, была идея возрождения полиса, оживления национального духа, ценностей и традиционных доблестей. Одно из проявлений этой политики — решительное преследование всех, кто не отвечал, по его понятиям, высоким критериям афинского гражданина. Другая сторона его политики проявляется в мерах, направленных против всякого рода злоупотреблений, и в его «законах против роскоши». С этим согласуется и сам образ жизни Ликурга — подчеркнутая суровость и непритязательность. Это был акт не только социальной демагогии, но и выражение определенной жизненной позиции — стремление даже внешне походить на образцовых граждан и политических деятелей прошлого, пекущихся только о благе сограждан и полиса. В русле той же самой политики — оказание почестей тем, кто, по мнению Ликурга, достойно выполнял свой гражданский долг.[214]

Весьма близко к Ликургу по идеологии стоит ещё одна титаническая фигура того времени — Демосфен. Ряд исследователей (П.Тревес, Э.Берк) считают их идейными союзниками. В первую очередь, их роднит антидемократическая тенденция их мыслей. Плутарх прямо называет Демосфена «богатейшим человеком в городе» и «крайним сторонником аристократии». В ряде речей Демосфена прорывается буквально тоска по «сильной власти».

Демосфен относится к числу тех великих деятелей прошлого, вокруг которых и в новое время продолжают бушевать такие страсти, как если бы речь шла о современнике. Патриот, доходящий до фанатизма и ограниченный в своем фанатизме, борец за свободу и демократию, не гнушающийся персидских денег, шовинист, разделяющий абсурдные концепции и тешившийся абсурдными надеждами, любитель интриг, сложивший голову за дело, которому служил, но защищавший отжившие идеалы. В Демосфене видели «святого» (Б.Нибур) и платного агента персидского царя (У.Карштедт).

Показательно отношение Демосфена к тому или иному происхождению афинского гражданина. Наиболее ярко это проявляется в речи «За Ктесифонта», где Демосфен защищает себя — идеального государственного деятеля — и обличает своего противника Эсхина, выступающего в речи как воплощение зла. Демосфен подчеркивает в своей биографии ряд моментов: он сам и его родственники происходили из лучших людей, он ходил в детстве в подобающие школы и имел «в своем распоряжении все, что необходимо человеку, которому не приходится из-за нужды делать ничего унизительного». С точки зрения Демосфена, подлинный политический деятель должен обладать хорошим происхождением, получить настоящее образование и воспитание и, наконец, быть богатым, принадлежать к имущественной верхушке полиса. Соответственно, его антипод Эсхин объявляется лишенным всего этого: у него рабское происхождение, исполненная гнусности юность, он невежда, не получивший в силу своей бедности образования, а своё богатство он нажил нечестивым и недостойным образом. Сама бедность — это нечто позорное, то, что накладывает отпечаток на всю жизнь человека.

Что касается самого Эсхина, то его концепция идеального политика полностью соответствует концепции теории элит. Идеальный политик, по его мнению, должен обладать следующими качествами: а) «он должен быть человеком хорошего происхождения и со стороны отца, и со стороны матери. Это для того, — поясняет он, — чтобы он из-за неприятностей, связанных с происхождением, не относился враждебно к законам, охраняющим демократический строй»; б) «у него должны быть предки, совершившие что-либо хорошее для народа или уж во всяком случае не питавшие к народу вражды»; в) политик должен быть рассудительным и скромным в своей повседневной жизни для того, чтобы из-за безудержной расточительности не брать взяток и не действовать вопреки интересам народа и г) он должен быть благоразумным человеком и искусным оратором. «Ибо хорошо, когда рассудительность оратора помогает ему выбирать наилучшие решения, а его образованность и красноречие убеждают слушателей». Эсхин достаточно четко вырисовывает облик демократического политического деятеля как представителя верхушки афинского общества, ибо ораторы, как правило, не принадлежали к низам и образование, необходимое для этих знаний, не было доступно широким кругам демоса.