Александр Королев - Загадки первых русских князей

• Название: Загадки первых русских князей
• Автор: Александр Королев
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-94538-096-2

Книга представляет собой попытку разобраться в самых запутанных вопросах русской истории IX–X вв., ведь по существу Киевская Русь — это иная цивилизация; мышление человека Средневековья отличалось от сегодняшнего. Временная удаленность событий русской древности, малый круг первоисточников, их ошибочные интерпретации предшествующими исследователями поставили массу вопросов перед современными учеными. Сколько Олегов было среди первых русских князей? Кто погубил киевского князя Игоря? Почему Святославу не «сиделось» в Киеве? Историк А. С. Королев приходит к ошеломляющим выводам: настоящие князья IX–X веков оказываются совершенно не похожими на их летописные портреты…

---

В связи с версией о причастности Ольги к гибели Игоря, особый интерес вызывают предания, собранные еще в 1890-х годах историком и фольклористом Н. И. Коробкой в Овручском уезде, где в древности жили древляне. Эти предания (особенно богато ими местечко Искоростень) повествуют об убийстве княгиней Ольгой своего мужа князя Игоря. В одном из них говорится о том, что Игорь купался в реке, а Ольга шла мимо с войском. Вид голого Игоря ей так не понравился, что она велела убить купальщика. Князь пытался бежать, но люди Ольги настигли его и убили. На месте его могилы Ольга велела насыпать огромный курган, так как, согласно легенде, Игорь был ее мужем. По другой легенде, Ольга убивает Игоря, не узнав его в чужой одежде. В северной части уезда Н. И. Коробка записал предание, повествующее о споре Игоря и Ольги, в ходе которого жена убила мужа. Другое предание рассказывает о семилетней осаде Ольгой Игоря в городе (причем Н. И. Коробка записал неподалеку от села, где услышал это предание, другое, сходное, которое называло этот город Искоростенем). После семи лет борьбы в осажденном городе Игорь решил вырваться из осады по подземному ходу, однако Ольга догадалась об этом и, когда Игорь вышел из подкопа его убили. В других преданиях Игорь и Ольга часто выступают во главе двух огромных враждебных войск{159}.

Эти сказания были широко распространены в Овручском уезде задолго до того, как до крестьян могла дойти информация, содержащаяся в опубликованных в XIX веке летописях. Крестьяне показывали фольклористу колодцы, из которых, якобы, Ольга пила, когда шла с войском против Игоря, или которые выкопали по ее приказу, водоемы, в которых княгиня купалась, после захвата Искоростеня, и, самое главное, огромные холмы, каждый из которых крестьяне ближайшего к нему села выдавали за курган, насыпанный Ольгой над могилой убитого ею Игоря. Ему показывали «Ольгину ванну», «Ольгину долину», «Игорев брод», «Ольгину гору», «Ольгин колодец» и т. д. О древности легенд овручских курганов свидетельствует то, что еще в 1710 году, когда В. Н. Татищев шел «из Киева с командой», при городе Коростене местные жители показывали ему «холм весьма великий на ровном месте близ речки», который назывался «Игоревой могилой»{160}. Следовательно, предания об «Игоревой могиле» существовали в этой местности самое позднее в XVII веке, а сложились, наверное, гораздо раньше.

В самом по себе существовании мест, которые предания связывали с каким-либо историческим персонажем, нет ничего удивительного. «За подобными примерами у нас ходить далеко не придется. Память независимого Великого Новгорода почти погибла в Новгородской Земле, но остались от его древней истории два лица, живущие в народных воспоминаниях: Марфа Посадница и царь Иван Грозный. К имени Марфы Посадницы примыкает все, что только имеет тень воспоминания о новгородской старине. Темное сознание о былой отдельности и независимости Новгорода выражается представлением, что когда-то там господствовала Марфа Посадница, богатая, сильная боярыня, или княгиня, которую победил и взял в плен Иван Грозный; каждую развалину, каждое древнее здание с первого вопроса о нем приписывают Марфе Посаднице: два развалившихся дома в Новгороде на Торговой стороне недавно называли домами Марфы Посадницы; ей приписывали построение таких церквей, которых она, разумеется, не строила; ей дают во владение такие местности, которыми она не владела; за нею признают такое могущество, какого она не имела. Подобно тому, плывя вниз по Волге, можно услышать, как народное предание разместило по берегам этой реки бугры Стеньки Разина: там, говорят, он останавливался с своею молодецкою дружиною обедать; там дожидался судов, плывших по Волге, чтоб их ограбить; там прятал награбленные сокровища, которые и теперь лежат за железными дверьми, за двенадцатью замками, заклятые и никому недоступные. Таких бугров могут указать целый десяток, если не более, потому что и новый, до тех пор непричастный имени Стеньки Разина, бугор легко превращается в бугор с этим именем, под влиянием фантазии рассказчика»{161}. И хотя предания о том, что Ольга убила Игоря, были разбросаны на расстоянии почти 150 верст, судить об их, если так можно выразиться, «достоверности» сложно.

Как правило, исследователи проверяют достоверность сообщений устных преданий, сравнивая их с дошедшими до нас письменными источниками. Способ этот не самый удачный, потому что в основе самих летописных сообщений, в частности, рассказа об убийстве Игоря древлянами и мести за него Ольги, также лежат устные народные предания. Некоторые из них известны в эпосах многих народов и представляют собой «бродячие» эпические сюжеты. Параллели между сказкой о царевне Змеевне и историей сожжения древлянских послов в бане мы уже проводили выше. Сравнивали мы этот сюжет и с известиями о Сигрид Гордой. Мотив мести и у Змеевны, и у Сигрид отсутствует. Исторической, в отличие от Змеевны, Сигрид мстить не за кого, она истребляет своих незадачливых женихов лишь с целью проучить мелких князьков, осмеливающихся свататься к ней.

Сожжение города посредством птиц или животных также находит себе массу параллелей в фольклоре. Так, согласно одной древней легенде знаменитый Александр Македонский сжег вражеский город с помошью тучи птиц, приказав привязать к их хвостам пакли с горящей смолой. Е. А. Рыдзевская нашла в скандинавской литературе, у Саксона Грамматика, «два рассказа о взятии города по искоростенскому способу; из них первый, о датском эпическом герое Хаддинге, локализован в Восточной Европе, по-видимому, на Западной Двине, а второй — в Ирландии, причем Саксон ссылается здесь на военную хитрость, приписываемую им выше Хаддингу. Далее — взятие города в Сицилии норвежцем Харальдом Хардрада, участвовавшим в качестве предводителя византийских варягов в походе на Сицилию в 1038–1040 гг. Для сказания о Хаддинге и для саги о Харальде характерна их русская ориентация; в саге — даже прямая связь с Русью в лице Харальда, который жил некоторое время на Руси, ушел оттуда в начале 30-х годов XI в. в Византию, а лет через 10 вернулся и женился на дочери Ярослава Мудрого, Елизавете»{162}. В Чехии было записано предание об овладении Киевом ордами Батыя в конце 1240 года с помощью горящих голубей. Н. И. Костомаров отмечал, что рассказы о поджигателях, которые «ловят голубей и воробьев, привязывают к их ножкам трут, птицы летят в свои гнезда и производят пожар», он сам слышал «от лиц, которых никак невозможно заподозрить в каком-нибудь знакомстве с русскими летописями»{163}. Таким образом, у нас нет сомнений в том, что русы Ольги взяли Искоростень и подавили восстание, но есть сомнения в правдоподобности самого способа взятия города при помощи голубей и воробьев.

Любопытно, что большинство преданий, попавших в начальную летопись, связаны с каким-нибудь материальным памятником (могилой, курганом, рвом, развалинами, церквами и др.), сохранившихся и «до сего дня». Материальный памятник служил своеобразным подтверждением «достоверности» предания. Например, рассказ о сохранении саней Ольги в Пскове и «до сего дня» служил доказательством факта поездки Ольги в Новгород или эти «сани» сами явились основой для этого предания. Для летописца казалось логичным, что более хорошо сохраняются те предания, которые не бродят среди народа, а закреплены за определенным местом и сохраняются местным населением. Летописец настолько доверял этим «краеведческим» материалам, что вносил в летопись даже те легенды, которые возникли в результате пояснения местного топонима.

Наряду с преданиями об Ольге, занесенными в летописи, известны такие же устные предания. Это разбросанные в различных местностях легенды о городах, основанных Ольгой, о местах, где она останавливалась, о ее селах, о воздвигнутых ею крестах, часовнях, церквах, о месте, на котором Ольга работала перевозчицей и где встретила Игоря и т. д. Летописные сюжеты о сожжении города птицами, о санях Ольги и другие сохранились в устных вариантах до XIX века. Все они, как и летописные предания, связаны с каким-либо материальным памятником. К такому типу преданий относятся и те, что рассказали Н. И. Коробке жители Овручского уезда. Выходит, что оснований для того, чтобы считаться достоверными у преданий Н. И. Коробки не меньше, чем у летописных. Мне могут возразить, что летописные предания были переложены на бумагу достаточно рано, и поэтому они более «качественные», чем устные. Однако, прежде чем войти в состав летописей, эти предания долго существовали в устном виде. Летописцы вносили их в своды постепенно, по мере собирания. Так, у летописцев появилось несколько версий о месте, где был похоронен Вещий Олег. С устными преданиями полемизирует летописец, рассказывая о княжеском происхождении Кия. Постепенно преданиями дополнялся и рассказ летописей о мести Ольги древлянам. Третья и четвертая мести были внесены в летописи позднее остальных. Достаточно долго они бытовали в народной среде, но никто не считает, что они менее достоверны, чем те, что появились в летописи раньше (первая и вторая). Любопытно то, что каждая из «местей» представляет собою законченный рассказ, независимый от других. Получается, в устном варианте Ольга «мстила» за Игоря «меньше», чем в летописном. Поэтому в летописи древляне оказались эдакими «простаками», позволившими себя неоднократно обмануть и, в конце концов, погубить. Все это свидетельствует о том, что в древности существовало множество преданий о смерти Игоря, гораздо больше, чем вошло в летопись. Сами летописцы продолжали доверять устным преданиям об Ольге и позднее, в XIV, XV и XVI веках. Эти предания вошли в «Степенную книгу» и другую житийную литературу об Ольге, в позднее летописание и используются историками в качестве источника, несмотря на многовековое существование в устном варианте.