Кирилл Черевко - Серп и молот против самурайского меча

• Название: Серп и молот против самурайского меча
• Автор: Кирилл Черевко
• Издательство: Вече
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94538-328-7

Книга известного япониста К.Е.Черевко — первое комплексное исследование военно-политической истории взаимоотношений СССР и Японии с середины 1920-х до середины 1940-х гг. Многие выводы и положения сформулированы впервые в отечественной историографии. Так, автор оценивает «Меморандум Танака» как фальшивку, подготовленную милитаристскими кругами Японии. Впервые сделана попытка выявить провокационную роль просоветских группировок в МНР в возникновении пограничных конфликтов. В Тройственном пакте автор видит угрозу прежде всего для США и Великобритании, а не для СССР, подчеркивая его антизападный характер. Разграничиваются понятия «советско-японская война» и «участие СССР в войне на Тихом океане», дается оценка психологического аспекта поражения Японии в войне в связи с утратой Сахалина и Курильских островов.

---

В действительности, как это признал Токийский трибунал, что видно даже из приведенной цитаты, вытеснение советских пограничников с высот Заозерная и Безымянная должно было бы начаться после упомянутых дополнительных консультаций, если в результате их император отдаст приказ, санкционирующий начало боевых действий японских войск.

После возражений Хирохито в ту же ночь из Токио руководству японской армии в Корее была направлена телеграмма с приказом № 204 о временном приостановлении начала военных действий, так как правительством Японии было принято решение попытаться урегулировать конфликт по дипломатическим каналам, не исключая возможности прибегнуть к соответствующим мерам в зависимости от изменения обстановки[144].

«29 июля небольшой отряд советских войск нарушил линию границы, продвинувшись на южных (обращенных к Маньчжурии) склонах сопки Сячаофэн (Безымянная), расположенной в 2 км к северу от сопки Чанкуфэн (Заозерная), — пишет японский историк X. Ёсии, — и начал укреплять свои позиции»[145].

Получив об этом донесение, командующий 19-й дивизией генерал-лейтенант К. Одака единолично решил, что наступил момент, свидетельствующий о таком изменении обстановки, которое требует прибегнуть к соответствующим мерам, т. е. к применению силы, для того, чтобы вытеснить советских пограничников с высоты Безымянная. После разведки боем силами одной роты японцы сломили сопротивление красноармейцев, но позднее были отброшены подоспевшим к ним подкреплением.

Для достижения успеха своего контрудара командир 19-й дивизии японских войск принял произвольное решение о необходимости занять господствующую над зоной конфликта сопку Заозерную и 31 июля двинул туда основные силы своей дивизии, сообщив вышестоящему руководству, что предпринимаемые им меры вызваны якобы новым нарушением границы с советской стороны.

В ответ на эти действия из ставки японской армии пришел приказ ограничиться оборонительными действиями и, не пересекая государственной границы, вести бой силами одной 19-й дивизии.

Но в ответ на предыдущие нападения японских войск в период со 2 по 6 августа советские войска дважды переходили в наступление силами до двух дивизий с применением танков, авиации и артиллерии.

Вплоть до 10 августа включительно 19-я дивизия японских войск, неся огромные потери, вела ожесточенные оборонительные бои[146].

4 июля М. Сигэмицу в беседе в НКИД СССР заявил, что японское правительство планировало урегулировать конфликт в районе к западу от озера Хасан как локальный дипломатическими средствами, и предложил для этого приостановить военные действия.

М.М. Литвинов согласился на предложение японского посла при условии отвода японских войск за пределы рубежей, установленных Хунчуньским протоколом, как они были истолкованы советской стороной, в соответствии с красной линией, обозначающей границу по вершинам сопок, которая проведена на приложенной к этому протоколу карте.

Однако М. Сигэмицу снова подверг сомнению интерпретацию прохождения этой линии по всему водоразделу сопок и высот, тянувшемуся с севера на юг в районе к западу от озера Хасан, и сказал, что эту карту японцы видят впервые.

В ответ на это М.М. Литвинов настаивал на своей прежней позиции, заявив, что «о замене Хунчуньского соглашения другим не может быть и речи[147], хотя японский посол вопроса об этом не ставил.

7 августа он вновь предложил М.М. Литвинову взаимно прекратить военные действия, оставив войска на занимаемых ими позициях с тем, чтобы создать комиссию из представителей СССР, Маньчжоу-го и Японии для определения линии границы.

Советский нарком отверг это предложение, потребовав отвести войска Квантунской армии также из зоны конфликта в районе железнодорожной станции Гродеково, севернее высоты Заозерная[148].

После вытеснения японцев в результате ожесточенных боев 6–9 августа за линию, обозначенную на карте, приложенной к Хунчуньскому протоколу, как ее понимала советская сторона, 10 августа японская сторона, потеряв 600 человек убитыми и 2,5 тыс. человек ранеными[149] (при советских потерях 792 человека убитыми и 3279 ранеными) [150], согласилась на прекращение военных действий с 11 августа с взаимным оставлением войск СССР и Японии на позициях, где они находились на предыдущий день.

«Для редемаркации спорного участка границы, — писал Л.Н. Кутаков, — создавалась смешанная комиссия. Советская сторона настаивала, чтобы она работала на основе договоров и карт, снабженных надписями полномочных представителей России и Китая. Японцы предлагали учесть и эти и другие материалы, которые обещали предъявить позже»[151].

11 августа военные действия были прекращены, и, вопреки утверждениям печати о том, что советский флаг развевается на вершине сопки Заозерная, представитель МИД Японии на пресс-конференции «с горечью» заявил, что он установлен «не на самой вершине (расположенной на самой границе между СССР и Маньчжоу-го по Хунчуньскому протоколу. — К. Ч.), а чуть-чуть в стороне»[152]. Занятие войсками СССР не только советской части высоты Заозерная, но и всей высоты Безымянная после интенсивного артиллерийского обстрела этих высот, т. е. и ее несоветской части, подтверждают и другие источники[153].

Согласие советской стороны на создание смешанной комиссии по редемаркации границы и признание спорным ее участка в районе конфликта, о чем писал Л.Н. Кутаков, являлось, по нашему мнению, принципиальной уступкой японской стороне, которая ставила под сомнение справедливость позиции СССР в течение всего предшествующего периода. Создание такой комиссии представляется противоречащим согласию СССР признать спорность линии границы и провести ее «редемаркацию».

Заключение Токийского трибунала гласило, что «цель нападения и его результаты, если бы оно было успешным, достаточны, по мнению трибунала, для того, чтобы считать эти военные действия войной», и что сами «операции японских войск носили явно агрессивный характер»[154].

Кроме того, изъявительное наклонение вывода о том, что это была война и притом агрессивная, противоречит сослагательному наклонению в отношении оказавшихся в действительности нереальными, лишь предполагаемыми Токийским трибуналом, результатами военных действий японских войск по отстаиванию своей версии прохождения границы на участке, в конечном счете признанной советской стороной спорной.

К тому же выводу, что правительство Японии, или, по крайней мере, совет пяти ее министров, развязало агрессивную войну в районе озера Хасан, противоречит текст процитированного выше решения части его правительства (пяти министров) о применении вооруженной силы в этом пограничном конфликте только при следующих трех условиях:

1) возникновении чрезвычайной ситуации, под которой понималось нарушение границы советскими войсками; 2) после дополнительных переговоров с соответствующими властями; 3) после получения приказа императора.

При вынесении оценки этих действий Японии против СССР как агрессивной войны, в отличие от ее несомненно агрессивной войны против Китая 1937–1945 гг., важно было бы учесть возражения императора как высшего руководителя против развязывания такой войны и тот факт, что, как признается Токийским трибуналом, он был введен в заблуждение относительно согласия на применение силы против СССР со стороны министра иностранных дел и морского министра.

Утверждение Токийского трибунала и вслед за этим советских историков о том, что Япония заранее готовилась к войне с СССР и что от нее его избавил решительный отпор, который был дан японским войскам Советским Союзом в канун Второй мировой войны, несостоятельно, так как война Японии с Китаем и СССР одновременно была невозможна, кроме того, не учитывались разведывательные донесения из Токио Рихарда Зорге в 1936–1938 гг.

В 1936 г. Зорге подчеркивал: «Япония не сможет выступить как активный союзник Германии… По этим причинам преждевременно ставить вопрос о войне Японии и Германии против России»[155].

В 1937 г. он сообщил: «Японская экспансионистская политика может быть направлена с севера (на юг — К.Ч.). Поскольку Япония продвигалась в Южный Китай, ее экономические, политические и военные интересы в отношении проблем Юга встали на первый план. Этот факт означает, что Сибирь не является главной целью японской экспансии»[156].

Зимой 1938 г. Р. Зорге информировал: «Война против СССР не начнется ни весной, ни летом 1938 г.»[157]. Летом того же года о событиях у озера Хасан он писал: «Вряд ли этот случайно возникший инцидент расширится»[158].

Член группы Зорге советник премьера X. Одзаки в июле 1938 г. сообщал Зорге: «Правительство и армия… опасаются, как бы этот инцидент не перерос в войну между Японией и Советским Союзом[159].

Такая оценка ни в коей мере не означала оправдания наступательных военных действий командования японских войск, дислоцированных в Корее и Маньчжурии, которое было предпринято без приказа из Токио, да к тому же в спорном районе и на территории иностранного государства.