Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

— Правильно. Архитектура — это и градостроение со всеми вопросами, решение которых обеспечивает нормальную жизнь города.

— Вот и прекрасно. Дело в том, что в последние годы архитекторы стали, как, к примеру, врачи, специализироваться в разных разделах архитектуры.

Коваль поинтересовался этими разделами и, внимательно на меня посмотрев, спросил, в каком разделе я специализировался или специализируюсь. Я ответил, что окончил институт в сорок первом году и только сейчас начинаю работать по специальности. О том, что хочу работать в области градостроения, я промолчал.

— В этой работе требуется участие санитарной и пожарной инспекции. Это не проблема — я им позвоню. А вас прошу возглавить эту работу, сразу к ней приступить и постараться побыстрей ее проделать: начнут восстанавливать эти предприятия — потом их оттуда не выковырнешь. Вот только транспортом помочь не могу — сам пешком хожу.

— Это ничего, лучше познакомлюсь с городом. Правда, времени уйдет больше.

— Что поделаешь! — Коваль вздохнул, позвонил и сказал вошедшей секретарше: — Пригласите Натужного. Председатель горплана, — пояснил он мне.

Вошел низенький, щупленький, рыжеватый человек с такими толстыми стеклами в очках, что его глаза казались неправдоподобно маленькими.

— Где список предприятий? — сказал Коваль.

— Он еще не готов, — уныло ответил председатель горплана.

Коваль вскочил и молча стал дергать вниз то одну, то другую полу пиджака. Потом сел, отдышался и спокойно сказал:

— Так работать невозможно, Петр Никитич.

— А что я могу сделать? — так же уныло спросил Петр Никитич. — Вы же знаете — срочные сведения облплану. А какой у меня штат? Все самому приходится делать.

— Могли бы предупредить меня, чтобы я напрасно не отрывал архитектора от работы.

Натужный молчал, молчал так же уныло, как и говорил.

Договорились о характере сведений, о количестве экземпляров и о том, что завтра утром я этот список получу у Натужного. Отпустив Натужного, Коваль позвонил Панченко, и вскоре я услышал, что он назвал мою фамилию и воскликнул:

— А! Так вы его уже знаете? Вот и прекрасно. Ну, тогда сами с ним договоритесь. Передаю ему трубку.

Условился с Юлией Герасимовной, что завтра утром приду к ней со списком предприятий. Потом Коваль по этому же вопросу звонил в пожарную инспекцию.

18.

Деловитостью и тем, что руководствуется письмом Калинина, Коваль, несмотря на дерганье пиджака, произвел хорошее впечатление. И дело он затеял полезное, хотя — что эта промышленная мелюзга по сравнению с металлургическими гигантами! Возвращаясь к себе на работу, я подумал о том, как бы Коваль отнесся к предложению не восстанавливать эти гиганты, а строить их заново в ином месте: подхватил бы эту идею или отверг как нереальную. Не зная его достаточно, ответить на этот вопрос я не смог. Как было бы хорошо, если бы эту идею он поддержал! Но, несмотря на безотчетную симпатию к Ковалю, я так же безотчетно склонялся к мысли, что в том, важнейшем для города, вопросе он нас не поддержит.

В коридоре облкоммунхоза встретил Стрейчека.

— Я вам хочу показать открытку с адресом, который вас, возможно, заинтересует. Сейчас принесу, — сказал он, зашел в комнату, из которой только что вышел, сразу вернулся, дал мне открытку и скрылся в той же комнате.

Открытка оказалась дореволюционной, а адрес на ней такой:

Хутор Лихий.

Успеновской волости Староказачинского уезда.

Губерния указана не была. Посмотрел на штемпель, погасивший марку: открытка отправлена из Староказачинска, а, значит, указывать губернию не было надобности. Дату не помню, текст не читал.

Мне хотелось вычертить схематический план города с вариантами размещения металлургических заводов, но не было подходящей бумаги. Попросить у Андрея Ильича? Спросит, зачем понадобилась? Ну, и пусть! Все равно он знает, чем мы занимаемся. Но Андрей Ильич принес пол-листа полуватмана и задал только один вопрос: «Хватит?» Хватило вполне: я задумал схему в масштабе 1:50000, именно схему, на которой были бы показаны только Днепр, условно — железные дороги и станции, упрощенно — рельеф (возвышенности и балки), контурами — жилые районы, отдельные крупные поселки и оба варианта размещения металлургических заводов. Работа была морочливая: Днепр и все, что на левом берегу, я брал из нашего складного генплана с уменьшением в два с половиной раза; ситуацию правого берега — с карты области, подаренной Андреем Ильичем, с увеличением не помню во сколько раз. Карта была без рельефа, и я, поколебавшись показывать ли по памяти огромные разветвленные балки, которые мы видели, решил их нанести, а после посоветоваться с Андреем Дмитриевичем — карандаш всегда можно стереть. Хотелось схему выполнить в туши, но где взять рейсфедер или чертежное перышко? Возвращая открытку Антонину Карловичу, я его поблагодарил:

— Адрес очень интересный. А теперь это — один населенный пункт.

— Формально. А как были город, село и хутор, так и остались. Да еще на этой территории к ним добавились многочисленные поселки, но единого населенного пункта как не было, так и нет.

— Сейчас нет. А будет один город, к тому идет.

— Возможно, и будет. Я не доживу. Но хорошо ли это будет — такой огромный город?

— Это зависит от того, каким он будет. Кому-то нравятся большие города, кому-то не нравятся — не в этом дело. Во всем мире идет концентрация населения в городах, и нам этого не избежать. Задача в том, чтобы создать в городах благоприятные условия для жизни. Я убежден, что у нас, при отсутствии частной собственности это гораздо легче, чем в других странах.

— Какие там благоприятные условия, если город загазован? Вот вам и плановое хозяйство, и отсутствие частной собственности! Что в них толку, если дышать нечем?

— Ну, в Червоноказачинске так получилось. Но надо ли обобщать?

— А вы не были в Днепропетровске? Откуда бы ветер ни дул, город или загазовывается, или задымляется, или заносится цементом. А в Макеевке вы были? Или в Горловке, Мариуполе? Да в любом городе Донецкого бассейна. Я не знаю ни одного крупного промышленного города с благоприятными условиями жизни.

— А Харьков?

— Харькову повезло: там нет ни металлургических, ни химических, ни цементных заводов.

Харьков — счастливое исключение. Дело в том, что о благоприятных условиях никто не думает и о здоровье человека никто не беспокоится. Вот и представьте, каково будет жить в огромном городе с большой концентрацией металлургической промышленности и населения.

Возразить мне было нечего. Я молчал и не знаю — долго ли молчал, но за это время во мне созрело твердое убеждение: грош нам цена, если мы не добьемся, чтобы металлургические заводы были построены на другой площадке. Мне захотелось сказать об этом Антонину Карловичу, но удерживала мысль: будешь рассказывать об этом, сегодня – Стрейчеку, завтра — еще кому-нибудь, того и гляди дойдет раньше времени до местного начальства. И тут же я рассердился на себя: Кармазь знает, а я сомневаюсь в порядочности Антонина Карловича.

— Извините, я задумался и не слышал, что вы сейчас сказали. Мне хочется вам кое-что сказать, но это секрет.

— Если секрет, то стоит ли рассказывать?

— Это секрет, но не от вас.

— Если так, то во мне можете не сомневаться.

— Металлургические заводы почти полностью разрушены, и мы хотим добиться, чтобы их не восстанавливали, а строили на другом месте.

— Не в районе ли станции Байрачная?

— Да, там. А вы знаете об этом варианте?

— В свое время слыхал. Но это отвергнутый вариант.

— Обстоятельства изменились, и мы не видим причин, чтобы и теперь этот вариант отклонить.

— Петр Григорьевич, только вы не обижайтесь. — Стрейчек смотрел на меня и ласково, и грустно. — Есть такая украинская пословица: дай, Боже, нашому телятi вовка з’їсти.

— Якого вовка?

— На якого ви обов’язково напоретесь.

— Вот не думал, что вы скептик.

— Нет, я не скептик, просто смотрю на нашу жизнь реально, без розовых очков. От всей души желаю вам удачи, но в то, что вам удастся добиться переноса заводов, не верю. Да и, — скажу откровенно, — побаиваюсь за вашу судьбу.

— Антонин Карлович, теперь немножко о прозе: у вас рейсфедер или чертежное перышко не сохранились?

— Рейсфедера давно нет, а перышко где-то должно быть. Вам сейчас?

— Нет, это не так срочно, но если найдется — буду благодарен.

Давным-давно, вероятнее всего, когда папа вернулся из заграницы и меня забрали из детского дома, во мне поселилась вера в то, что если чего-то очень-очень хотеть, то сбудется. С годами пришло понимание, что моя детская мечта исполнилась в результате не моего желания, а стараний других людей, и чтобы сбылось желание, надо самому об этом беспокоиться. Я, кажется, никогда не думал о том, что для достижения цели можно, а что нельзя, не старался ограничить себя в выборе средств, считая, что эти вопросы решаются в каждом конкретном случае, но вдруг оказалось, — и я не знаю, как я к этому пришел, – что во всех таких случаях я твердо держусь правила: всегда быть настороже, чтобы не упустить ничего, что помогло бы осуществить желание, если только это средство не причинит зла другим. Так в темноте, шаг за шагом ощупывая стены, ищешь выход и, если он есть, находишь. Таких случаев было много, начиная от поисков своего призвания и кончая отъездом из Подуральска. И теперь, после разговора с Антонином Карловичем, я почувствовал, что снова нахожусь в знакомом напряженном состоянии настороженности.