Павел Огурцов - Конспект

• Название: Конспект
• Автор: Павел Огурцов
• Издательство: Права людини
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-8919-86-2

«Конспект» – автобиографический роман, написанный архитектором Павлом Андреевичем Огурцовым (1913–1992). Основные события романа разворачиваются в Харькове 1920-х – 1941 гг. и Запорожье 1944 – 1945 гг. и подаются через призму восприятия человека с нелегкой судьбой, выходца из среды старой русской интеллигенции. Предлагая вниманию читателей весьма увлекательный сюжет (историю формирования личности на фоне эпохи), автор очень точно воссоздает общую атмосферу и умонастроения того сложного и тяжелого времени. В романе представлено много бытовых и исторических подробностей, которые, скорее всего, неизвестны подавляющему большинству наших современников. Эта книга наверняка вызовет интерес у тех, кому небезразлична история нашей страны и кто хотел бы больше знать о недавнем прошлом Харькова и Запорожья. Кроме того, произведение П.А. Огурцова обладает несомненными литературными достоинствами, в чем мы и предлагаем вам, дорогие читатели, убедиться.

---

Одинаковые впечатления от заводских руин привели Кудсярова и меня к одинаковому выводу: по существу заводы придется строить заново, и может быть это проще осуществить на новом месте.

— Такой вывод одними впечатлениями не обоснуешь, — говорит Андрей Дмитриевич, — а других обоснований у нас пока нет.

— Если санитарная инспекция подтвердит, что город сильно задымляется, — возражаю я, — разве это не достаточное обоснование?

— Для нас с вами вполне достаточное, но, можете не сомневаться, нас обязательно спросят: какая разница в стоимости восстановления заводов на старых местах и строительства новых на других?

— Какая б разница ни была, здоровье населения дороже.

Так думаем мы с вами и, надеюсь, санитарные врачи. Наша обязанность — поднять этот вопрос. Решать его будем не мы, и без данных о разнице в стоимости лучше не соваться — его и рассматривать не станут — вот в чем дело. А выполнить сравнительный анализ вариантов строительства нам с вами не под силу. Для этого нужно привлечь специализированный институт, например, Гипромез.

— Лучше Гипроград. Для города лучше. Гипромез, боюсь, решение всех вопросов подчинит промышленности.

Тут вы правы. Ну, а Гипроград, если ему потребуется, может привлечь к этой работе, — сам или через правительство, — тот же Гипромез. — Кудсяров вдруг засмеялся. — Мы рассуждаем так, будто в наших руках возможность привлечь к нашей работе любой институт.

А еще, Петр Григорьевич, придется учитывать и сроки строительства на старой и новой площадках.

— Ну, уж нет! До того, как введут в эксплуатацию заводы, — в любом месте, — война останется в прошлом, нам ничего не будет угрожать и сроки строительства утратят былую актуальность — будут считаться и с другими факторами.

— Логично и для меня убедительно. Но у нас и так привыкли к темпам, к «Даешь! Хоть кровь из носа»... Боюсь, что эта привычка еще долго будет держаться.

С утра Кармазь листал какие-то бумаги, делал пометки, что-то записывал — и все это молча, если не считать телефонных разговоров. Чтобы ему не мешать, я пересел к Кудсярову, и разговаривали мы тихо. Вдруг мы заметили, что Кармазь пристально на нас смотрит, и замолчали.

— Вы что же, товарищи, — спросил Кармазь, — хотите поднять вопрос о переносе металлургических заводов?

— У нас для этого еще нет достаточных оснований, — ответил Кудсяров. — Вот обсуждаем, как их получить, если они есть.

— Храбрые вы ребята.

— Да какая тут храбрость? — спросил я. — Заводы полностью разрушены, их все равно придется строить заново.

— Не полностью. Фундаменты целы? Стены сожженных зданий целы? Многие заводские трубы целы? Подземные коммуникации целы? Дороги целы? Подъездные пути целы? Временные поселки целы? Так только газеты пишут: заводы полностью разрушены. И еще учтите вот что. Заводы кончили строить в предвоенные годы, да и то не все еще построили. Люди старались, вложили столько труда, и вдруг оказывается — все это напрасно — надо на другом месте начинать сначала. Это как понять?

— Заводы задымляли город, — сказал я.

— Так уж и задымляли! Не весь город и не всегда. Вы и в санинспекции хотите говорить о переносе заводов?

— Хотим получить данные о задымлении города, — ответил Кудсяров.

— Не слыхал я о таких данных.

— Андрей Ильич, а вы читали письмо Калинина архитекторам?

— Читал. Конечно, надо стараться, чтобы наши города стали лучше, чем были, но в пределах разумного. А переносить такую махину! Ну, поднимете вы этот вопрос — решать его не Калинин будет, сами понимаете. Рискованное дело затеваете.

— Да в чем риск-то? — спросил Кудсяров. — Ну, поднимем этот вопрос. Наше предложение или примут, или отклонят — только и всего.

— Храбрые вы ребята. У меня к вам просьба. Если меня будут спрашивать, скажите, что я поехал на второй подъем и до конца рабочего дня вряд ли успею вернуться. — Он направился к двери, остановился и повернулся к нам. — Что же вы думаете: за постановку вопросов головы не летели? Еще как!

— Андрей Ильич, а вы участвовали в обследовании заводов? — спросил Кудсяров.

— Заводов? Не участвовал. Этим занимались представители разрушенных заводов, их наркоматов и проектных институтов. Я возглавлял комиссию по обследованию коммунального хозяйства.

— А не знаете где материалы по обследованию заводов?

— Наверное, в наркоматах или в проектных институтах.

— А в Червоноказачинске их нет?

— Не знаю. Может быть в облплане. Да вы спросите у Прохорова.

16.

В отсутствие Кармазя мы обсудили план наших действий. Пора обратиться в санитарную инспекцию — без нее ничего и предпринять нельзя. Если санитарная инспекция сочтет, что задымление было недопустимым, мы попросим Головко, чтобы Гипроград, корректируя свой генеральный план Червоноказачинска, проработал два варианта: восстановление заводов на прежних местах и строительство новых на других. После некоторых колебаний пришли к решению — местное начальство пока не трогать: мы их еще не знаем, и неизвестно, как оно отнесется к нашему предложению, очень возможно, что отрицательно. Одно дело, если этот вопрос поставим перед ним мы, другое дело, — если Киев, а раз откажут нам, могут упереться и дальше на том стоять.

Утром, на свежую голову, мы думали о том, что где бы мы ни ставили вопрос о переносе заводов, нас непременно будут спрашивать: а есть ли такая территория, которая отвечала бы требованиям строительства и эксплуатации заводов, и обеспечивала бы значительное уменьшение задымления города? Конечно, выбор такой площадки — дело проектного института, но было бы хорошо и нам иметь свои рекомендации. В санитарной инспекции тоже могут задать такой вопрос, и мы решили: до обращения в санинспекцию попытаться подобрать такую площадку.

— Будем подбирать площадку и посматривать, как на это реагирует Андрей Ильич, – говорит Кудсяров.

— Значит, и местное руководство будет об этом знать, — говорю я.

— Не думаю. Кармазь — человек деликатный, хотя и осуждает нас, доносить не станет.

— Доносить, конечно, не станет. И, знаете, он нас даже не осуждает, а предупреждает. Но проговориться может.

— Нет, не проговорится. Он человек осторожный: знал и не сообщил — ему же хуже будет.

По розе ветров наиболее безвредным было бы размещение заводов за разрушенным мостом через Днепр или вдоль железной дороги на Гелиополь, но эти территории — за пределами нашей схемы генерального плана, и мы не знаем, что там сейчас находится и какой там рельеф. Придется осматривать их и набрасывать схематические планы.

— На каждую из этих площадок уйдет дня два, — говорю я.

— Да, не меньше, — говорит Андрей Дмитриевич. — И надо будет где-то ночевать и что-то есть. А если будем что-то зарисовывать, то нас могут и задержать. Но все равно — обследовать надо.

— Кажется, я могу вам немного помочь, — говорит Кармазь. — Одну минутку.

Он выходит, возвращается со свернутым в трубку большим листом и подходит к столу Кудсярова. Андрей Дмитриевич освобождает стол, я приношу для Кармазя стул, и мы втроем наклоняемся над раскрученным листом, придерживая его края, чтобы он не свернулся. Перед нами светокопия схематической, без рельефа, крупномасштабной и подробной карты области с административными границами, всеми населенными пунктами, автогужевыми и железными дорогами и станциями.

— Вот смотрите, за разрушенным мостом первая станция — Скели. — Не отрывая пальца от этой станции, Кармазь поднимает голову. — Я не поддерживаю того, что вы затеваете, и даже за вас опасаюсь, но я понимаю — вас не остановишь. Затея ваша, по всему, вроде бы напрасная, но работники вы, — я же вижу, — старательные, добросовестные — почему же не помочь? — Кармазь передвигает палец. — Вот вторая станция — Байрачная. Между этими станциями — гладкая, как скатерть, степь. Ее размеры такие, что там можно разместить больше заводов, чем есть в Червоноказачинске. — Кармазь стал описывать достоинства этой территории. — Значит, железная дорога есть. Шоссе с твердым покрытием немного не доходит до станции Скели — вот оно сворачивает под железной дорогой. Недалеко Днепр — значит, воды сколько угодно. Близко огромные разветвленные балки — их хватит на много лет под отвалы шлака и под шлаконакопители. Лучшей территории под промышленные предприятия не найдете.

— А как ездить на работу?

— А как ездили до войны? Трамвай не справлялся, основная масса народа ездила рабочими поездами. Так и будет ездить, только в противоположном направлении. Расстояние почти такое же. До войны поездка занимала, — смотря где вставать, — от семи до двадцати трех минут. А до станции Скели — минут пятнадцать, до Байрачной — минут двадцать пять. По шоссе можно организовать автобусное движение.