И Намор - В третью стражу [СИ]

• Название: В третью стражу [СИ]
• Автор: И Намор
• Жанр: Альтернативная история

И вновь наши современники, попавшие в прошлое. На этот раз в Западную Европу 1 января 1936 года. Три старых (во всех смыслах) друга. Русский, украинец и еврей, почти как в анекдоте.

     Они оказались в чужих телах. Перед ними непростой выбор: просто выжить где-нибудь в Латинской Америке или попытаться предотвратить грядущее кровавое безумие... Или изменить хоть что-то...

     Много ли смогут сотрудник МИ-6, офицер СД и агент ИНО НКВД? Этого не знают даже они сами. Самое главное - начать. Так, как подсказывает совесть Так, как велит память.

Текст взят с Самиздат Версия 29.06.10 Сайт http://zhurnal.lib.ru/n/namor_i_a/

---

    — Вот. — Олег вытащил из кармана пальто давешнюю "Дейли Мэйл" и положил перед Таней. — Полюбопытствуйте.

    — Ну и что здесь не так? — Но по глазам Тани было видно, что она-то сразу поняла, "что там не так".

    — Я предполагаю, что это провокация английской разведки. Газету оставьте мне, а своим скажите, что карикатура помещена в газете "Дейли Мэйл". Но, тем не менее, это намек на реально существующее обстоятельство. Полагаю, что ваш резидент откуда-то об этом знал. Тогда понятным становится и его убийство.

    — Это все? — Голос холоден, губы кривятся в презрительной усмешке.

    — Есть кое-что еще. Передайте, пожалуйста ...

    — Я еду в Париж. — Напомнила Таня, но это уже было лишнее. Случись, что серьезное, — этот финт не помог бы.

    "Впрочем... "

    — Но мы же договорились, кажется?

    — Хорошо.

    — Германия озабочена возможным сближением СССР и Франции. В качестве меры воздействия на ситуацию рассматривается провокация, возможно даже, террористический акт против кого-то из видных деятелей партии или правительства, приезжающих в Париж.

    — Зачем вы все это говорите?

    — Для создания атмосферы доверия. — Усмехнулся Олег.

    — А зачем вам понадобилось доверие?

    — Вот это и есть главное. — Кивнул Олег. — Несколько... ну, скажем, единомышленников... Вы меня понимаете? Хорошо, значит, единомышленников... — Он специально задержался на этом слове, а затем продолжил как бы с того места, где остановился: ... достаточно влиятельных... Озабочены политикой Гитлера, и хотели бы получить независимый канал связи с руководством СССР. Для обсуждения – разумеется, на взаимовыгодной основе – актуальных вопросов мировой политики. Вы запомнили или мне повторить?

    — Повторите. — Попросила Таня.

    Олег повторил. Три раза. Медленно и четко. Потом еще два раза повторяла Таня.

    — Запомнила.

    — Хорошо. — Кивнул Олег. — Связь. Первый понедельник марта, и потом еще раз через две недели, но уже во вторник, площадь перед дворцом юстиции в Брюсселе. Около памятника героям Великой войны. В 6 часов вечера. Вы.

    — Я? — Удивилась Таня.

    — Вы. А тот, кто приедет говорить, пусть ждет в отеле. Вообще в качестве постоянного представителя Москвы я хочу видеть именно вас.

    — Почему меня?

    — Мой каприз. — Улыбнулся Олег. — Может быть, вы мне нравитесь, а может быть, мне понравилось, как вы поете.

    — А откуда вы знаете, как я пою?

    — Мне рассказал Питер Кольб. Помните такого?

    — Питер? Господи!

    — Я вижу, вы его вспомнили. — Олег достал наконец сигарету и закурил. — Он увидел вас в Праге. Удивился. Проследил и удивился еще больше: у вас, оказывается, образовалось другое имя. К счастью, он работает на меня. Я прибыл в Прагу, и вел вас все это время.

    — Но меня проверяли.

    — Плохо проверяли.

    — И Кольб рассказал вам обо мне?

    — Да. Певица хорошее прикрытие.

    — А не могут в Москве узнать про наш дивертисмент? — На мгновение выходя из роли, спросила Таня.

    — Вряд ли. — Ответил Олег после короткого размышления. — Я уже думал об этом. Вероятность крайне мала, но... Но если даже и узнают. Ну, значит, ты просто побоялась сказать им правду. А разговор этот состоялся не в Антверпене, а в Праге после того, как ты со мной переспала.

    — Но я с тобой в Праге не спала! — Возмутилась Таня.

    — Верно. — Согласился Олег. — Но кто этому поверит?

* * *

    Остаток дня они провели, неторопливо прогуливаясь по городу. О делах больше не говорили. Все, что требовалось обсудить, обсудили еще в ресторане, обговорив и ее линию поведения в Москве, и способы связи, и прочие жизненно важные мелочи, но заниматься этим весь день сочли излишним. Некоторая спонтанность в ее очевидным образом не заученном наизусть рассказе о встрече в Антверпене могла лишь добавить ему правдоподобия и искренности. И присутствие Олега рядом с Таней было теперь залегендировано. Немец выгуливал ее до отплытия парохода, развлекая лекциями об истории Антверпена и длинными рассуждениями о немецком музыкальном гении.

    На самом деле говорили они, как ни странно, мало, и на это, по-видимому, у каждого имелись веские причины. Чувствовали настроение друг-друга и не пытались говорить ради самого факта разговора. Но и напряжения или неловкости от длинных пауз между короткими репликами не испытывал ни он, ни она. Напротив, и у Олега, и у Татьяны было ощущение облегчения, а почему так, каждый знал и сам, вернее понял позже, когда уже расстались.

    Около восьми они зашли в бар неподалеку от порта, выпили по рюмочке коньяка и там же простились. Идти дальше Таня должна была уже одна.

    — Удачи! — Сказал Олег, глядя ей прямо в глаза. — И до встречи. Я буду ждать тебя в Брюсселе.

    — Скажи, Олег, — было очевидно, что Таня решилась, наконец, озвучить часть того, что непроизнесенное ощущалось дальним фоном все время их не слишком содержательного разговора. — Ты ведь здесь не один?

    Конечно, можно было и отшутиться, сказав, что, разумеется, — нет, поскольку вместе с Таней их двое. А еще можно было сделать вид, что не понял, о чем идет речь. Были и другие варианты. Но Олег решил сказать правду. Сразу, без лишних раздумий решил, почувствовав, что так будет правильно.

    — Нет. — Сказал он. — Нас трое. Со мной здесь два моих старых друга.

    — Значит, трое. — Кивнула Таня.

    — Четверо. — Поправил ее Олег.

    — Пятеро. — Она снова смотрела ему в глаза.

    — И кто же у нас пятый?

    — Ее зовут Катерина Николова.

    — Болгарка?

    — Здесь.

    — А там?

    — Она из Питера. Но это она пусть тебе сама рассказывает. В Париже оставь ей записку у портье в отеле "Одеон", и она придет на встречу.

    "Не проболталась ... Надо же!"

    — Правильное решение. — Кивнул Олег. — Когда приедешь в следующий раз, познакомлю тебя со всеми остальными. Пять человек – это сила.

    — Прощай.

    — До свиданья! — Поправил Таню Олег.

    — До свиданья! — Улыбнулась она и неожиданно, резко привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

    А где-то сзади – то ли справа, то ли слева от того места, где стоял Олег "сводный духовой оркестр" грянул "Прощание славянки", и у Ицковича неожиданно защипало в глазах. Он оглянулся в поисках так к стати вступившего оркестра, но там, где он мог или должен был быть, ничего такого, разумеется, не наблюдалось. Однако музыка-то была! И Баст фон Шаунбург отчетливо ее слышал, вот только так и не понял, откуда она к нему пришла. Из далекого далека прошлого, когда, возможно, под этот же марш уезжал на "японскую"[130] сапер Моисей Ицкович, или из далекого будущего, где с этой мелодией тоже много чего было для него связано. Но так или иначе, она была с Олегом – эта тревожная мелодия – здесь и сейчас, в вечернем Антверпене 1936, а вот Тани, когда Баст обернулся назад, рядом уже не было.

Глава 9. Миссия

    Вверх... Вниз... Вверх... И снова вниз...

    "Кончится это когда-нибудь? — Татьяна лежала на кровати в своей каюте и страдала. — На койке". — Поправила она себя через "не могу" — Не вывалюсь, это главное. Понятно теперь для чего тут бортик, но вот желудок...Ох!".

    Качка выматывала, ужин, которым угостил Олег, вывернуло уже через час, после того, как "Сибирь" отдала швартовы и вышла в открытое море. А теперь пустой желудок делал робкие пока попытки выйти погулять, как та кошка, которая гуляла сама по себе.

    "Ох, мне! Хорошо хоть шифровку составить и отдать успела... А Олег несколько странно себя вел, не находишь? Не подкалывал как обычно... Или просто не до смеха стало?"

    "Он мне нравится!" — Эхом пришла мысль, которую Татьяна решительно обозначила, как принадлежащую альтер эго — Жаннет.

    "Я вся такая порывистая, вся внезапная такая. — Хмыкнула Татьяна. — Молчала бы шлюха малолетняя! Тебе и Рихард нравился, и этот капитан, что радиодело преподавал, и тот лейтенант – будто бы летчик, и снова Рихард и снова летчик. На передок слабовата? Ты сама хоть раз выбирала?"

    "Так получалось". — Звучит виновато, но никаких особых переживаний не чувствуется.

    "Дура! — А это как раз эмоция, и, не сказать, что слабая, потому что желудок вот-вот убежит... — Рихард – это же Зорге! Тот еще... дамский мастер!" — "Так получалось" — передразнивает Татьяна... сама – себя. — Так получали! Тебя РАЗРАБАТЫВАЛИ, милая, и не говори, что нет! И физически, и психологически – чтоб не привыкала к одному человеку, и, не дай бог, не влюбилась. Как проститутку готовили. А что завтра предложат? Стать любовницей Гимлера или Геббельса? Правда, хромой гад славянок, говорят, предпочитает..."

    Но, видимо, от общей слабости организма Татьяна палку-то перегнула, и тут уже не выдерживает Жаннет: