Татьяна Белая - Любви все возрасты покорны

• Название: Любви все возрасты покорны
• Автор: Татьяна Белая
• Жанр: Современные любовные романы

---

Эту довольно сложную систему для непосвященных, Оболенский сделал исключительно для Анечки, хотя, конечно, все просчитал, и для его фирмы это было тоже, несомненно, выгодно.

— Анют, давай не будем снова обсуждать эту тему о деньгах. У тебя просто комплекс какой-то. Мужчина должен, обязан, богом так предназначено, обеспечивать женщину. И все, закрыли тему.

— Хорошо, Стаси, не буду больше, не злись. Давай, сейчас о другом подумаем.

— Да, надо решить, прежде всего, вопрос о свадьбе и куда мы поедем в путешествие.

— Ну, какая свадьба? Тихонечко зарегистрируемся в ЗАГСе и посидим семейным кружком.

— Так, Анечка! У тебя много в жизни праздников было?

— Да не очень, — усмехнулась она.

— Вот в том-то и дело. А я хочу сделать и тебе, и себе настоящий праздник. Предлагаю такой вариант. Регистрируемся, венчаемся в церкви и свадьбу празднуем под открытым небом на территории коттеджа. Я думаю, по такому случаю и дети наши из Парижа приедут, и моя мама с сестрой.

— Ты уверен?

— А почему нет? Не каждый год я женюсь. У нас с Ирой никакой свадьбы не было. Расписались и все. Возражения есть?

— Да, в общем, нет.

— Вечером придут Люсьена с Шурой, распределим обязанности и все организуем. Тебе поручается только выбрать свои наряды и место, куда бы ты хотела поехать в свадебное путешествие. Остальное — моя забота. Договорились?

— Договорились! Ты, наверное, есть хочешь? — спросила Аня.

— Да! Я изголодался, но только по тебе, — ответил Стас, переходя на привычный шепот и осыпая Анну поцелуями.

Аннушке ничего не оставалось делать, как с радостью подчиниться его воле.

Потом они все-таки отправились на кухню.

— Стасику, позвони Радченкам, чтобы они сегодня не приходили.

— Почему?

— Я так соскучилась по тебе и хочу побыть только вдвоем.

— Хорошо, Анютка, я позвоню. Я тоже, честно говоря, никого сегодня не хочу видеть кроме тебя.

Чтобы переговорить с Шурой, Стасу пришлось включить телефон. А через некоторое время раздался звонок. Отцу звонил Юра.

— Как дела, батя? Помирился со своей Анной?

— Все нормально сын. Скоро на свадьбу нашу приедете, — радостным голосом произнес Оболенский.

— Даже так! А когда? — поинтересовался тот.

— Пока вопрос не решен. Я сообщу, — сказал Стас.

— Ты хоть за неделю предупреди, чтоб я свои дела без присмотра не оставил, — попросил Юра.

— Ладно, попробуйте не приехать! — строго ответил он.

Отец с сыном поговорили о своих делах, и Стас вернулся к Анечке.

— Знаешь, Анютка, я очень горжусь своим сыном, — сказал Оболенский, улыбаясь доброй, воистину, отцовской улыбкой.

— Хорошее воспитание, значит, получил твой сын, — сказала Аня, глядя на его просветлевшее лицо.

— Не знаю, у меня педагогических способностей нет, — ответил Стас. — Я воспитывал Юрку по принципу: "Делай, как я". Папа прибирается в квартире — помогай, чем можешь. Папа учится заочно — учись самостоятельно и не жди помощи. Папа тренируется

— тренируйся, в силу своих возможностей. Папа на охоту или рыбалку — идем вместе. И так во всем.

Правда, этот принцип работал только в пределах каких-то практических навыков. Когда сын безоговорочно был уверен, что отец знает и умеет больше его и может всему научить. Но когда я пытался заставить его думать, как я или поступать так, как я приказал, тут уж фигушки-лягушки.

Мне кажется, что мои слова: "Все! Я сказал!", он слышал еще в утробе матери, — с улыбкой произнес Стас. — И, наверное, уже в Иринкином животике возмущался, что не учитывается его мнение, и пинался ножками.

— А что, ты так часто говорил жене эти слова? — поинтересовалась Аня.

— Ну, не то, чтобы часто, — задумался Оболенский, — но говорил, было дело. Чаще, я произносил это на работе.

Надо признать, что по молодости, я был весьма самодовольным субъектом. Начинал-то я с самого низу, с подручного рабочего. А так как очень уж стремительно взлетел по служебной лестнице, то считал, что я все знаю и мое мнение — это истина в последней инстанции. Головка от успеха закружилась. А спорить с начальством, сама понимаешь, себе дороже. Да еще с таким, как я, — заметил он.

— Строгим начальником был? — улыбнулась Аня.

— Честно говоря, был глупым, молодым и самовлюбленным нахалом. Меня, как-то мало волновало, согласны со мной подчиненные или нет. Я сказал и все! Хотите конфликта — вы его получите, — думал я. И все это было написано у меня на лице. Я был излишне эмоциональным и совсем не умел свои эмоции скрывать.

— Ты и сейчас такой неумолимый? — спросила Анна.

— Да нет! Боже сохрани, — возразил он. — Мудрость-то с годами приходит. А вот с Юркой отношения типа: я начальник — ты дурак,

— не проходили. Я Оболенский и он тоже. Я упертый и сынуля такой же. Если я просто говорил ему "нет", не удосуживаясь объяснить почему, то он поступал именно так, как нельзя.

А сын, это не подчиненный работник, я с ним в конфронтацию вступать совершенно не хотел. Именно Юрась сбил с меня спесь, научил прислушиваться к чужому мнению и даже менять свои решения.

Так что еще не известно, кто кого больше воспитывал, — усмехнулся Стас. — Но он у меня был один и был для меня смыслом жизни после гибели Иринки. Хотя я никогда не сюсюкал с ним, не баловал, не нежил, но делал все, чтобы Юра понимал, что я уважаю его, как личность.

Поэтому я всегда разговаривал с ним, как с равноправным членом семьи и даже иногда советовался, как лучше сделать. Он, кстати, это ценил. Клянусь, ни разу в жизни не только не ударил, но и не замахнулся на сына. Даже, когда был с ним совершенно не согласен или возмущен. Собирал волю в кулак и старался без крика и нравоучений обсудить проблему и найти компромиссное решение.

Но, знаешь, Аня, — с усмешкой продолжил он, — правильно говорят, что маленькие детки — маленькие бедки, большие детки — большие бедки. В детстве, что? Искупал его, накормил, спать уложил и все нормально. Бывало, что придет он с улицы по маковку в грязи, или штанишки порвал, курточку — разве это проблемы? А вот в подростковом возрасте уже начинают возникать более серьезные дела. В 13 — 16 лет пацан может такого наворотить, не расхлебаешь.

— Ты, кстати, очень мало рассказывал мне о сыне, когда тот подрос, больше о маленьком, — сказала Анна. — Если вы с ним были, как друзья, у тебя, наверное, и особых проблем с сыном не было.

— В жизни так не бывает, Анюта. Случались у нас проблемы, еще какие, особенно в старших классах.

Первый раз сынуля поразил меня, когда ему еще четырнадцати лет не исполнилось. Хотя, если здраво рассудить, то в той ситуации, о которой я хочу тебе поведать, он поступил именно, придерживаясь того самого принципа: "Делай, как я" — со смехом произнес Оболенский.

— И чем же он тебя так поразил?

— Обычно, мы с Юркой куда-нибудь ездили в отпуск вдвоем, а потом до конца лета я отправлял его к бабе Лизе в Анапу. Как-то ждал я возвращения сына перед началом учебного года. А накануне, я был в Тюмени с неделю. И там один мой знакомый "сосватал" мне,

какую-то молоденькую деваху.

— Стасюля, вот это мне уже совсем не интересно, — перебила его Анна.

— Да погоди, это, так сказать, предыстория. Короче, вернулся я домой и вдруг через несколько дней эта девица приезжает ко мне. Оказалось, я свой паспорт оставлял на столе, и она высмотрела мой адрес. Я в шоке. Говорю ей, что у меня здесь работа, сын скоро приезжает, соврал, что у меня в городе невеста есть — бесполезно. Не уеду и все.

Вытащил из сумочки ее паспорт, чтобы купить билет и отправить восвояси, открыл и обомлел. Ей 17 лет! Вот это, — думаю, Оболенский ты влип. Напишет на меня заяву и припаяют мне растление несовершеннолетних. Всю ночь ей мозги вправлял.

— Ну, предположим, ночью ты не разговорами занимался,

— насмешливо произнесла Аня.

— Анюта, клянусь, я был действительно шокирован и взбешен так, что никаких греховных мыслей даже в голову не приходило.

Детский лепет мне, какой-то несет про любовь с первого взгляда, дескать, женись на мне, я тебе девочку рожу. И чего, говорит она мне, ты сына боишься? Он еще маленький, у него еще женилка не выросла, так что я его смущать не буду.

А на следующий день Юрась приехал. Да вытянулся так за лето. В неполных четырнадцать лет, почти с меня ростом уже был. Удивился, что у нас в доме, какая-то девица. Я ему пытался, что-то там навесить на уши, а он так смотрит с ухмылочкой, дескать, ладно батя, не суетись, я все понимаю.

Было воскресенье, самолеты в Тюмень не летали, а в понедельник меня срочно вызвали на буровую. Дал я этой Лене деньги на билет, сказал, что завтра вернусь, и чтоб духу ее здесь не было.

Через два дня возвращаюсь, она у нас. А Юрка глаза отводит, суетится, чего-то. Я сразу все понял. Тут же сажаю ее в машину и в аэропорт. Благо, рейс на Тюмень был часа через полтора.