Евгения Белякова - Король-Бродяга (День дурака, час шута)

• Название: Король-Бродяга (День дурака, час шута)
• Автор: Евгения Белякова
• Жанр: Фэнтези

Он оставил трон и свое королевство, чтобы стать актером. Бросил ремесло лицедея, получив в дар бессмертие от поклонника своего творчества. И сбежал на самое дно трущоб Дор-Надира, где обрел дружбу, смысл жизни и самого себя. И, снова все потеряв, обратился к магии, чтобы найти способ покончить с бессмертием… Это история Джоселиана Первого, короля Невиана, для друзей и учеников — просто Джока. История его взлетов и падений, поисков и скитаний. История, которая растянулась на сто шестьдесят лет…

---

— Я еще раз повторяю, что понятия не имею, о чем вы. Какой джинн? Что за ерунда?

Подошел трактирщик, перекинул полотенце на плечо и поинтересовался:

— Об чем дело?

— Этот старик и его сын… или внук… или кто там он ему, неважно — они украли у нас ценную вещь.

— Ну, пусть вернут, — пожал плечами хозяин 'Улыбающегося кота', привыкший в стенах своего заведения к гораздо более криминальным историям, чем обирание странствующих циркачей.

— Он не просто украл его. — Ровным голосом пояснил жонглер. Его труппа сбилась в кучку за его спиной и перешептывалась. — Он разбил сосуд, в котором содержался джинн, и он улетел.

— Пусть поймает, — трактирщик стал терять терпение, — и прекратите тут свои разборки, идите на улицу, что ли.

— Никуда не пойду, — уперся я, — покуда обвинение не доказано. Если бы всякий, кто тычет пальцем в невинных людей и обвиняет, получал компенсацию за свою клевету, что стало бы с миром?

Я продолжал разглагольствовать о справедливости и суде, обдумывая тем временем, под каким предлогом нам с Рэдом лучше смыться отсюда по быстрому. К демонам новую одежду, и телегу туда же; сядем на Громобоя, и ищи ветра в поле. И кто меня дернул прийти именно сюда, в место, где собираются именно что актеры и циркачи… Но КАКОГО ЧЕРТА они делают в столице? Они же ехали в Байвенну?!

Пока я размахивал перед носом у незыблемого, как скала, жонглера своим корявым пальцем, дверь в трактир снова открылась. На сей раз, вошла толпа поменьше, но облегчения мне это не принесло. Скорее, наоборот.

— Вот они, га-а-аспадин стражник, вот эти воры! — огненная шевелюра вспыхнула на миг в луче света, озарившем дверной проем, но тут же этот свет загородила внушительная фигура стража порядка. А за ним второго и третьего. Я пнул под столом щиколотку Рэда — безрезультатно. Он словно впал в транс, подсчитывая грязные пятна на стене трактира.

— Воры? — прогудел стражник, и по тону его стало понятно: ему доставляет чрезвычайное наслаждение арестовывать — все равно кого. На сей раз, можно даже сказать — ему повезло. Не карманники или аферисты, не увалень, отдавивший чью-то ногу, или пьяница, облевавший карету 'Его-Превосходительства-Такого-То', а настоящие воры. Даже можно сказать — грабители. От осознания собственной значимости и решимости исполнить свой долг он даже увеличился в размерах, как лягушка, когда в нее вставят соломинку и надуют.

— Воры, воры, — закивал укротитель, а жонглер хмыкнул, и повернулся ко мне спиной, объясняя стражнику ситуацию. Самое время давать деру — и, как назло, Рэд, как я ни тащил его за руку, и с места не сдвинулся.

— Ну что же, — вынес свое решение стражник, — приказываю вам именем нашего всемилостивейшего короля Гедеона пройти с нами в тюрьму. По обвинению в воровстве у почтеннейших… м-м-м… работников искусства.

Я сузил глаза, прикидывая, стоит ли моя свобода (и свобода моего ученика) трех десятков трупов, замороженных насмерть, и понял, что не стоит. Какая жалость, подумалось мне, — что Асурро не научил меня какому-либо невинному, не смертельному заклинанию… Например, погружающему в сон. Но по Зачарованию у меня всегда были никудышные отметки… Я поднялся с места, картинным жестом допил пиво и кивнул в сторону Рэда.

— У него не все в порядке с головой, так что потащите его сами. А лучше всего, поскольку он вовсе не при чем, оставить его тут.

— Нетушки! — заорал рыжий. — Пусть оба двое идут, они там и были двое, этот здоровяк еще к моему льву присматривался, ворюга!

Я спокойно кивнул, довольно равнодушно скользнув взглядом по Рэду. Еще был шанс уговорить стражу отпустить его, особенно без воплей этого липового укротителя. Проходя мимо жонглера, я на секунду задержался около, и пристально посмотрел ему в глаза. И, к своему удивлению, увидел там не муки совести, даже не страх… Он абсолютно точно был уверен в своей правоте. Но вместе с тем было что-то такое…

— Проходи, не стой, — подтолкнул меня в спину стражник, а двое его подчиненных подхватили Рэда под мышки и поволокли. Он выглядел пьяным в стельку. Притворяется? Рэд? Никогда бы я не подумал такого… Но он же заказал всего кружку, да и ту не выпил!

Не понимая ни черта в происходящем, я, тем не менее, двинулся на улицу. Рядом со мной, возложив лапищу мне на плечо, шел капитан (я, только выйдя на свет, разглядел знаки различия у него на форменной кожаной куртке), выступая, как павлин.

— Э-э-э, капитан… — проворковал я, — Капитан, насчет парня… он ведь того. Головой стукнулся в детстве, ничего не соображает. Может, отпустите его?

— Там разберемся.

— У него припадки. Особенно когда он оказывается в незнакомых местах, — поднажал я.

— Там разберемся.

Бесполезно. Я пошел дальше, поглядывая на Рэда, своими габаритами доставлявшего немало хлопот стражникам. Черт с ним, пускай тащат. Я потом выпытаю у него, что такое произошло, что он стал безучастен ко всему…

Нас провели сначала по улочкам, криво разделявшим на ломтики прилегающие к городской стене кварталы, потом вывели на одну из главных улиц. Я хорошо помнил ее — тут обычно устраивали шествия на праздник Осеннего Равноденствия, ряженые заполняли ее, как нерестящаяся рыба — реку, и все гудели, смеялись, шутили и пели. Веселое было времечко. Вспомнив времена моей молодости, я в очередной раз подивился нынешней запущенности столицы. Пусть это и не Главная Площадь, но чистоту хотя б можно поддерживать. Я чуть не брякнул стражнику, что уж в мое время тут было покрасивше, но сдержался. Хватит с меня споров с представителем закона. А между тем пресловутый капитан умело лавировал меж выплескиваемых из окон отходов, и твердой рукой вел меня к зданию городской тюрьмы. Я бывал там всего трижды. Два раза — как король, навещая заключенных в День Милостыни, и один раз за пьяную драку, которую мы устроили с конкурентами по актерскому ремеслу. Эти сволочи (я имею в виду тех бездарей, мнящих себя актерами), явились на наше представление под видом зрителей, улюлюкали и кидались помидорами. Мы же с друзьями, как люди творческие, а, значит, вспыльчивые, соскочили со сцены и гоняли этих олухов бутафорскими мечами по всей площади. Ну, а то, что мы все как один были поддатыми, так это была прискорбная случайность. Уверяю вас. Актер лучше всего играет под мухой — даю слово! — ибо тогда в нем открываются глубины, доселе запрятанные очень… в общем, тогда нас выпустили на следующий же день, слегка пожурив. А вот на этот раз простой выволочкой дело не обойдется, я был уверен.

Нас буквально протащили по коридорам, потом по крутой лестнице, и небрежно впихнули в камеру. Мокрая, грязная и темная (только маленькое окошко под потолком) — как и все камеры всех тюрем. Правда, я слышал, что тюрьмы на Зубах, родных островах Шенбы и Ганвара, больше похожи на гостиницы высшего класса, но, когда я навещал их на Коренном, мне удавалось уходить от стражи с завидным успехом. Так что проверить эти слухи я не сподобился. А жаль…. Сейчас было бы, с чем сравнивать. А так — камера и камера, крысы, естественно. В одну из них я плюнул — и попал, между прочим.

Рэда посадили на груду соломы в углу; он так и остался там сидеть, безучастный ко всему. Я, не в силах сдержать эмоции, прохаживался из угла в угол до тех пор, пока не заболели ноги, потом сел напротив ученика и стал думать. А, поскольку мне всегда лучше думалось вслух, я и в этот раз не изменил своей привычке.

— Почему эти идиоты нас обвинили? Жонглер что-то скрывал, слово даю. — Рэд не шелохнулся. — Но об этом можно подумать и потом, сейчас надо договориться о том, что мы будем говорить на суде. Если, конечно, будет какой-то суд.

Я обращался к Рэду так, словно он мог слышать меня, хоть и не был в этом уверен. Не сошел же он с ума за минуту? Вряд ли.

— Мне не хотелось бы устраивать массовые убийства, вытаскивая твою шею из петли, и уж тем более являть народу во всей красе свое бессмертие, хе. Значит, надо сделать так, чтобы до казни не дошло. Хм, скажем так — мы не знаем этих циркачей. Но они могут показать золото, и точно такое же найдут у меня в кошельке. Монеты приметные. Черт меня дернул взять эти монеты в замке герцога… Проклятое тщеславие. Ладно, мы видели их, я по доброте своей дал им золота, но мы, не задерживаясь, проехали мимо… Наше слово против их — тут у любого судьи голова кругом пойдет, не так ли, мой мальчик?

Я склонил голову набок, всматриваясь в Рэда. Он поднял на меня глаза, полные слез.

— Учитель…

Я встрепенулся, но остался сидеть в углу.

— Да, мальчик.

— Учитель, простите меня, я несправедливо усомнился в вас… Вы делали то, что делали, конечно, из лучших побуждений, и вовсе не думали причинить мне боль своим недоверием. Извините меня.

Мне стоило гигантских усилий сдержаться и ответить спокойно.

— Ничего, Рэд… И ты меня прости, я тоже усомнился в тебе. В твоей способности решать самостоятельно. Таково уж человеческое свойство — брать на себя ответственность за других, решать их судьбу. Ты простишь меня?