Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Альтернативная история

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Точнее — первая его часть. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

Все рукопашные свалки похожи друг на друга, как счастливые семьи — я это много раз отмечал. В тесноте все толкаются, ожесточённо колют и рубят по мере возможности, и ни о каком фехтовальном искусстве речи быть не может. У меня выбили дагу (ятаган мой противник потерял вместе с ней, а через миг — потерял и жизнь; я проколол его насквозь в грудь), и я отбивал (точнее — отводил) удары перчаткой. В какой-то момент высоченный негр ударом щита сбли меня наземь, но я принял его животом на выставленные ноги, а в следующую долю секунды он уже валился с финкой Севера в ухе. Мне помогли встать на ноги.

— Ты что падаешь?! — засмеялся Вадим. С его бастарда стекала кровь.

— Ноги подкашиваются, — буркнул я. — Пора заканчивать.

— Да почти закончили уже, — кивнул Вадим и локтем вытер пот со лба. — Интересно, как там у Франсуа? Я посмотрю?

— Глянь, — кивнул я, поднимая свою дагу. — Эй, ещё раненые есть?!

— Бескровный удар по голове ранением считается? — осведомился Игорек Мордвинцев, придерживавший левый висок рукой. — Больно вообще-то… Древком копья огрели…

— Освобождение всё равно не получишь, — я поближе рассмотрел его висок. — Свободен.

— Что с человеком власть делает, — осуждающе покачал головой Игорёк. — Ой, больно!!!

— Что с Андреем? — я подошёл к Ленке, возле которой уже стояла и Олька Жаворонкова. Она мне и ответила:

— Глубокое ранение. Идти ему не стоит.

— Да смогу я! — Андрей попытался встать, но Олька нажала ему на плечо и сказала категорически:

— Я не сказала "не сможешь", я сказала "не стоит".

— Медицина произнесла своё веское слово, — развёл я руками. — Останешься в лагере у этого Тезиса…

— Ч-чёрт… — процедил Андрей и, безнадёжно махнув рукой, отвернулся. Ленка, присев рядом с ним, начала негромко утешать.

— Заманали эти негры, — сообщил, подойдя ко мне, Олег Фирсов. — Толпами под ногами путаются. Прямо как тараканы.

Вернулся Вадим. Франсуа тоже расправился с аръегардом без потерь и уже успел встретить нескольких человек Тезиса — те тоже выслеживали негров.

* * *

Жилище греков (так я их стал про себя называть, хотя, конечно, там были не только греки) пряталось в лавровой роще, теснившейся на скальном выступе, куда вела обрывистая тропа. Несколько пещер, переходивших одна в другую, давали неплохой

217.

приют почти трём десяткам человек вот уже третий год.

Мы втроём разожгли костёр на склоне над пещерой и вот час тому как неспешно беседовали друг с другом. У меня было шестнадцать бойцов, у Франсуа — четырнадцать, у Тезиса — восемнадцать. Всего — сорок восемь. По слова грека, у Нори было не больше двдацати бойцов, но его остров представлял собой настоящую природную крепость.

— Здесь пляж, — чертил в песке палочкой Тезис. В медных волосах грека горели тяжёлые металлические искры. — Остальной остров — это плато, метрво пять высотой, по краю — вал. А вот с этой стороны — двадцатиметровый пик. На него тропинка только с одной стороны, а внутри — пещеры, вот он там и обосновался. Его несколько раз выкурить пытались. Не вышло.

— Знаем, — я подкинул в огонь хвороста. — Значит, плохо думали.

— Хорошо думали, — без обиды возразил Тезис и вздохнул. — Укрепился он здорово. Наверное, тоже неплохо думал.

— Предлагаю завтра, — Франсуа с хрустом потянулся, — дать всем, в том числе — и себе день отдыха. А послезавтра выйти в поход — на месте решим, что делать. Тез, если наши девчонки останутся с твоими — ты не сочтёшь, что мы решили захватить ваше милое обиталище?

— О чём разговор… — указал Тезис вниз, на пещеру, широким жестом гостеприимного хозяина.

— Оставить девчонок — хорошая мысль… — пробормотал я. — И трудновыполнимая…

— Товя зеленоглазая не захочет оставаться? — хмыкнул Франсуа. — По ней видно, что эта… как её, богиню охоты, Тез?

— Диана, — рассеянно ответил тот. Франсуа снова потянулся и встал:

— Ладно, пойду-ка я спать… Вы тоже не засиживайтесь. И не шалите, малыши, особенно — с огнём…

Он ушёл вниз. Я проводил взглядом растаявшую в ночи фигуру и спросил грека:

— Правда, что Нори убил твою девчонку?

— Да, — ответил он из-за пламени.

— Просто так?

— Ему не нужны причины. Он держит рабов, и Стефании ещё повезло. Это было недалеко отсюда, на побережье. Она собирала мидии. Ребята видели — прямо на их глазах напали, выплыли на лодке и, когда она выхватила шпагу, то просто застрелили её из арбалета. Один из его людей;я знаю — кто. С носа лодки и застрелил. И тут же отплыли…

— Ясно… — я вздохнул. — Моя девчонка тоже едва не погибла. Её захватил такой же, как этот Нори… только совсем сумасшедший.

— Ты поэтому решил вмешаться в это дела? — полюбопытствовал Тезис.

— Поэтому. И ещё много почему, долго рассказывать… — я помедлил и решился: — Видишь ли, Тезис. Я хочу попробовать знаешь что? Попробовать сражаться за справедливость. Глупо, да?

— Нет. Думаешь, ты один такой? Ничего подобного, так что особо не гордись — ты не первооткрыватель… Правда знаешь — они все плохо кончают.

— Все? — уточнил я.

— Практически, — честно подумав, ответил Тезис. — Хотя и не стопроцентно… Ты умеешь читать по-немецки?

— Понимаю-то еле-еле, — признался я. Тезис задумался, тряхнул кудрями:

— Всё равно. Я тебе сейчас отдам одну штуку. Может быть, когда-нибудь разберёшься. Я бы и сам тебе перевёл, — он поднялся на ноги плавным движением, — но не хочу.

— Давай, — слегка удивлённо согласился я.

Грек исчез в темноте. Я откинулся на пахучий вереск и стал просто смотреть в звёздное небо. Если честно, я не думал ни о предстоящих боевых действиях, ни о

218.

непонятном "подарке" от Тезиса… Думал просто о красивом небе. И, кажется, заснул, потому что Тезис возник из ниоткуда — сидел рядом и слегка потряхивал меня за плечо:

— Спишь?

— Да так, отключился, — я сел, скрестив ноги. — Что ты хотел подарить-то?

— А вот, — он, не садясь, протянул мне блокнот.

Такими бывают старинные книги — пухлые и в то же время лёгкие. Наверное, зависит это от качества бумаги, клея, а ещё от того, что переплёт — из настоящей кожи. Блокнот был именно таким — пухлым и лёгким, примерно в две моих ладони размером. Кожаная обкладка обложки по краям и на углах отслоилась. Тиснение — похожее на знаменитый скандинавский "звериный" орнамент — очевидно, когда-то было пробито золотом, но позолота стёрлась почти везде, кроме резких углублений. И всё-таки я различил на обложке силуэт орла. Примерно так вырезанный, как у нас вырезали разные буквы и символы на обложках "общих" тетрадей при помощи половинок бритвенных лезвий… Кривоклювая птица распростёрла крылья, сжимая в когтях обвитую туго сплетённым венком свастику.

— Я нашёл его в пещере, когда мы тут обосновывались, — объяснил Тезис. — Он был зарыт в сухой песок и хорошо сохранился…

Я машинально кивнул, открывая легко скрипнувшую, словно на деревянных петлях, обложку. С обратной стороны в неё была врезана необычайно чёткая чёрно-белая фотография: девчонка лет 14–15, красивая, белокурая, одетая в майку, короткую плиссированную юбку, гольфы под колено и лёгкие туфельки, держала на отлёте теннисную ракетку и улыбалась, как всегда улыбаются, позируя для фотоснимков. Фотография была подписана чернилами, от времени порыжевшими, но обрётшими неестественную чёткость. Однако, подпись я так и не разобрал — и дело было даже не в том, что написано по-немецки, просто почерк был очень вычурный, с завитушками и росчерками. Кстати, весь дневник был написан именно таким почерком — а а это оказался именно дневник, числа я вполне разбирал, и они относились к 40–48 годам нашего века. Постепенно записи становились всё убористей, в конце оставалось несколько чистых листов. Пробежав пальцами по обрезу листов, переворачивавшихся с сухим шелестом, я натыкался на рисунки — сделанные карандашом, как и все записи, но очень чёткие, чем-то похожие на рисунки Олега Крыгина. В самом начале был нарисован мальчишка моих лет: весело прищуренный, с короткой стрижкой вроде бы светлых волос (только впереди длинный чуб), возле вздёрнутого курносого носа — россыпь веснушек, губы раздвинуты в улыбке, на подобродке ямочка. Шею поверх расстёгнутого ворота рубашки охватывал чёрный галстук. Ниже было подписано, и я разобрал: "Ich, Lotar BrЭnner". "Я, Лотар Брюннер"… Потом — рисунок какого-то плаца, выстроились мальчишки в форме (в шортах, на поясах — кинжалы), развевается большой флаг со свастикой… Портрет Гитлера, но не карикатурный, к которым я привык; на этом Гитлер выглядел полубогом с пронзительным взглядом мудрых глаз — чем-то напоминал Ленина, как ни странно… Снова мальчишки — фехтуют без масок на какой-то лужайке, несколько пар… Спортивные занятия — гимнастика на хорошо обставленном плацу под руководством подтянутого инструктора в форме… Ага! Вот! Негр. Рисовали явно с убитого. Зарисовки оружия негров — это, кажется, уже здесь… Несколько человек сидят на камнях — на разном уровне, одеты почти так же, как мы, в руках и на коленях держат разное холодное оружие… Портрет девчонки — не той, что на фотографии, н овсё равно очень красивой… Голые мальчишки бесятся в ручье… И ещё довольно много неуловимо знакомых зарисовок здешней жизни.