Борис Казанов - Роман о себе

• Название: Роман о себе
• Автор: Борис Казанов
• Жанр: Природа и животные

От издателя. "Роман о себе" - произведение большого мастера прозы. Оставляю читателям его содержание, скажу лишь о стиле, особой языковой материи, передающей обостренное, нервное состояние героя, фатально разлученного со своей Герцогиней (такое имя имеет Муза в романе) и водящего пером как бы не по листу бумаги, а прямо по живой натуре

---

К Болотной сворачивал проходящий автобус 24, который шел через Сельхозпоселок из нового района Зеленый Луг. Наталья, не угадывая, что со мной происходит, но желая ко мне пристроиться, сказала: «Видела сон: волосы расчесываю, а в них горящий уголь. Я уголь вычесываю, боюсь, чтоб волосы не загорелись… Ты слушаешь?» - «Да я ловлю каждое слово!…» Я не притворялся: более вещего сна еще не слышал! Достал последнюю пятерку и протянул ей: «Покупаю сон, он мой», - и они уехали, помахав мне из окна.

По дороге споткнулся на ровном месте и постоял, чтоб успокоиться. Мимо пробежала, чихнув, собака. Я сказал машинально: «Будь здоров, друг!» - и увидел человека без пальто, в зимней шапке. Тот подошел ко мне, позвякивая пустыми бутылками: «Ты со мной поздоровался?» - спросил он. Я кивнул, и он сказал, довольный: «Собака пробежала, а ты поздоровался! Сразу понял, что со мной». - «А ты кто?» - спросил я. - «Я в интересном положении, - ответил он, ощупываясь. - Сколько коробков ни беру, все теряю. А знаешь почему?» - «Да?» - «Карманы дырявые». Мы разошлись, я пытался осмыслить, что он мне сказал. Я был словно передвинут в иное измерение, где моими действиями руководил некто, во всем на меня похожий, человек или не человек. Случайно на меня посмотрев, он, видно, решил мной воспользоваться. То, что произошло после и длилось почти до конца отпуска Натальи, вряд ли забуду. Сев за стол, я испытал громадное освобождение. Меня вызволили от подчинения словам. Я писал, не останавливаясь, до самого утра.

На следующее утро появился рассказ «Счастливчик».

Глава 26. «Счастливчик»

Рассказ начался не с «сарафана», не с той сцены, о которой упоминал, а с моря, где зверобои, и среди них Счастливчик, дрейфуют со стрельбой. Мне сразу удался прием: это был «рассказ матроса», недалекого человека, который своей отрицательности не чувствует. Впервые попав на зверобойную шхуну, на морской бот, Рассказчик берется судить о том, чего не знает и не хочет знать. Доверчиво поверяет, каким он видит Счастливчика, а читатель, внимая ему, только к концу рассказа должен сообразить, что писатель его надул. Казалось бы, такой герой, как Счастливчик, требовал особых условий для своего появления. Я же взял обычный день, в котором, в сущности, ничего не происходит с точки зрения зверобоев, и поступил верно: поступки героев, без всяких нагрузок на экстремальность, более уловимы и представимы. Да и более впечатляют, чем если б, допустим, читатель очутился в каком-то аду.

Может показаться, что я все время держал рассказ под контролем. Да я и не думал, что пишу рассказ! Я слушал, что говорит Рассказчик, присматривал за ним, отслеживал его намерения: чтоб он себя не приукрасил и Счастливчика не очернил. Даже сам колебался, на чью сторону стать, как будто мне был незнаком мой Счастливчик! Вот Рассказчик по какому-то поводу обращает на Счастливчика внимание: «Я невольно залюбовался им, - такой он был сильный и ладный с виду. Он был, наверное, нерусский: черный, и глаза косые, но тело у него было белое, твердое, и в глазах у него лед плавал… От такого б Шурка с радостью рожала! - подумал я. - Она у меня хорошего мужика за версту чует…» Тут что? Типичная философия палубного матроса, привязанного к семейному возу: если жене приятно, то и ему хорошо.

Появился зверь, началась стрельба: «Тюлень вынырнул в шагах сорока от лодки и поплыл, толкая носом воду. Я сбавил обороты, но Счастливчик завозился с затвором, я прямо вспотел: когда он выстрелит? - и тогда Бульбутенко саданул из своей испытательной винтовки. Сразу было видно, что попал: тюлень уронил голову, спина у него изогнулась горбом… Я дал полный газ, но тюлень стал тонуть, и мы не успели подобрать его».

Все абсолютно верно передал! Но из этого Рассказчик понял лишь то, что Счастливчик свалял дурака и заставил старшину бота опоздать с выстрелом. Зверь так и пропал зря: «Он тонул под нами, весь голубой в воде, глядя на нас снизу по-детски расширенными глазами, как бы не понимая, что он тонет в воде, а кровь из него шла, как дым от подбитого самолета, и вокруг бота ширилась красная полынья и дымилась на солнце…» Кто это говорит, Рассказчик? Нет, это уже говорю я! В большом рассказе я и сказал от себя лишь пару фраз. Рассказчик же объясняет читателю, как трудно взять зверя весной, когда он худой, без жира: «Надо не просто в зверя попасть, а выстрелить в такой момент, когда он воздух вдыхает, всплывая. Если же зверь выдохнул, то у него легкие пустые, и он обязательно потонет - хоть что хочешь делай с ним!…» В этом есть как будто объяснение неудачи Бульбутенко: попробуй-ка разберись, когда тюлень вдохнул, а когда выдохнул? Однако старшина прекрасно знал, что стреляет впустую. Бульбутенко убивает тюленя именно из-за Счастливчика, так как хочет вынудить того к стрельбе. Счастливчик может в одно мгновенье закупорить дыхание выстрелом. Дыхание тюленя, застряв в легких, держит тело на плаву и остается в нем. Надо потом надрезать тушу, чтоб тюлень, уже неживой, выдохнул…

Между Счастливчиком и Бульбутенко возникают споры и стычки по всяким пустякам, а заводила и инициатор Счастливчик. Все время он чего-то добивается от старшины и не может добиться. Смысл их перепалок в том, что Счастливчик, до слез благодарный Бульбутенко, что взял на бот, так как никто другой не согласился бы взять Счастливчика из-за его роковой меты, жаждет увидеть в спокойном обстоятельном старшине какого-то особенного человека, плюнувшего на предрассудки, на всякие там слухи, пересуды, распространяемые в среде зверобоев. Поэтому, мол, и взял его Бульбутенко на бот, что сознанием повыше остальных…їТем самым Счастливчик постоянно вводит себя в заблуждение насчет Бульбутенко, объясняя по-своему его поведение. Старшина же лишь увиливает от настойчивых наскоков. Пылая преданностью к Бульбутенко, Счастливчик предлагает свою кровь, так как у старшины кровь порченная. Бульбутенко же отмахивается от Счастливчика, как от назойливой мухи, и Счастливчик, на мгновение прозревая, кричит старшине, чуть не плача: «Брезгуешь насчет крови… или боишься, сволочь!» - а Рассказчик негодует: «Я поведение Счастливчика никак не мог объяснить: или у него характер такой дурной, или он вообще малость стукнутый?» А ведь Рассказчик не первый день находится среди них, и все - ничего не видит и не слышит. Потом он свою неосведомленность о Счастливчике объяснит: «Некогда было спросить», - и это, между прочим, характеризует Рассказчика положительно…

От Бульбутенко непросто отвязаться, приходится Счастливчику стрелять. Они набирают столько звериных туш, что никакому другому боту не взять. Старшина с Рассказчиком разделывают туши, а Счастливчик, отстреляв, сидит на льдине, не прикасаясь к ножу: «Меня тошнит от этого». Но и здесь он вынужден уступить, он берет нож и «создается ощущение, что он не разделывает, а раздевает тюленя, не причиняя ему боли, вернее, раздевается сам тюлень, а Счастливчик только помогает ему». Счастливчик, не доставляющий зверю боли, сам испытывает боль, что стреляет зверей. Гений в этом деле, он ищет, как устранить такое противоречие, и не может найти. Отсюда вся его смута, а Рассказчик в восторге, как здорово они поработали: «А нам денежки, верно, старшина? - сказал я Бульбутенко. - Так мы и до него дотянемся, если там плавает кто… - Я вытер о шкуру нож и показал на солнце».

Рассказчик невыносим Счастливчику своим крохоборством. Этот Рассказчик, думая, что он моряк, на самом деле думает неправильно. Разве он не понимает, что дни его сочтены? Не сегодня, так завтра любой кусок льдины проломит ему башку. В чем причина такой недальновидности? Счастливчик приходит к выводу, что во всем виновата жена Рассказчика, Шурка, которая не сходит у того с языка. Наступая Рассказчику на эту «ахиллесову пяту», Счастливчик получает отпор: «Он охнул и повалился на лед, он даже в лице изменился, так ему стало не по себе. Это только с виду я такой худой и неразвитый, а вообще я верткий, как вьюн, и в драке поднаторел - Шурка знает, как я ее ухажеров отваживал». Рассказчика можно понять: для него эта Шурка, что ему изменяет и не хочет от него рожать, - единственная нить человеческая. Ну, а Счастливчик, такой здоровый, чего он смолчал? Да Счастливчик и не дрался никогда! И в таком положении, что привык терпеть любые издевательства. Один только раз, после вылетевшего подсова, когда Рассказчик, опытный моряк, увернув бот от громадной льдины, ликует, что он всех спас, сломав двигатель, - Счастливчик, вспылив, что ему надо двигатель чинить, слегка прикасается к Рассказчику, и тот делает шаг за борт: «Я за это время выкрутил штаны и портянки, вылил из сапог воду - она была совсем теплая, так я ее нагрел ногами, аж жалко было выливать…» Не сладко, конечно, сидеть мокрым, когда солнце почти угасло и подул хороший ветерок! Бот неуправляем, Счастливчик опять дурака валяет, ветер несет их в сторону от шхуны. А тут, как из воды выросли, неслышно подошли, окружив их и став, как высотные здания, северные айсберги - ропаки. Всю связь перекрыли; если ветер подует иначе и сдвинет ропаки, то боту труба. Другого выхода нет, как сбрасывать шкуры, которые с таким трудом добыли, и уходить на веслах. Забираться поглубже в лед, а там, обминув ропаки, дать свои ориентиры шхуне. Весь день насмарку! «Мне так стало тошно, что, кажется, на свет божий не глядел бы…» Счастливчик жалеет в Рассказчике эту слабую человеческую сущность. Снимает с себя свитер, оставшись в телогрейке, и бросает ему: «Надень, старикашка, а то засинеешь!» - «Свитерок был добротный, крупной вязки. Я взял его». Ну, если Рассказчик взял, то уже не отдаст. Вдруг спокойный Бульбутенко аж затрясся: «А ну верни ему свитер обратно!…» Ведь свитер Счастливчика мечен несчастьем, как и всякая вещь. Не подозревая об этом, Рассказчик свитер не отдает.