Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

• Название: Соразмерный образ мой
• Автор: Одри Ниффенеггер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41481-9

Одри Ниффенеггер дебютировала с романом «Жена путешественника во времени», и эта книга буквально покорила мир: переводы на все языки, многомиллионные тиражи, покупка киноправ Брэдом Питтом и долгожданная экранизация в 2009 году.

В том же 2009 году Ниффенеггер выпустила не менее долгожданный второй роман — историю о призраках и семейных тайнах, о кишащем тенями прошлого мегаполисе, о любви, над которой не властна даже смерть (в самом прямом смысле).

Умирающая Элспет Ноблин завещает лондонскую квартиру своим племянницам — дочкам ее сестры-близнеца Эдвины, которая со скандалом уехала в США двадцать лет назад, и с тех пор сестры не общались. И вот Джулия и Валентина, тоже близняшки, переезжают из Мичигана в Лондон, в новый дом, который стоит у легендарного Хайгейтского кладбища. Кто оставляет им послания на пыльной крышке рояля, чье холодное дыхание ощущается в пустой квартире, кто заманил в дом Котенка Смерти?..

---

Она взвыла: «У-у-у!» — и он зашептал ей, как ребенку: «Тсс, тсс»; тут она вздрогнула и открыла глаза. Роберт в ужасе отшатнулся от пустоты ее глаз. В них не было ничего живого, это был пристальный взгляд умалишенной, направленный сквозь него, в никуда. Глаза опять закрылись. Дыхание стихло. Он положил руку ей на грудь. Сердце билось.

Ему стало страшно.

— Элспет? — прошептал Роберт в пустоту комнаты. Ответа не было. — Я могу ее забрать? — Молчание.

Хриплый голос произнес его имя в темноте.

— Я тут, Валентина. — Она ничего не ответила. Он пригладил ей волосы. — Сейчас отнесу тебя вниз.

Не открывая глаз, она неловко кивнула, как полусонный ребенок. Он поднял ее с дивана; она попыталась обнять его за шею, но не смогла. Роберт вынес ее на лестницу. Ее тело потяжелело, обрело живую упругость и подвижность.

В своей квартире он снова положил ее на кровать. Вздохнув, она открыла глаза и посмотрела на него. Он склонился над ней. Она выглядела почти нормальной, просто изможденной и слабой. Хотя выражение лица стало другим. Он не мог понять, в чем тут дело. Она вытянула дрожащую от напряжения руку ладонью вверх. Он взял ее руку в свою; ее рука была довольно холодной. Она слегка потянула его: приляг ко мне.

— Подожди минутку, Валентина.

Он взял мобильник и набрал номер Мартина. Услышав гудок, сразу разъединился. После этого Роберт положил телефон и очки на прикроватный столик. Сняв ботинки, он обошел кровать и сел рядом с Валентиной. Она взглянула на него и просветлела: у нее на лице мало-помалу проступала робкая, косая улыбка. Вид у нее был вполне обыденный: лиловое платье, белые чулки. В некоторых местах на теле образовались багровые пятна; постепенно они становились розовыми. Отдававшую голубизной белую кожу стал заливать румянец. Он коснулся пальцами ее щеки. Плоть оказалась податливой, мягкой.

— На что это было похоже?

«Одиноко. Холодно. Безумно тоскливо».

— Я… скучала по тебе, — проскрипел ее голос; она говорила, как кукла чревовещателя, срывающимся, тонким голосом.

— Я тоже по тебе скучал.

Она опять протянула руку. Он лег подле нее, и она повернула к нему лицо. Роберт обнял ее. Она дрожала. Он понял, что она плачет. Это был вполне естественный звук: всхлипывающая в его руках девушка была настолько земной, что причина этих слез легко забылась; утешать ее было в порядке вещей. Отбросив сомнения, Роберт позволил себе поцеловать Валентину в ушко. Плакала она, как ему показалось, очень долго. Потом начала икать; он протянул ей бумажный носовой платок. Она вытерла нос, осушила глаза. Потом бросила платок на пол.

— Ну, все в порядке?

— Угу.

Она попыталась расстегнуть на нем рубашку, но пальцы ее не слушались. Он накрыл ее руку ладонью:

— Ты уверена?

Она кивнула.

— Нам лучше подождать…

— Умоляю…

— Валентина?..

Она жалобно, по-кошачьи мяукнула.

Роберт сам расстегнул рубашку. Потом раздел Валентину. Она пыталась помочь, но была слишком слаба; ему пришлось расстегнуть лиловое платье, стащить с нее трусики и осторожно снять кружевной бюстгальтер. На ее теле остались вмятинки от кружев и складок одежды. Она лежала, прикрыв глаза, и ожидала, когда он разденется. Одна из свечей погасла.

— Тебе холодно?

— Угу.

Он осторожно вытащил из под нее одеяла, забрался в постель и укрыл их обоих.

— Мм, — протянула она, — тепло.

Его поразил холод ее тела. Он провел рукой по ее бедрам; похожие ощущения вызывало у него мясо из холодильника в супермаркете.

Роберт не был уверен, сможет ли он заставить себя поцеловать ее в губы. У нее дурно пахло изо рта — какой-то гнилью; так пахло от дохлого ежа, которого он нашел в отопительной трубе кладбищенской конторы. Он предпочел поцеловать ее грудь. Какие-то части ее туловища казались более живыми, чем другие, словно душа еще не до конца распространилась по телу. Грудь Валентины, например, казалась Роберту более реальной, менее отстраненной от нее самой, чем ее руки; они дергались, как у испорченного робота. Он растирал их, надеясь согреть и вернуть к жизни, но, похоже, его старания были напрасны.

«Что-то не так», — подумал он. И привлек ее к себе. Она была такой маленькой и хрупкой, что Роберт вспомнил об Элспет в последние дни ее болезни; можно было подумать, она едва удерживается, чтобы не ускользнуть в никуда.

— Как ты себя чувствуешь? — снова спросил он.

— Жутко замерзла, — ответила она. — И устала.

— Не хочешь поспать?

— Нет…

— Я посижу рядом, чтобы с тобой ничего не случилось.

Он погладил ее шею, лицо. Она вопросительно смотрела на него. «Что-то изменилось. Ее голос. Ее глаза». Валентина кивком выразила согласие. Выбравшись из постели, Роберт задул все свечи. «Чего еще желать». Он зажег свет в коридоре и приоткрыл дверь, чтобы лучше видеть. Потом опять забрался под одеяло. Валентину бил озноб. Роберт прижался к ней и стал смотреть, как дым от погашенных свечей рассеивается в узкой полоске света.

— Я люблю тебя, Роберт, — прошептала она.

Тут вдруг распахнулась дверь в коридоры его памяти, и он уже был почти уверен…

— Я тоже тебя люблю… — ответил он.

Она поднесла свою непослушную руку к его лицу, не сводя с него глаз; выставив указательный палец, сосредоточенно и нежно коснулась его переносицы, скользнула пальцем вниз, по губам, по подбородку.

— …Элспет.

Она улыбнулась и, расслабившись, закрыла глаза.

Лежа рядом с ней в темноте, Роберт увидел перед собой необъятность осознания и ужаса от содеянного.

Мартин курил, откинувшись на подушки. Джулия лежала, прижавшись к нему.

— Пой, — приказала она.

Мартин погасил сигарету в пепельнице на прикроватном столике. И запел:

— Slaap kindje, slaap; Daar buiten loopt een schaap; Een schaap met witte voetjes; Die drinkt zijn melk zo zoetjes; Slaap kindje slaap.

— Это о чем? — спросила она.

— Как сказать… «Спи, детка, спи; где-то гуляет маленький белый ягненок, он топает белыми ножками и пьет сладкое молочко».

— Чудесно, — успела выговорить Джулия, погружаясь в сон.

ОТПРАВЛЕНИЕ

Джулия проснулась еще до рассвета. Мартин, свернувшись клубочком, спал к ней спиной. Она тихонько встала, сходила в туалет, оделась. Выскользнув из квартиры, спустилась вниз, сбросила одежду, натянула ночную рубашку. Легла в свою постель и уставилась в потолок. Через некоторое время она поднялась и пошла в душ.

Элспет проснулась в постели Роберта. Она протянула руку, но его уже рядом не было. На его месте лежала записка: «Куплю что-нибудь к завтраку. Скоро буду. Р.»

Лежа в постели, Элспет радовалась шелковистым простыням, вдыхала оставшийся на ее подушке запах Роберта, смешанный с ароматом свечей и роз, наслаждалась щебетом птиц и ощущением своей плоти.

Все тело болело, но это уже казалось мелочью. Суставы ныли, кровь застаивалась. Было трудно дышать — легкие словно заволокло густым киселем. «Ну и что? Я — живая!» Попытавшись сесть, она запуталась в простынях. Она знала, что нужно пошевелить руками и ногами, но они не слушались. Элспет засмеялась. Смех получился хриплым и каким-то булькающим; она умолкла. Ей удалось встать и даже сделать несколько шагов, придерживаясь за бортик кровати. Дойдя до изножья, она остановилась, покачиваясь и рассматривая себя в зеркале. Ох. Ох… На нее смотрела Валентина. «А чего ты ожидала?» Она подумала о той Валентине, что томилась наверху, в холоде и одиночестве. «Прости. Прости…» Она еще не до конца разобралась в своих чувствах. Это была безотчетная смесь ликования и раскаяния. Глядя в зеркало, на отражение, которое ей не принадлежало, она видела шикарный наряд с чужого плеча — свое новое тело. Оно было молодо, но движения и осанка выдавали старуху — сгорбленную, слабую, настороженную. «Смогу ли я с этим жить?» Она прижала руку к груди, туда, где должно биться сердце, но тут же опомнилась, сдвинула ладонь вправо и нащупала слабое биение. «О Валентина!»

Элспет перестала держаться за кровать. Ей хотелось принять ванну, и она неверным шагом поплелась в ванную комнату. Там она медленно опустилась на пол, потянулась к кранам и с трудом открыла воду. «Как в первые дни моей бестелесности. Ничего, я наберусь сил. Просто надо тренироваться». В ванну хлестала струя. Но Элспет не смогла дотянуться до затычки на дне, так что вся вода уходила в слив. Кое-как закрутив краны, она так и осталась сидеть на холодном кафельном полу, дожидаясь Роберта.

После завтрака Мартин упаковал чемодан. Он взял только самое необходимое, рассудив, что вскоре, по всей вероятности, придется ехать назад: либо Марика укажет ему на дверь, либо он попросту не сможет добраться до места, так зачем обременять себя лишней тяжестью? А если Марика его примет, тогда назад ехать вообще не понадобится. Если же у Марики кто-то есть, то Мартин — это он твердо решил — скорее бросится в амстердамский канал Принсенграхт, чем вернется домой без нее. По всему выходило, что ехать нужно налегке.