Одри Ниффенеггер - Соразмерный образ мой

• Название: Соразмерный образ мой
• Автор: Одри Ниффенеггер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41481-9

Одри Ниффенеггер дебютировала с романом «Жена путешественника во времени», и эта книга буквально покорила мир: переводы на все языки, многомиллионные тиражи, покупка киноправ Брэдом Питтом и долгожданная экранизация в 2009 году.

В том же 2009 году Ниффенеггер выпустила не менее долгожданный второй роман — историю о призраках и семейных тайнах, о кишащем тенями прошлого мегаполисе, о любви, над которой не властна даже смерть (в самом прямом смысле).

Умирающая Элспет Ноблин завещает лондонскую квартиру своим племянницам — дочкам ее сестры-близнеца Эдвины, которая со скандалом уехала в США двадцать лет назад, и с тех пор сестры не общались. И вот Джулия и Валентина, тоже близняшки, переезжают из Мичигана в Лондон, в новый дом, который стоит у легендарного Хайгейтского кладбища. Кто оставляет им послания на пыльной крышке рояля, чье холодное дыхание ощущается в пустой квартире, кто заманил в дом Котенка Смерти?..

---

В квартире было холодно — этим летом каждая июньская ночь оказывалась холодной. Утром он заставил спальню цветами. В магазине его охватили сомнения: лилии или розы? Он остановился на розовых розах, потому что от запаха лилий его всегда мутило, и еще потому, что Валентина однажды довольно мечтательно отозвалась именно о розовых розах. Сейчас розы были везде — в вазах, в старых жестяных банках, в цветочных горшках, заимствованных сто лет назад у Элспет. Розы стояли по обеим сторонам кровати, на подоконниках, на кожухах, скрывающих батареи отопления. Цветы были того же оттенка, что розовые балетные пуанты — а может, розовые старушечьи пеньюары. В прохладе спальни они будто бы дрожали, не распуская лепестков, не источая аромата. В Хэкни, у продавщицы уличного киоска, Роберт накупил целый пакет свечей. На каждой было изображение какого-нибудь святого. Продавщица объяснила: нужно задумать желание, помолиться и дать свечам догореть до конца — тогда любое желание исполнится. Роберт надеялся, что это правда. Зажженные свечи перемежались с букетами роз.

Присев на кровать рядом с Валентиной, Роберт стал ее разглядывать. Его поразило ее совершенство. Он попытался вспомнить, что говорила Валентина про оживление Котенка. Под глазами Валентины пролегли темные круги; хотя на теле проступили голубоватые и отчетливо-красные пятна, она не походила на трупы, которые можно увидеть в учебных анатомичках и полицейских моргах, — раздутые, сочащиеся влагой, бесцветные и зловонные. Те трупы были отмечены изменчивостью: они стремились как можно скорее превратиться в неразличимую субстанцию, чтобы ничем не походить на людей. Валентина же в общих чертах оставалась сама собой, и он благодарил за это судьбу.

Он раздумывал, не стоит ли с ней заговорить. Как-то дико было сидеть рядом и молчать. Ее волосы спутались. Чтобы отвлечься, Роберт начал их расчесывать. Очень осторожно, чтобы не дернуть, он приводил в порядок ее волосы. Белые и гладкие, они напоминали вощеные зубные нити. Расческа погружалась в их белизну, распутывая и разделяя пряди. Вначале у него дрожали руки, но потом его успокоила монотонность движений и красота блестящих волос Валентины. «Это, пожалуй, все, что мне нужно. Сидеть рядом и расчесывать ей волосы». Едва заметное сопротивление спутанных прядей под зубцами расчески было похоже на вздох, и, сам того не замечая, Роберт начал двигать рукой в такт своему дыханию, будто по ее волосам к ней шел воздух из его легких, будто каждый волосок теперь дышал за нее.

Наконец он заставил себя остановиться. Волосы ее лежали идеально, лучше и быть не могло. Роберт сидел неподвижно и прислушивался. За окном усиливался ветер. Где-то залаяла собака. Но Валентина хранила молчание. Роберт взглянул на часы. Было всего одиннадцать двадцать две.

Коротко звякнул телефон.

Джулия обессилела. За ужином Эди и Джек обсуждали похороны, вспоминали, каким был Лондон двадцать два года назад, предлагали либо пожить с Джулией, либо забрать ее с собой в Лейк-Форест; когда до них дошло, что она слишком подавлена, чтобы принимать решения, они впились в нее взглядами, словно хотели тут же утащить ее с собой, не дав доесть заказанный стейк с картофелем фри. Когда речь заходила о Валентине, им приходилось тщательно выбирать слова; каждому было трудно говорить о ней в прошедшем времени, поэтому разговор крутился вокруг да около. К тому времени, как Джулия, впихнув их в такси, дошла пешком до «Вотреверса», она уже готова была ползти к себе на четвереньках. «Нет, Мартин просил побыть с ним».

Когда она вошла в кабинет, Мартин сидел за выключенным компьютером; скрестив руки на груди, он склонил голову, словно молился.

— Мартин?

Он встрепенулся:

— А, наконец-то. Меня в сон клонит.

— Меня тоже. Просто хотела пожелать доброй ночи. Иду спать.

— Нет, погоди.

Мартин протянул руку. Уступив, она подошла к нему. Он сказал:

— Подумываю завтра уехать.

— Уехать? — Она не поверила своим ушам. — Как ты можешь уехать? Я же хотела… А отложить нельзя?

Мартин вздохнул:

— Не знаю. Если откладывать, потом вообще ничего не получится, понимаешь? Но, может быть, завтра — это преждевременно. Не хочу тебя расстраивать.

Джулия наклонилась и обняла его за шею. Она сделала это импульсивно, не задумываясь, и Мартин повел себя так, как поступал с Тео, когда тот был маленьким: притянул Джулию к себе на колени. Она склонила голову ему на плечо. Так они и сидели. Мартин даже подумал, что она спит, но вдруг услышал:

— Я буду по тебе скучать.

— И я буду скучать, — ответил он и погладил ее по голове. — Но никакой беды нет: я наверняка скоро вернусь. Или ты приедешь в гости.

— Это совсем не то. Как раньше, уже не будет, — сказала она.

— Чем планируешь заняться?

— Не знаю. Чем люди занимаются в одиночку?

— Поехали со мной, — предложил он.

— Глупость какая. Ты едешь к Марике. Я тебе не нужна, — усмехнулась Джулия.

— Это почему же?

Она подняла лицо, и он поцеловал ее. Поцелуй был долгим; в конце концов Мартин отстранился, тяжело дыша, и убрал ее руку с пряжки своего ремня:

— Не надо.

— Извини.

— То есть… я бы с радостью, Джулия… но анафранил… один из побочных эффектов…

— Ох…

— Потому я и отказывался его принимать.

— Прямо как пояс целомудрия, — хихикнула Джулия.

— Бесстыжая!

— Значит, Марике не стоит волноваться на мой счет.

— По большому счету — да, не стоит. — Мартин посерьезнел. — Пойми, Джулия, тебе не нужен старикан вроде меня. У тебя должен быть такой возлюбленный, каким был я тридцать лет назад.

— Знаешь что, Мартин…

— Вот увидишь, — добавил он.

Он начал вставать, и она соскользнула с его колен.

— Пойдем-ка, спою тебе колыбельную. — Взяв Джулию за руку, он повел ее в спальню. — Нет, подожди; надо кое-что проверить.

Он вытащил мобильник, нажал цифру два на скоростном наборе, дождался первого гудка и прервал связь. На дисплее высветилось «23:22».

Ей стало любопытно:

— Это зачем?

— На всякий случай, — ответил он. — Пошли.

Роберт удостоверился, что ключи у него в кармане.

Два из них он выложил на комод, а ключ от квартиры близнецов зажал в руке. Он поднял Валентину с кровати. Перед ним мелькнуло отражение в зеркале, словно кадр из фильма ужасов: зыбкое пламя свечей, густая тень у него на лице, закинутая назад голова Валентины, словно выставленная напоказ шея, болтающиеся руки и ноги. «Я чудовище». Он почувствовал всю дикость этой ситуации, а потом ощутил глубокий, непередаваемый стыд.

Он крадучись прошел через всю квартиру. Нога Валентины ударилась об стену; Роберт вздрогнул и подумал: ощутит ли она ушиб, когда вернется в свое тело? Чуть приоткрыв входную дверь, он прислушался. По улице проезжали машины, от ветра дребезжали оконные стекла. Он вынес Валентину из квартиры и двинулся с ней наверх. У двери близнецов ему пришлось освободить руки; он перебросил тело Валентины через плечо, как полученный из химчистки костюм. Безуспешно провозившись с замком, Роберт сообразил, что дверь не заперта.

Он внес Валентину в неосвещенную гостиную. Когда его глаза привыкли к темноте, он осторожно положил тело на диван.

— Элспет? Валентина? — тихо позвал он.

Ответа не было. В ожидании он сел рядом и стал рассматривать тело в лунном отблеске своих наручных часов.

Элспет была тут как тут. Валентина неистово извивалась у нее в руках. Не пытается ли она сбежать? Элспет боялась разжать руки, боялась, что Валентина рассеется, или будет драться, или пойдет крушить все вокруг. Успокойся, солнышко. Дай мне собраться. Откладывать дальше было уже невозможно.

Роберт смотрел на грудь Валентины. Он ожидал увидеть признаки дыхания.

Элспет опустилась на колени около тела. Оно было холодным, неподвижным и прекрасным. Элспет чувствовала, как Валентина постепенно успокаивается. Чувствовала присутствие Роберта — напряженного, несчастного, испуганного. Взглянула на тело, расслабленное в ожидании. Приняв решение, Элспет открыла руки.

Над телом Валентины повисла белая дымка. Элспет смотрела во все глаза и ждала, что будет дальше. Роберт ничего не видел, но ощутил внезапный холод. Он знал, что призраки тут. Дыши, Валентина.

Ничего не произошло.

Через некоторое время он отметил изменения, произошедшие с телом. Появление чего-то необъяснимого. Слабые звуки, бульканье, журчание — ему почудилось, будто они приближались издалека.

Тело открыло рот и сделало срывающийся, астматический вздох, потом надолго замерло, выдохнуло и стало опять втягивать воздух с ужасающими хрипами. Вслед за тем оно начало раскачиваться из стороны в сторону; Роберт его удержал; тело забилось в конвульсиях, дыхание прекратилось. Потом внезапно раздался еще один судорожный вздох. Роберт держал руки Валентины, крепко прижимая их к бокам. Опустившись на колени, он накрыл ее своим туловищем. Кожаный диван был скользким, и он старался удержать ее от падения на пол. Нечто подобное электрическому разряду пронзило ее тело; конечности затрепетали; голова неистово дернулась назад и вперед.