Натан Гимельфарб - Записки опального директора

• Название: Записки опального директора
• Автор: Натан Гимельфарб
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Командир взвода, стремясь оправдать доверие командования, старался изо всех сил. Он не только руководил всеми работами по созданию оборонительного рубежа, но и сам трудился в поте лица, показывая пример подчинённым, многократно и тщательно проверял выполнение своих заданий командирами отделений, измерял глубину траншей, устройство пулемётных гнёзд, готовность огневых точек к обороне.

Василий Степанович был больше занят непосредственной работой по устройству пулемётных гнёзд, нежели бойцами. Практически мы, его подчинённые, только помогали ему, выполняя вспомогательные и подсобные работы. Он сам определил точки расположения пулемётов, начертил лопаткой на земле направления ходов сообщения и траншей для личного состава отделения, а нам достались только земляные работы. Главным помощником Василия Степановича был Женя Ладуба, которому он всецело доверял и способности которого очень ценил.

Когда работа на нашем участке была закончена, принята командиром взвода и получила высокую оценку, Василий Степанович взялся помочь лейтенанту в устройстве его блиндажа. Кроме земляных работ, им, с нашей помощью, были выполнены плотницкие и некоторые столярные работы, на что использовали остатки разрушенного артогнём деревянного сарая. Блиндаж понравился Скибе и он от души поблагодарил нас и в первую очередь Василия Степановича.

Весь следующий день прошел в ожидании атак противника. Однако, немцы до конца дня нас так и не потревожили, если не считать разведывательных полётов нескольких немецких самолётов.

Только на рассвете третьего дня начался интенсивный обстрел наших траншей немецкой артиллерией и миномётами. Вероятно противник пользовался аэрофотосъёмками наших оборонительных позиций, выполненными накануне во время разведывательных полётов, ибо снаряды и мины разрывались довольно близко от окопов и траншей. Когда обстрел окончился, мы высоко оценили важность выполненных нами накануне работ по устройству оборонительных защитных сооружений. В нашем взводе было только трое раненых, которым оказали первую помощь на месте и отправили в медсанбат полка. Из нашей семёрки никто не пострадал. Были потери и в соседних с нами подразделениях в резултате этой артподготовки, в том числе и убитыми.

Вскоре немцы большими силами предприняли первую атаку на наши позиции. Короткими перебежками, под прикрытием непрерывного огня из автоматов, они вплотную подошли к линии обороны полка, занимавшего пятисотметровый участок за противотанковыми рвами. Перед ними размещались противотанковые ежи - сваренные крест-накрест металлические рельсы, преграждавшие путь танкам и другой бронетехнике. Поле под ними было заминировано нашими сапёрами. Всё это не позволило немцам использовать танки для прорыва линии нашей обороны.

Лейтенант Скиба внимательно следил за продвижением немецких автоматчиков и предупредил без приказа огонь из пулемётов не открывать. Бойцы вели прицельный огонь только из винтовок и автоматов.

Должен признаться, что когда немцы подошли совсем близко к нашему расчёту, ведя интенсивный огонь из автоматов, меня охватило чувство страха и незащищённости. Мы фактически даже не отстреливались и можно было ожидать, что в любую минуту фашисты ворвутся в нашу траншею.

Однако, выдержка и внешнее спокойствие Василия Степановича, других опытных бойцов, особенно Жени, который был рядом, действовали успокаивающе. Я прижался к земле в ожидании команды «Огонь!», стараясь ни о чём больше не думать.

Нужно сказать, что в том первом бою я в полной мере познал чувство боевого коллективизма, когда ты и все вокруг тебя представляют одну семью, подчинённую одной цели и управляемую одним мозговым центром. В такой семье ты в ответе за всех, но все отвечают и за тебя. Здесь нет понятия «Я», а есть только общее - «МЫ». И в этом сила боевого коллектива.

Когда немцы, находясь в двадцати метрах от нашего переднего края, предприняли очередную попытку ворваться в наши траншеи, прозвучала, наконец, команда: «Огонь!». Полтора десятка «Максимов» одновременно накрыли наступающие ряды противника таким шквалом огня, который исключал всякую возможность оторваться от земли. Немцы залегли и больше не пытались прорваться на нашем участке.

Мужественно держали оборону и соседние с нами подразделения полка. Там в ход пошли ручные гранаты, а в отдельных случаях и штыками воспользоваться пришлось.

К полудню наступление немцев захлебнулось и на других участках обороны дивизии, и они были вынуждены отойти на исходные позиции, оставив перед нашей линией обороны много трупов своих солдат, оружие и боеприпасы.

Лейтенант Скиба приказал собрать трофеи перед линией нашей обороны. Нам досталось полтора десятка немецких автоматов и большое количество патронов к ним. Старшина добыл несколько пар добротных немецких сапог и раздал их бойцам вместо обмоток. Пришлись в пору сапоги некоторым нашим ребятам, в том числе Боре и Жене. На меня, Мишу и Наума сапог по размеру не нашлось, зато мы получили шоколад и галеты, изъятые из вещмешков убитых.

По случаю первого нашего боевого крещения к обеду всем налили по пятьдесят граммов чистого спирта и выдали по куску полукопчённой колбасы. Из сухого пайка достали селёдки, сварили на костре пшённую кашу из концентратов, а на закуску пили чай в прикуску с сахаром-рафинадом и немецкими галетами.

Командир полка и комиссар прошли по траншеям, поздравили всех с успехом в первом сражении и поблагодарили за службу. Они же и предупредили, что немцы на этом не успокоятся и нам следует ждать новых атак. Было приятно сознавать, что мы выстояли в том первом бою, что с немцами можно воевать на равных.

34

Лейтенант Скиба после первого боя проникся к нам той особой дружбой, которая нередко связывает мальчишек в юношеском возрасте. Такая дружба отличается искренностью, честностью и готовностью прийти на помощь другу всегда и везде, не считаясь ни с чем, даже с опасностью для собственной жизни.

Юношеская дружба обычно крепнет в беде, в испытаниях и опасностях, требующих полной самоотдачи в борьбе за достижение поставленной цели.

Именно так возникли и закалялись взаимоотношения нашей Немировской семёрки. Мы чувствовали, что наши отношения были по душе лейтенанту с первых дней нашей службы в его взводе, но он своих чувств раньше открыто не проявлял, сохраняя ту дистанцию в отношениях с нами, которая диктовалась армейской дисциплиной и его положением командира-единоначальника.

Может быть его сдержанность в отношениях с нами определялась сомнениями в нашей готовности стать настоящими солдатами и смотреть смерти в глаза в том неравном противостоянии с фашизмом, которым отличалось начало Великой Отечественной войны.

Возможно сыграла свою роль и национальная принадлежность большинства из нас. В то время бытовало мнение, что евреи «воюют» только в Ташкенте, спекулируя на рынках и наживаясь на горе народном. Рассказывали разные истории и анекдоты, как евреи симулируют разные болезни и как откупаются от призыва в армию.

Наш добровольный и преждевременный уход в действующую армию, рвение при обучении военному делу в Гуляй-Поле, а главное - активность и мужество в первом бою с немцами растопили в командире недоверие и сомнения и проявили чувства дружбы и уважения ко всем нам. Он больше не скрывал их и им больше не могли помешать ни разница в служебном положении и звании, ни боязнь, что дружеское к нам отношение сможет отрицательно сказаться на воинской дисциплине и его командирском авторитете.

Особенно близкими стали его отношения с Борей и Женей, которых он теперь считал своими помощниками и консультантами во всех сложных ситуациях фронтовой жизни.

Наше поведение в бою не осталось незамеченным Василием Степановичем, а также другими командирами отделений и бойцами уже смотревшими смерти в глаза. Они не раз возвращались ко вчерашнему бою, отмечая всё новые подробности и примеры проявленной нами храбрости, мужества и умения в отражении атаки противника.

Мы теперь и сами стали удивляться своему бесстрашию в бою. Что касается меня, то я это в свою заслугу не ставил. Я во всём полагался на Женю и только старался чётко выполнять все его указания, поручения и советы, а также следовать во всём его примеру. Если же говорить о героизме и мужестве, то они в первую очередь относились к нему. Я и сам в ходе боя поражался его внешнему спокойствию и выдержке, а главное его прицельному огню по противнику. Он управлял пулемётом так, будто это уже стало привычным для него делом, а навыки стрельбы вырабатывались им в течении долгого времени. Казалось, он всё выполняет автоматически, подобно тому, как опытные машинистки управляются, почти не глядя, с пишущей машинкой.

В мою задачу входило быть рядом с ним и обеспечивать его запасом пулемётных лент. А ещё он требовал от меня не высовываться. Всё это я старался чётко выполнять и Женя неоднократно похваливал меня за это. О чём нибудь другом я пытался не думать. Сказать по правде, нужно было хорошо стараться, чтобы ни о чём не думать во время того боя. А думать было о чём. Особенно в те трагические минуты, когда немецкие автоматчики были в нескольких шагах от нашей траншеи, а в траншее соседнего с нами взвода шёл рукопашный бой. Трудно себе представить, что было бы, если бы мне пришлось участвовать в рукопашной схватке при моём росте в 160 сантиметров и весе в 50 килограмм. А что было бы, если бы немцы овладели нашей траншеей и я попал бы к ним в плен? Многие другие мысли овладевали мною в том первом бою. Трудно было не думать и о том, что этот день и бой могли стать последними в моей жизни, которой ещё фактически не было.