М Емцев - Море Дирака

• Название: Море Дирака
• Автор: М Емцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Да... Да! - Урманцев хлопнул себя по колену. - Об этом я и говорил. Какое бы замыкание ты там ни устроил, во всем институте свет погаснуть не мог. Я покопался в твоих обломках, подсчитал, проверил по схеме электроснабжения. Не получается!

- Что не получается?

- Не по твоей вине в сверхпроводнике исчез ток. Произошло что-то такое, отчего к черту полетела вся блокировка. Какой-то мощнейший отъем энергии. Только этим можно объяснить мгновенное исчезновение потенциала в кольце. Вообще дурацкое совпадение! Надо же было этому случиться, когда магнитный поршень находился в верхней точке! Он грохнулся с высоты и разлетелся, как стеклянный.

- Еще бы, почти абсолютный нуль!.. Но что могло произойти?

- Просто ума не приложу!.. Я по счетчику проверил. Расход энергии колоссальный. Но что? Куда? Бог его знает! Главное, что во всем институте, кроме тебя, в лаборатории никто не работал. Если не считать этого стилягу из девятнадцатой комнаты. Как его?

- Мильчевский?

- Во-во, Мильчевский!.. Но он и экспериментом-то непосредственно не занимается. Я, правда, пытался проверить, что там у него делается, но Иван Фомич поднял такой крик... Получилось, будто я хотел увести расследование с правильного пути! Впрочем, что Мильчевский тут ни при чем, я был уверен, поэтому и не стал настаивать... Что же все-таки произошло? Не дает мне это дело покоя. Никак не дает!

- Может быть, неучтенный эффект, связанный с высоким вакуумом?

- Какой был вакуум?

- Десять в минус четырнадцатой.

- Ого! И это за счет парящего поршня?

- Да. Два порядка.

- Молодчина! Наконец-то мы попытаемся промоделировать процесс рождения виртуальных фононов. Ну, об этом потом! Тем более что к нашей грустной истории вакуум отношения не имеет... Ладно. Поговорим о чем-нибудь другом. Как ты себя чувствуешь?

- Отлично. Вы уже меня об этом спрашивали.

- А я еще хочу спросить! Для убедительности. Какие у тебя планы на дальнейшее?

- Выписаться из больницы.

- Это само собой. А дальше?

- Работать, если не выгонят.

- Не выгонят. Я, пока ты здесь лежишь, соберу твою установку. Уж мне-то никакой Пафнюков не помешает! Если разряд даст положительный эффект пойду к директору, к президенту, в ЦК. Можешь не подавать мне руки, если мы не перенесем эксперимент в космос.

- В космос? Зачем?!

- Нужен космический вакуум. В лаборатории нам такого не получить... А тебе здорово повезло!

- В чем?

- Во всем. Хотя бы в том, что тебя только чуть задело. Застрянь хоть один осколок поглубже - каюк!

- Говорят, и так раны на животе обморожены.

- До свадьбы заживет.

- Будем надеяться. Внутри бы мне эти осколочки все кишки заморозили и кровь... Валентин Алексеевич, а когда можно будет опыт в космос перенести? Конечно, если все будет благополучно?

- Думаю, что скоро. Крупнейшая же проблема, как к ней ни подойди! И с точки зрения философии, и физики, и космологии. Это же ключ к таким загадкам, как эволюция метагалактики, рождение звезд, преобразования вещества во вселенной! Да мало ли... Только опыт на спутнике нужно очень тщательно подготовить. Учесть все до пылиночки. И конечно, сто раз опробовать.

- Вы успеете собрать мою установку?

- Твою - успею, такую, как надо, - нет.

- Моя была плохая?

- По идее - отличная, по исполнению - примитив.

- Интересно знать, почему?

- Все по той же причине. Кустарь! А что с кустаря возьмешь? - Урманцев развел руками.

- Приклеивать ярлыки, конечно, легче, чем аргументировать.

- Ты как себя чувствуешь?

- Вы уже в третий раз спрашиваете.

- Надо будет - спрошу еще. Хочу знать, не устал ли ты от разговора и можно ли тебя легонько высечь. Вдруг тебе моя аргументация "не показана". Так, кажется, врачи говорят?

- Аргументация мне показана. Ешьте апельсин.

- Терпеть их не могу. Я больше специалист по части огурчиков или там грибков. Так хочешь знать, почему ты кустарь? А не обидишься? Не надо, не обижайся... Ты в сверхпроводники свинец взял? Знаешь, какая у него критическая температура?

- Знаю. Для первых опытов не хотел брать дорогой сплав. А то мог бы взять ниобий-три-индий.

- Ясно. Какая у него критическая?

- Самая высокая! Восемнадцать по Кельвину.

- Так вот, учти на будущее. У того же свинца, если он заполняет поры губчатого силикона М-46, переход в сверхпроводящее состояние возможен уже при тридцати градусах. Молчишь? И молчи. Лучше подумай, какой выигрыш по сравнению с твоей кустарщиной даст такой сверхпроводник в жидком гелии. Теперь второе... Ты пробовал инициировать обмен фононами?

- Как?

- Слышал когда-нибудь о лампах черного света?

- Черного?

- Да. Я имею в виду лампы из увиолевого стекла... Опять молчишь? Так и запишем. Адсорбент у тебя был, конечно, угольный? Можно не отвечать. Я знаю, что угольный. Посему на всякий случай запомни, что иногда полезно применять обработанную плавиковой кислотой платину. Перейдем теперь...

- Хватит, Валентин Алексеевич! Не надо. - Михаил поднял руки над головой. - Я все понял.

- Хватит так хватит, - охотно согласился Урманцев. - Можно побеседовать и на более отвлеченные темы. Ты не устал?

- Нет. Просто я понял сейчас, что ни черта не стою!

- Значит, эволюционируешь. Каждый научный работник рано или поздно должен пройти через эту фазу. Тебе повезло, ты вступил в нее вовремя.

- Слабое утешение.

- А я не утешаю. Ты профан. И я профан. Все остальные тоже профаны. Но в этом-то вся штука: кроме профанства, нам дано еще кое-что. И у каждого оно свое, индивидуальное, иногда уникальное. Научиться интегрировать эти индивидуальности, направлять их на решение общей задачи, не забывая при этом степени и широты присущего им профанства, - вот что необходимо для современного научного коллектива.

- Парадокс?

- Имей в виду, что Евгений Осипович тоже многого не знал. Он не любил вдаваться в детали. Его интересовала только суть, и плевать он хотел на то, как эта суть добыта. Он был в курсе всех наших работ и ясно представлял себе, что эти работы должны дать. Понял? Зато каждый из нас свое узкое дело знал куда глубже, чем он... В тебе он сразу разглядел творческую индивидуальность. Его мало волновало, что ты в общем почти ни черта не знаешь. Он только спросил тебя, хочешь ли ты знать больше. Ты ответил утвердительно, и этого оказалось достаточно.

- Он был выдающийся человек! Широкий такой...

- Несколько небрежный и великодушный. Да, брат... Такого шефа у меня уже никогда не будет.

- Меня страшно интересует одна вещь, Валентин Алексеевич. Только... Поймите правильно!

- Ты говори, а потом мы обсудим, как это надо понимать.

- Вот я о чем думаю, Валентин Алексеевич... Кто-нибудь продолжил бы работу над пробоем вакуума, если бы я не стал или не смог этим заниматься?

- Ишь ты! Чувствую, что твоя эволюция идет в замедленном темпе. Не хотел я тебя уж очень разочаровывать, да, видно, придется сказать. Как думаешь, друг ситный, кроме чуда советского цирка, в Союзе нет специалистов по криогенным методам откачки?

- Да не о том я вовсе!

- А ты не кричи, а то температура поднимется. Суть в том, что в задаче, поставленной перед нами Ортом, вакуум - дело второстепенное.

- То есть как это "второстепенное"?

- Очень просто, брат. Выведи на орбиту спутник с пустотелым объемом - и черпай себе вакуум кубометрами.

- Что же тогда важно? Мощный разряд энергии?

- И это пройденный этап. Главное, брат, в регистрации. В ней вся суть. Старик хотел установить, что в каждом кубическом сантиметре пространства ежесекундно рождается 10^-45 грамма вещества. Пусть наш энергетический разряд, эквивалентный вес которого можно учесть, увеличит эту цифру в миллион раз. В объеме десяти кубометров это составит 10^-34. На каких весах ты сумеешь взвесить такой, с позволения сказать, груз? Не знаешь? Зачем же тогда ставить эксперимент, если мы не в состоянии измерить его эффект? Я тебе рассказываю обо всем этом по двум причинам. Прежде всего моя благородная просветительская деятельность чуть-чуть уменьшит твое невежество. Ну и, наконец, не следует забывать и о роли воспитания, если, конечно, оно уместно в применении к гению-одиночке и главной спице неведомой колесницы. Не обижаешься еще?

- Не обижаюсь пока.

- Это хорошо, что "пока"... Потому как я все тебе сказал. Больше сказать нечего.

- Как нечего? А регистрация? Неужели все впустую?!

- Зачем же впустую? Регистрацию мы разработаем. Только это пока секрет. Нельзя об этом еще говорить. Тем паче в общественном месте. Понял?

- Здорово вы меня высекли, Валентин Алексеевич! Право слово, здорово!

Михаил откинулся на подушку и прикрыл глаза. К щекам его прихлынул темный пульсирующий загар. Во рту стало сухо и горько. Ему показалось, что кровать тихо стронулась с места и куда-то поплыла, кружась и проваливаясь. Из глухого далека слышал он слова Урманцева, но не всегда улавливал их смысл.

- Ты уж прости меня, брат. Я вовсе не такой толстокожий, как ты, наверное, решил. Что я, больниц не знаю, что ли? Лежишь себе один и думаешь, думаешь, пока башка не затрещит. Такое иной раз надумаешь, что самому потом смешно... Вот и пришел ввести тебя в курс дела. Теперь легче станет. Будешь хотеть выздороветь.