М Емцев - Море Дирака

• Название: Море Дирака
• Автор: М Емцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Среди мертвой, настороженной тишины Иван Фомич почувствовал, что лоб у него стал холодным и мокрым. Им овладело расслабленное спокойствие безнадежности.

- Благодарю вас, Алексей Александрович, - он облизнул губы, - за... заботу. Вы очень хорошо поняли и вошли в мое положение... Я ведь действительно стал здорово прихварывать... Что же касается заведующего лабораторией, то, мне думается, Глеб Владимирович мог бы...

- Это какой Глеб Владимирович, - перебил Урманцев, - из электрофизического?

- Да. Владимцов.

- Ну что ж, очень знающий человек! - В голосе Урманцева звучало глубокое удовлетворение. - Правда, после одной истории Владимцову почему-то никто теперь не подает руки.

Иван Фомич сидел с застывшей, как маска, улыбкой.

- Кто еще хочет высказаться по данному вопросу? - спросил директор.

- Трудно найти замену Евгению Осиповичу. Ох, как трудно... - прервал наступившую тишину ученый секретарь.

- Евгению Осиповичу найти замену невозможно, - сухо отрезал директор. Речь идет только о назначении нового руководителя лаборатории... Но я вижу, вопрос не подготовлен. Отложим до следующего раза. Временно исполняющим обязанности заведующего лабораторией я назначаю Валентина Алексеевича Урманцева... Вы не возражаете, Валентин Алексеевич?

- Нет, но...

- Включите в приказ! - перебил его директор, обращаясь к ученому секретарю. - Что у нас дальше?

- Вопрос об аспирантуре на будущий год, - сказал ученый секретарь.

- Давайте это тоже перенесем на другой раз... Что еще? Все? Валентин Алексеевич, попрошу вас немного задержаться.

Члены Ученого совета поднялись и, отодвинув стулья, вышли из-за стола. Сидеть остался только Урманцев. Директор стоя ждал, пока все уйдут. Наконец кабинет опустел.

Секретарша внесла поднос с чаем. Директор подвинул стакан и розеточку с сахаром к Урманцеву.

- В лаборатории нездоровая атмосфера, Валентин Алексеевич. - Директор давил ложечкой подтаявшие кусочки сахара. - Не в вашей и не в моей власти убирать людей, которые нам не нравятся, и назначать более симпатичных. Тем паче, когда это касается работников высшей квалификации... Да и объективных данных к этому нет. Всем вам придется еще долгие годы работать вместе. И отношения должны быть соответствующие. В общем на работе это никоим образом не должно отражаться. Вы согласны со мной?

- Не во всем.

- В чем именно?

- Есть процессы, за которые я и другие работники не могут взять на себя ответственность. Короче говоря, не все исходит от нас.

- У вас хороший, работящий коллектив, Валентин Алексеевич. Это большая сила. И там, где надо, можно так дать по рукам, что... Но нужны факты. Факты! Прокурор, к примеру, никогда не выдаст ордер на основании одних там трали-вали. Для оргвыводов нужны факты, а всякой закулисной лирике противопоставьте коллектив. Если стадо хорошее, то и паршивая овца будет вести себя хорошо. Ясно?

- Ясно. Только...

- Что еще?

- Это уже, как говорится, из другой оперы. Нужен генеральный эксперимент, Алексей Александрович.

- Считаете, пора выносить в космос?

- Пора.

- Ну что же, попытаюсь провентилировать это в координационном совете... Уж больно много всяких заявок! А спутник - дело дорогое.

- Биофизики ведь добились! И ФИАН, и Магнитный институт, и Физика Земли.

- Ну ладно! Попробуем. Может, чего и добьюсь. Пишите докладную.

- Вам?

- Нет. Прямо председателю координационного комитета космических исследований.

- Минуя вас?

- Они мне не начальство. Можешь и минуя меня! - улыбнулся директор. Хитрый ты парень, Урманцев! Молодой, а хитрый... Ну ладно... Иди! проворчал директор и подтолкнул Урманцева в спину. - Да, постой... Читал твою статью в ЖЭТФ. У тебя там все правильно? Действительно, чувствительность 10^-40?

- Это подтверждено экспериментом. Интерференция появляется за порядок до этой величины.

- Значит, в космос хочешь?

- Хочу.

- Ну, добро! А как там ваш раненый поживает?

- Работает. Отлично работает.

- За что же его Иван Фомич выжить хочет?

- Иван Фомич вообще бы предпочел работать в одиночестве, если бы только на таком фоне не проявилась полнейшая немощь...

- Будет тебе... Лучше скажи, с девушкой как? Ты что-нибудь знаешь? Директор протянул Урманцеву коробку "Казбека".

- Плохо с Ларисой. Врачи опасаются, что она навсегда такой останется...

- По-прежнему никого не узнает и ничего не помнит?.. Спички есть?..

- Если бы только это... - Урманцев щелкнул зажигалкой. - Она вообще разучилась говорить.

- А он знает?

- Знает. Ездил недавно к ней в Сигулду. Вернулся сам не свой.

- М-да... Тяжелое дело... Ну, да там видно будет!.. Значит, с тобой мы договорились. В координационном комитете я это дело провентилирую, а ты обещаешь мне примирить разбушевавшиеся страсти в лаборатории. Так?

- Никаких особых страстей-то и нет, Алексей Александрович, если бы Иван Фомич...

- Не объясняй мне, я все знаю. Не хочу я больше слышать про вашу лабораторию! Понял? Что, у меня других дел нет? И докладные записки от Пафнюкова мне не нужны.

- Так я же...

Но директор опять не дал ему говорить.

- Ты теперь руководитель лаборатории. Пафнюков - твой подчиненный. За его художества спросится с тебя. А уж как ты там будешь его утихомиривать, твое дело. Только, чтоб я больше ничего о вас не слышал!.. Кроме хорошего, разумеется.

- Понятно, Алексей Александрович. Я вам больше не нужен?

- Располагайте собой, Валентин Алексеевич, по своему разумению.

Урманцев, миновав двойную дверь, прошел в секретариат и оттуда в коридор. Он был зол, но очень доволен.

Как только за Урманцевым закрылась дверь, директор отворил окно и проглотил кусочек сахару, пропитанного валидолом. Облегчение наступило почти мгновенно...

Был конец рабочего дня, и, к своему удивлению, Алексей Александрович обнаружил, что он сегодня свободен. Его никто не ждал с "разговором" или с приглашением на очередное совещание. Никаких "Алексей Александрович, без вас никак..." или "я всего на одну минуточку" не последовало. Он был один в кабинете и мог остаться в нем, мог ехать домой, мог сделать все, что угодно. У него было право выбора и свобода. Впрочем, это почти Одно и то же - свобода и право выбора.

Алексей Александрович улыбнулся, сел к столу, подвинул к себе стопку бумаги и начал быстро писать.

Алексей Александрович писал письма другу, работавшему в новосибирском Академгородке. Писал редко и нерегулярно. Друг отвечал часто невпопад, всегда с большим опозданием. Эта переписка давно приобрела странный характер: будто кто-то вырывал страницы из двух дневников и рассылал их в разные концы страны. Впрочем, такое положение дел, кажется, их обоих вполне устраивало, они называли это "излить душу в циркуляре"...

Алексей Александрович писал:

"...и колет, и болит, и похоже, что останавливается. Ну и черт с ним! Сам понимаешь, пятьдесят три, конечно, еще не предел, и можно еще потянуть, но что-то последнее время стала хандра подступать, и начинают всякие нехорошие мысли в голову лезть. И все же я верю...

Верю, дружище, что еще на моем веку произойдет нечто грандиозное, о чем мы с тобой мечтали в далеком детстве. И дело здесь не столько в той области, в которой я лично работаю, сколько в общей атмосфере, в самой обстановке, что ли. Я так и чувствую, что должно произойти нечто. Оно в воздухе носится.

...Ты же знаешь мою веру в науку, в ее способность решить многие сложные вопросы современности. Я не вижу, да и, пожалуй, не хочу видеть другой возможности для людей, кроме научно обоснованного изменения мира... Все вопросы, все проблемы будут решены на соответствующем уровне научного прогресса. Но как тяжело сей процесс добывается! Не стану плакаться, но признаюсь: порой хочется все бросить и бежать - до того трудно с людьми работать. Люди науки - это тоже прежде всего люди, а потом уже ученые. Это банальность, которую следует использовать как рабочий инструмент в общении с научными работниками. Они сначала люди, а потом ученые. Только некоторые из них сначала ученые, а потом люди. Таким был Евгений Осипович. Это далось ему от природы. Такими рождаются. Ну, а мы, грешные... Мы действительно грешные. Зависть, самолюбие, недоброжелательство... Впрочем, что говорить, ты сам это понимаешь, самому приходится руководить коллективом...

И все же в общем и целом ползем вперед. Собираемся переносить эксперимент в космос. Эх, рано помер Орт! Его заветная идея пошла, как говорят, в производство. Вот почему я и говорю, что в воздухе носится нечто такое, отчего ахнет вся научная общественность. Конечно, если нам будет сопутствовать удача.

Орт говорил, что физики когда-то поставили мир на грань гибели, теперь они должны привести его к спасению. Прежде всего к спасению от нищеты, от рабской материальной зависимости.

Растет же население планеты. Еще как растет! Ого!.. Орт верил в облагораживающее влияние изобилия, экономические проблемы его всегда волновали. Вообще я иногда удивляюсь, каким государственным мышлением обладал этот человек. Возможно, именно таким должен быть настоящий ученый. Возможно...