М Емцев - Море Дирака

• Название: Море Дирака
• Автор: М Емцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Боюсь, что не скоро, Ларочка. Сама понимаешь, мне нужно спешить.

- Может, я могу тебе помочь?

Михаил нажал кнопку остановки форвакуумного насоса, включив другой рукой реостат. Не успел замолкнуть отключенный мотор, как сразу же пронзительно запели на самых высоких нотах сложные агрегаты парогазовой конденсации и адсорбции. Расход жидкого гелия резко возрос и достиг двадцати пяти литров в час.

"Нужно прогнать ее, - подумал он, сосредоточенно уставившись на приборы регистрационной панели. - Решительно и твердо прогнать. Полумеры только ухудшают положение... Прогнать, чтобы обиделась по-настоящему. Ничего! Для нее же лучше будет. Пусть найдет себе кого-нибудь помоложе".

- Мишенька, милый! Я тебе не помешаю. Ни на вот столько! А, Миш?

- Ладно уж... Сиди. Только никуда не суйся, пока не позову. И развлечений от меня не жди! Работать так работать, или...

- Не надо никаких "или", Мишенька. Сама все знаю. И не будь таким грубым.

Он осторожно подвинтил на кожухе камеры ограничитель и высвободил магнитный поршень. Световой зайчик на зеркальном гальванометре под потолком дернулся и заплясал около нулевого положения.

- Нажми красную кнопку с надписью "Конденсатор". Только не перепутай.

- Не перепутаю, Мишенька... Готово!

Зайчик понесся к концу шкалы. Остановился и сейчас же сорвался обратно к нулю. Потом опять убежал и снова сорвался.

- Порядок!

- Что порядок, Миша?

- Смотри вверх на гальванометр.

- А-а... Бегает.

- Знаешь, что это значит? - И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, продолжил: - Это значит, что в камере вверх и вниз ходит над сверхпроводником магнитный поршень! Смотри теперь вот на этот вакуумметр. Если стрелка отклонится вправо хоть на одно деление, сейчас же кричи.

- Благим матом кричать?

- Кричи благим матом...

- Солнышко зашло... Зажечь свет?

- Ты не видишь прибора?

- Вижу.

- Тогда не надо. Посидим в темноте.

В сумеречном свете все казалось погрустневшим и сероватым. Тускло отсвечивали стальные грани стенда, устало и напряженно мигали красные лампочки.

- Эти лампочки похожи на глаза больной обезьяны. Помнишь, в зоопарке?

Он удивился точности этой странной ассоциации и с радостным удивлением вновь ощутил, что ему приятно быть рядом с нею. Им овладел тот особенный душевный подъем, который наступает в преддверии праздника или какой-то очень большой удачи.

- Ты знаешь, что тебе вкатили выговор?

Он вздрогнул и медленно повернулся к ней. На фоне бледного невеселого неба она казалась темной тенью. Поблескивали белки ее глаз. Как-то разом исчезло все: радостное волнение, ожидание, опьянение работой. Точно у самого финиша споткнулась вырвавшаяся вперед лошадь. И полетела в пыль, еще горя глазами и радостно раздувая ноздри.

- Плевать я хотел на этот выговор!

- Это тебе Иван подстроил. У-у, мерзкий человек! Ненавижу!

- Поговорим о чем-нибудь другом. Как насчет холеры в Одессе?

- Чего?

- "Поговорим лучше о чем-нибудь веселом. Что слышно насчет холеры в Одессе?" Это из Шолом Алейхема.

- А-а-а...

- Пересказанная шутка тускнеет, как плохо пересаженные цветы.

- Это тоже... откуда-нибудь?

- На сей раз, кажется, это лично от меня. Ты следишь за прибором?

- Конечно... Только стрелочка не шелохнется, как мертвая.

Он увеличил ток в сверхпроводнике и попытался сосредоточить мысли на опыте. Но почему-то вспомнил, как неслись по желтому небу лиловые облака. Потом он подумал, что все-таки напрасно не написал директору объяснительную записку. Впрочем, это успеется и завтра.

- Ой! Прыгнула! На целых два деления прыгнула!

- Что? Не может быть! Это же на два порядка ниже упругости паров!

Он вскочил и хотел было кинуться к стенду, но почему-то представил себе, что протягивает ей руки и кружит ее по комнате.

Он медленно опустился на стул, с удивлением ощущая, как колотится его сердце.

- Не понимаю, что означает и прибор и стрелка, но чувствую, что это очень здорово! Не надо никакого цирка, Миша. Я хочу остаться здесь, с тобой. Возьми меня к себе в лаборантки.

- Скоро нас обоих попрут отсюда в шею, не спрашивая о наших желаниях.

- Да, - сокрушенно согласилась она. - Так оно, наверное, и будет. Но... неужели всегда побеждает несправедливость? Ведь это ужасно несправедливо!

- Успокойся. И не вздумай здесь плакать. Следи лучше за прибором.

В сгущающейся темноте поползло время. Они следили за приборами, отгородись друг от друга молчанием, уйдя в невыразительные, грустные мысли.

- Зажги свет, - сказала она.

Он покорно встал и одну за другой включил все люминесцентные трубки. Щурясь от внезапного света, вернулся на свое место и, внутренне борясь с чем-то, принялся фальшиво насвистывать мотив популярной песенки.

Она сейчас же стала ему подпевать, отбивая каблучком синкопы:

Мама, мама, это я дежурю,

Я дежурный по апрелю...

- Почему так получается, Миша, что в книгах люди на каждом шагу говорят о всяких умных вещах, а мы вот уже сколько сидим и ничего умного не сказали?

- Книги врут.

- Ну, это смотря какие книги!..

- Все книги врут. Они дают как бы вытяжку из человеческой жизни. Мы с тобой лет за десять наговорим кучу умных вещей, но все потонет в море дурацких разговоров... Даже не дурацких, а просто обиходных. Не всегда же философствовать. Нужно еще и работать, и отдыхать, и есть, да мало ли чего... И при этом мы обмениваемся дежурными обиходными словами, которые потопят то умное, что мы когда-нибудь выскажем. В книге же всего не приведешь. Тогда бы ее пришлось читать да и писать целую жизнь. Целую жизнь нужно было бы потратить, чтобы проследить чью-то чужую выдуманную судьбу! Не слишком ли роскошно? Потому-то в книгах и дается выжимка людских разговоров. Лишь то, что непосредственно относится к развитию сюжета.

- Но герои часто говорят и об обиходном. О чем угодно они говорят.

- Это только так кажется, что они говорят о чем угодно. На самом деле каждое их слово...

Внезапно погас свет. И сразу же раздался лязгающий грохот. Звон как от разбитой посуды. Шипение и свист. В какой-то застывший миг Михаил видел ее смятенный силуэт и беззащитно растопыренные перед глазами руки. Комната странно накренилась. Ларису швырнуло к потолку, и она исчезла. Тотчас же вслед за этим Михаил ощутил острую горячую боль в боку и потерял сознание.

Неловко сутулясь, точно ощущая тяжесть наброшенного на плечи халата, Урманцев проскользнул в палату. Стоя в проходе между двумя рядами белых коек, он осмотрелся. Все здесь показалось ему одинаковым. Многие спали, натянув простыни до ушей, кто-то читал, лежа в пижаме поверх одеяла. У одной из коек сидела женщина. Вероятно, она только что пришла, потому что все еще вынимала из сумки пакеты и банки с вареньем. "Беда нивелирует людей", - подумал Урманцев. Он почему-то вспомнил отступление под Харьковом. Сплошной поток серых, изможденных лиц с запавшими щеками. Море грязных, выцветших гимнастерок. "Все мы были похожи тогда друг на друга, влекомые общей большой бедой".

- Валентин Алексеевич!

Урманцев вздрогнул. Над дальней койкой, стоявшей у самого окна, поднялась и вяло затрепетала в воздухе рука. Прижимая к груди большой ананас и кулек с апельсинами, Урманцев подошел к Михаилу.

Подольского трудно было узнать. Он сильно осунулся. Глаза провалились и сухо сверкали, как у спрятавшейся в угольном бункере кошки.

- Здорово, кустарь-одиночка! - пробасил Урманцев, ясно ощущая неправдоподобие взятого тона.

- Почему "кустарь"? - шевельнул губами Михаил.

- Не был бы кустарем, не лежал бы здесь. На вот... Надеюсь, тебе повезло, а то мне недавно попался ананасище пронзительнейшей кислоты... Ну, как самочувствие? Идем на поправку?

- Кажется, выкарабкался. Обещают недельки через три выписать.

- Ну вот! Видишь, как здорово! Я тут тебе две книжонки приволок, чтоб не скучно было. "Сверхпроводимость" Шенберга и "Фиалки в среду" Моруа. Кстати, тут есть одна вещица!

- У Шенберга?

- У Моруа. "Отель Таннатос" называется. Сильная штука. Как в пропасть падаешь.

- Что нового в институте?

- Как всегда, ничего. День да ночь - сутки прочь. Нет, кроме шуток, ничего нового. Сначала, конечно, пошумели, покричали, а потом все утихло. Ты не беспокойся, все, как говорится, в норме.

- Расследование было?

- Ну, скажешь тоже, расследование! Так... Выяснили кое-какие детали... Ты мне лучше ответь, могла ли такая штука у вас в цирке случиться?

- Не совсем понимаю.

- Ну, представь себе, что во время твоего полета в сверхпроводнике упало напряжение. Ведь это же конец... Без сетки все-таки.

- Такого не могло быть. Сразу же включилась бы аварийная линия. Да и ток в сверхпроводнике падает постепенно.

- Так чего же ты, дурья башка, здесь никакой аварийной защиты не предусмотрел!

- Предусмотрел! Ведь в институтской сети на случай замыкания есть блокировка. Вы же сами это отлично знаете.