Николай Кузьмин - Генерал Корнилов

• Название: Генерал Корнилов
• Автор: Николай Кузьмин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-203-01798-0

На имени генерала Лавра Георгиевича Корнилова, возглавившего так называемый корниловский мятеж осенью 1917 года, десятилетиями лежала печать реакционера и мракобеса. В предлагаемой книге автор анализирует происшедшее и убедительно показывает, что затея с мятежом явилась чудовищной провокацией международных сил, ненавидевших Россию, ее мощь и православное вероисповедание.

Царский генерал Корнилов, истинный сын своей Родины, скорее фигура трагическая, ибо вовремя не сумел распознать скрытую подоплеку намерений мировой закулисы.

---

Он наивно понадеялся, что Россия найдет свое спасение в новом Романове, который разгонит всю нечисть вокруг Зимнего дворца и призовет на правительственную службу ответственных специалистов. Ради этого он употребил весь свой авторитет и, обеспечив согласие всех командующих фронтами, надежно изолировал царя от армии.

Вообще, военных с их колоссальной, но безрассудной силой ловко использовали – как обух. Теперь же в них отпала всякая необходимость.

Всяк сверчок знай свой шесток!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Солидный трехэтажный особняк на островах казался малообитаемым. Никогда, ни днем ни ночью, три ряда его окон не оживлялись светом ламп или свечей, всегда они чернели безжизненными провалами. И все-таки дом жил, функционировал, причем довольно оживленно. По ночам к его подъезду подкатывали автомобили, оттуда гурьбой вываливались подгулявшие мужчины. На короткий миг улочка оглашалась громкими хмельными голосами. Распахивались крепкие массивные двери, обнаруживая внутри нестерпимо яркое буйство электрического света, шумная компания поглощалась, и двери вновь надежно отсекали от любопытствующих взглядов загадочное назначение этого странного ночного заведения.

Поздние посетители попадали в атмосферу света, шума, музыки и разнообразных ароматов кухни. На пороге ресторанной залы гостей встречал величественный распорядитель в отлично сшитом фраке. С ним здоровались, нередко фамильярно. Подбор посетителей заведения был строго ограниченный, избранный, прямо с улицы сюда никто не попадал.

Заведение «Вилла Родэ» ценилось знатоками за секретность и интимность. Сюда приезжали расслабиться, забыться, дать передышку издерганным нервам. К услугам гостей были молодые красивые женщины, умевшие поддержать интересный, умный разговор. Свежие, обольстительные, они как бы плавали в томительно-тягучей мелодии румынского оркестра. Скрипач, тучный, черномазый, с порочным морщинистым лицом, имел обыкновение приближаться к кутившим компаниям и, осклабившись, делая сладкие глаза, выводить своим смычком особенно задушевные ноты. Млели женские глаза поверх бокалов, мужчины бесшабашно совали скрипачу крупные купюры. Он моментально схватывал их рукою со смычком и столь же неуловимо ловко прятал.

Два верхних этажа занимали уютно отделанные комнаты с альковами. Загулы завершались там. Безмолвные вышколенные официанты подавали в номера все, чего гость ни пожелает.6 Заказ 306

И в вестибюле, и в ресторане, и в комнатах наверху все окна были плотно завешены толстыми двойными шторами. Наружу из особняка не пробивалось ни звука.

Ресторанная зала затихала на рассвете. Собрав инструменты, уходил оркестр. Лакеи приглушали свет и принимались озлобленно срывать скатерти со столов. Стулья водружались на столы кверху ножками.

Коридором первого этажа румын-скрипач устало брел до самого конца и там своим ключом отпирал узенькую дверь в стене. За дверью открывалась затхлая лестница наверх. Грузными шагами он поднимался по ступеням и на третьем этаже входил в большую угловую комнату. Там ровно и небойко горел камин да в углу под самым потолком светился огонек лампады. Иконы не было. Скрипач с отвращением сдирал с себя концертный фрак и в изнеможений валился в низенькое кресло возле самого каминного огня. Вытянув ноги, он закрывал глаза и распускал живот. Тело начинало отдыхать после долгого утомительного дня.

Не открывая глаз, он нашаривал кнопку на подлокотнике кресла. Тихо открывалась дверь, и услужающий, не говоря ни слова, вкладывал в протянутую руку небольшую коробочку, после чего так же безмолвно удалялся. По дороге он подбирал с ковра сброшенный фрак. Из карманов падало несколько смятых кредиток. Фрак был набит небрежно засунутыми деньгами. Услужающий, гибко нагибаясь, подбирал кредитки, комкал их в кулаке.

Пролетала еще минута или две, затем ноги в лакированных штиблетах подтягивались, живот подбирался. Двумя пальцами из коробочки бережно извлекалась обыкновенная комнатная муха. Отпущенная на волю, она пропадала в темноте под потолком, однако вскоре принималась выписывать безмолвные круги вокруг лампады. Ее приманивал неумирающий огонек. Скрипач, сузив глаза, пристально наблюдал за мухой и нервно пристукивал по ковру носком штиблета. Посторонний глаз лишь теперь различил бы перед лампадой тонкое кружево старой паутины. Метания мухи продолжались до тех пор, пока она не попадала в паутину. Слышалось отчаянное брунжание – муха пыталась вырваться. Мгновенно из темного угла выскакивал паук. Он проворно набрасывался на жертву, и трепыхание мухи замирало. Управившись, паук скрывался в свой угол и принимался снова ждать…

Эта сцена быстрой и безжалостной расправы со своей жертвой всякий раз удивительным образом взбадривала скрипача. Насладившись зрелищем, он энергично расстегивал ворот и, цепляя носками, скидывал на ковер штиблеты. Вызванному услужающему приказывалось приготовить кофе, и покрепче. Это означало, что спать он не намерен.

Услужающий, двигаясь бесшумно, гасил лампаду под потолком и подкладывал поленьев за каминную решетку.

В глубокой тишине за шторами, под самой крышей загадочного особняка, освещенный лишь отблеском каминного огня, этот человек погружался в тяжелые раздумья. Морщины на его лице обретали резкость, веки приспускались, нижняя губа гневно выпячивалась. Время от времени он испускал протяжный вздох и принимался бормотать. Так, в напряженной мозговой работе, проходил час, два, больше.

Мало кто в Петрограде был посвящен в тайну этого загадочного человека, столь приторного в своей угодливости в ресторанной зале и властного, даже безжалостного в своем кругу…

Для своих гостей – а они обычно заявлялись в предрассветный час, когда ресторанный зал «Виллы Родэ» пустел и затихал, – для этих поздних посетителей у нелюдимого, сидевшего взаперти скрипача имелся потайной отдельный вход со двора, темного, грязного, зловонного. Постоянно приходил один и тот же человек (еще один сюда заглядывал всего раза два или три, не больше). Гостя провожали наверх, в комнату с камином, и он надолго запирался там наедине с угрюмо дожидавшимся хозяином. Эти поздние и редкие посещения обычно вызывали раздражение у скрипача – он всячески язвил и выговаривал, становился попросту невыносим. Поэтому сюда старались не являться без особенной нужды. Надо полагать, раздражительный хозяин также сознавал, что, если уж его отваживались потревожить, значит, дело не терпело отлагательства. Так было заведено им самим, так усвоено и никогда никем не нарушалось.

Выпадали, впрочем, случаи, когда язвительная раздражительность хозяина вдруг сменялась удивительной словоохотливостью, – свидетельство того, что он тоже испытывал потребность в отдушине среди своего томительного одиночества.

– Послушайте, мой драгоценный, вам не приходилось наблюдать, как паук улавливает муху? Оч-чень, очень интересно. И поучительно. Советую – понаблюдайте… Вы улыбаетесь? А я вам сейчас скажу. Муха – существо на зависть вольное, она летает где только захочет. Паук же, как все знают, привязан к своему углу, к своей паутине, которую он соткал с таким трудом, с такой надеждой… Прошу вас, следите за моей мыслью… Этот паук – не знаю даже, с кем его сравнить… Рыбак со своей сетью?.. Нет-нет, рыбак тут не годится… Словом, паук наш начисто лишен даже самого примитивного маневра. Он привязан к своему углу. Привязан! Он обречен сидеть там и не высовываться. Однако что же все-таки мы видим? Мы видим, мой драгоценный, что муха сама – слышите, сама! – летит к нему и попадает. Хлоп – и достается ему вся целиком, с ножками и крыльями, без остатка! Ну… как вам это нравится? Конечно, кое-кто может сказать, что муха дура, так ей и надо. А я скажу совсем другое: молодец паук!

Как он умно все устроил, как распорядился и набрался терпения. Зачем летать, зачем суетиться? Сама придет, сама, и никуда не денется. Ей просто больше некуда деваться. Она обречена найти его. Обречена попасться, потрепыхаться и – затихнуть. Всё, мой драгоценный, всё! Дело сделано, и никакие силы больше эту дуру муху не спасут, не оживят… Ну, вы что-нибудь имеете возразить? Нет, возражений гость не находил. Наоборот, он льстиво соглашался, что муха в самом деле дура, а паук…

– Так, – бесцеремонно перебивал его хозяин, – что там у вас сегодня?

Следовало, не теряя времени, пользоваться добрым, ровным настроением и выкладывать причины, побудившие нарушить угрюмое затворничество строгого скрипача.

– Сико… – раздельно произнес он и помолчал, словно дегу стируя на слух странное имя. – Сико… Если мне не изменяет память, этого человечка называют еще и более определенно: «Подлец Сико». Он кто? Напомните мне, пожалуйста.

Речь шла о представителе фирмы Рено в России. Сико, торгуя автомобилями, показал себя ловким и удачливым дельцом. Во всей России лишь царская семья пользовалась авто марки «Дело-не-Бельвиль», все остальные, особенно в столицах, ездили на машинах фабрики Рено. При сделках Подлец Сико самым бессовестным образом не забывал и о собственном кармане.