Семен Бронин - История моей матери

• Название: История моей матери
• Автор: Семен Бронин
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Рене здесь?! То-то все на высшем уровне! Так вы, пожалуй, нас обгоните! И Серж? А ты что тут делаешь?

- Это моя задумка,- Серж обрел на миг былую значительность.- Я веду в "Юманите" отдел для самых маленьких.

- Аа! - протянул Дорио с хорошо разыгранным почтением.

- Но это пока эксперимент,- поправился Серж: чтоб не выглядеть наивным.

- С палатками?! Да мы этими экспериментами три года занимаемся! -Дорио не любил, когда забывали Сен-Дени и его первенство в рабочем движении.

- Я не это имею в виду...- и Серж рассказал о проекте организации лагерей по всей территории Франции.

- И ты думаешь получить что-нибудь под это? - спросил его Дорио.-Доверчивый ты человек, Серж. Обдурят.

- Как?

- Увидишь как.- Дорио не делился опытом с людьми, которых не признавал своими, но сказал все-таки: - Ты в поездах когда-нибудь ездил?

- Ездил, конечно.

- На кого чаще всего деньги просят? На детей, верно? Малых да болящих самая верная приманка: дают всего щедрее.А куда деньги потом идут? Не спрашивал? Вот и я тоже... Зачем вообще просить? Надо зарабатывать. Мы в Сен-Дени научились этому и живем, я считаю, неплохо. Что нужно рабочему? Чтоб его уважали. Верно? - он обратился к Жилю, который неотрывно смотрел на него и переводил взгляд только на Рене, как бы сверяя по ней впечатление от руководителя, которого не видел прежде.- Хороший парень, Рене. Надо бы украсть его у тебя. Он же, небось, все это сделал? Не сами же собой палатки развернулись и поле для футбола разметилось?

- Палатки я частично привез,- сказал Серж.- Теперь не знаю, как возвращать. В трех местах продырявлены, в двух прожжены.

- Посчитал? Поможем ему? - обратился Дорио к своему помощнику.- Дай ему новые - у нас есть, а эти починим в мастерской у Пижона: он у нас заказ на три тысячи получил - пусть проценты платит. Так вот, я говорю, уважение нужно рабочему - его получают силой, нагоняя страх на буржуев, а добившись своего, живут себе в удовольствие. И необязательно кого-то отлучать и гнать от общей кормушки - все хотят жить, даже полиция. Верно, капитан? - спросил он полицейского.

- Так точно, генерал,- в тон ему отвечал сержант, который, играя в футбол, снял мундир и теперь, в присутствии начальства, надевал его снова.

- Про меня говорят, я с полицией вожусь,- продолжал Дорио.- Да я не с полицией - с самим чертом дружбу сведу, если это делу полезно. А эти,- он махнул куда-то в сторону противников из Политбюро - хуже Людовиков! Те тоже никому жить не давали и во все нос совали. А они еще и не от себя, а по чужой подсказке! Научились у русских друг друга есть - этих хлебом не корми, как они говорят, дай только вцепиться зубами в чужую задницу! Что ты меня дергаешь? - выговорил он Фоше, который уже хватал его за рукав, призывая к сдержанности.- Мы в свободной стране живем - это они нам сюда свою охранку ввозят! - Он был выпивши.- Дай я еще с Рене поговорю: она мне всегда нравилась. Рене, у тебя одна беда есть: ты жить боишься. Что ты сейчас делаешь? Лицей кончила?

- Заканчиваю.

- А потом что?

- Учиться пойду. В Сорбонну на юридический и в Политическую школу на дипломатическое отделение.- Рене уже остановила выбор на этих двух учебных заведениях. Дорио скривился как от горькой пилюли.

- А жить когда? Римское право учить? Это еще полбеды, будешь в судах очки всем втирать, а дипломатический зачем?

- Международное право хочу знать.

- Да нет никакого международного права. Кто сильней, тот и прав... Напрасно ты. Нельзя долго учиться. Учеба мозги сушит и времени для жизни не оставляет. Ты лучше поживи немного, потом поучись, потом снова поживи, снова поучись. У тебя и без учебы полно способностей - ты их только губишь. Ты находишь простой выход из трудных ситуаций - это любых знаний стоит. Тебе б цены не было, если б ты еще жить любила и среди людей вертеться... Тебя что, в детстве не баловали?.. - Он поглядел на Рене, она из скрытности смолчала.-Значит, так. Но мы все так - те, кто в революцию лезет. У всех детство поломанное. Но надо свое брать, нагонять упущенное! Любовники тебе нужны, Рене, а не занятия римским правом. Вон какой парень с тебя глаз не сводит. Сойдешься с ним - я тебе его оставлю. А то моя подруга уже навострилась.- Он оборотился к сопровождавшей его блондинке и широко ей улыбнулся: - Что я слишком долго с тобой разговариваю.

- Что такое "навострилась"? - спросила подруга: остальное ей было ясно.

- То самое и значит,- снисходительно объяснил он.- Успокойся: Рене не для меня. Я слишком нетерпеливый. Мне и революции ждать тоже нет терпения! Поехали?..- и вся компания унеслась на автомобиле столь же стремительно, как сюда и приехала...

Палаточный городок жил всего день: на первый раз этого было довольно. Палатки сложили для обмена в мастерских Сен-Дени, родители разобрали детей по домам. Общее мнение было таково, что день прожит был не зря и что побольше бы таких. Про то, что городок был организован коммунистами, не говорили, но помнили, а в таких случаях молчание дороже публичного признания. Ребята разбрелись по домам - с ними должны были разойтись и устроители праздника. Рене пошла бы домой, но вмешалась девушка из Бобиньи, приехавшая в Стен для обмена опытом и для ознакомления с организацией пионерского движения. Она была дочерью профсоюзного работника, который не мог приехать сам и прислал ее своим представителем. Если Рене, по словам Дорио, была излишне разборчива и не брала от жизни того, что могла бы взять, то эта девочка была вовсе беспомощна и нуждалась в постоянной опеке. Ей предстояло заночевать в Стене: ехать назад было поздно. Жиль предложил ей расположиться у него, она согласилась при условии, если кто-то разделит с ней комнату: чтоб не скомпрометировать себя и весь Бобиньи с нею вместе. Пришлось и Рене ночевать у Жиля - чему, надо сказать, тот был только рад, да и Рене согласилась легче, чем можно было бы предположить, учитывая, что ее собственный дом был совсем рядом. Обеих положили в спальне - Жиль и его мать устроились на кухне, нисколько этим не стесненные. Девочка из Бобиньи заснула крепким сном праведницы, Рене же пошла на кухню напиться: от яичницы с ветчиной у нее началась жажда. Мать перед ее появлением вышла из кухни, оставив ее с Жилем. Наливая воду из ковша, Жиль наклонился и поцеловал Рене в шею. Она выскользнула из его объятий, но не так быстро, как если бы вовсе этого не ожидала. Он предпринял новую попытку сближения - она увернулась проворней прежнего.

- Что ты упираешься? - упрекнул он ее.- Я же с хорошими намерениями... Я девушку ищу - надо семью завести и на тормозах все это спустить...- Он не сказал, что именно, но она поняла, что он имеет в виду профсоюзную деятельность.- Этим не проживешь. А в историю загреметь можно. Тогда, на конгрессе, да и потом, в вашем деле... А из-за чего? Если подумать, то не из-за чего. Лишний раз пошумели... Надо серьезней быть.- Он поглядел на Рене, призывая ее к благоразумию.- А девушкам вдвойне: им же о детях думать надо.

- А вам не нужно? - Рене была настроена в этот вечер игриво.

- Нам тоже, но не так, как вам!..- и снова попытался поймать ее, приняв ее слова за поощрение, но опять безуспешно.- Чего ты хочешь?

- Хочу дальше учиться. Замуж не хочу. Мне рано.

- Замуж никогда не рано,- сказал он разочарованно, как если бы она ему наотрез отказала.- Поздно бывает - это да, а рано, я что-то не слышал...- И отошел, расстроенный, а она пошла спать с девочкой из Бобиньи и чувствовала себя в течение получаса не вполне уютно: ей хотелось продолжения разговора...

Рано утром она проснулась и прислушалась к тому, что было на кухне. Там негромко разговаривали. Жиль рассказывал матери о своих любовных злоключениях:

- Нравится она мне сильно. Я ей даже вчера предложение сделал.

- И она что?

- Да она, наверно, слишком умная для меня. Сказала, хочет учиться дальше. Что я по сравнению с нею?

- Что значит - умная? Я для тебя умная?

- Ты мать. Матери все такие.

- Правильно. У нас у всех один ум - как бы вас воспитать да вырастить. А если у нее такого ума нет, зачем она тебе?

- Говорит, рано еще.

- Замуж выходить? Это бывает. Не нагулялась, значит. Опять она тебе не пара: ты парень серьезный.

- Поцеловал ее вчера.

- И что?

- Да что?.. Вроде я ей не противен.

- А дальше? Тебя не поймешь.

- Да ничего, мать. Что поцелуй, когда жизнь решается?.. Спит, наверно...

Рене притворялась спящей. Она думала о Жиле, о своей жизни на этом свете. Ей в какой-то миг захотелось связать себя с этим ловким и преданным ей парнем, но в следующую минуту она подумала о том, что останется тогда навсегда в этих стенах, станет женой этого человека, пусть приятного, будет рожать детей и вести хозяйство, и страх связать себя навечно, сесть на постоянный якорь обуял ее, а мысль о замужестве (а она только так и представляла себе отношения между мужчиной и женщиной) отпугнула от продолжения столь опасного знакомства...

Утром она наскоро собралась, отказалась от завтрака, ушла из дома, сулившего ей слишком гостеприимный кров и чересчур тесные объятия.