Семен Бронин - История моей матери

• Название: История моей матери
• Автор: Семен Бронин
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Правда? - Серж глянул испытующе.- В таком случае он полная моя противоположность. Я вечно делаю что не надо, а что нужно, забываю. Но палатки эти я все-таки возьму. Даже если мне одному придется их ставить. Они уже есть в репортаже,- и взвалил их себе на плечи - концы палаток, а с ними и он сам, прогнулись под недюжинным армейским весом...

Не было бы Жиля, не было бы и лагеря. Удивительно, сколько может сделать один человек с двумя помощниками, если у него на плечах ясная голова и у нее под началом послушные руки. В Стене жил его приятель, автолюбитель из молодых да ранних. У него была одна из первых моделей Рено, которую он переделал до неузнаваемости. Пока Жиль бегал за машиной, Шарль и Николя оповестили детей и родителей Стена: не сделай они этого, люди подумали бы, что прибыла военная команда и начинаются армейские маневры. Автолюбитель приехал с кувалдами, трамбовками и прочим, они с Жилем выбрали лужайку: чтоб палатки были бы видны и тем, кто не был оповещен о происходящем,- и работа закипела. Политический аспект мероприятия при этом совершенно потерялся и выпал из общего поля зрения. Серж, оставшийся не у дел, начал волноваться. В его планах значилось, что во время постройки лагеря дети выучат морской семафор и передадут друг другу флажками послание, адресованное пионерам всего мира. Он начал раздавать флажки, но никто не понял зачем: решили вначале, что для оцепления лагеря,- прошло немало времени, прежде чем он растолковал им принцип военно-морского телеграфа. Нельзя сказать, чтоб жители Стена пришли в восторг от его затеи, в которой антимилитаристские мотивы слишком легко оборачивались своей противоположностью: они не имели ничего против армии и флота, но видеть детей занятыми военными экзерсисами им не очень-то нравилось. Дети вместе с родителями, которым нечего было делать в воскресный день, вместо изучения семафора ставили палатки и вбивали столь необходимые для этого колышки. В палаточных городках не было ничего нового: в Сен-Дени их давно ставили на лето - новость была в том, что все происходило весной и в Стене: для кого-то разница небольшая, а для стенчан существенная.

Папаши, не зная подоплеки происходящего, вместо того, чтобы благодарить организаторов за инициативу, ругали за непредусмотрительность. Серж отошел в сторону, чтобы не слышать слов вопиющей несправедливости.

- Что за идиот все это придумал?! В такую погоду детей холодом морить! Меня сегодня у окна просквозило - не то что здесь, на ветру! Ты своему позволил? Флажками махать? Я считаю, ни к чему это. Нечего им привыкать к таким играм.

- Пусть машет. Скажет потом: все махали, мне одному не дали. Надо им железку принести, что ли. Железную печь, я имею в виду.

- А у тебя есть?

- Была где-то. Трубу бы не забыть. Ведь все помнить надо. А не так, как эти.

- Принеси тогда. А то с этими оболдуями и до скарлатины недалеко. Я пойду грелку железную принесу. Углями ее начиню. У меня есть одна - на случай болезни. А я думаю, тут до нее недалеко.

- Гляди! И у меня тоже есть - я и забыл совсем. Но это надо будет всем дать - не своему только.

- А ты как думал? Будут по очереди греться. Тут все общее. Коммуна.

- Насовсем отдать?

- Еще чего?! На день! До сегодняшнего вечера. Навсегда - это, не приведи господь, после их революции.

- На день не жалко. Хотя как раз за день и на целый месяц подзалететь можно. Заболеть, я имею в виду.

- Так о чем я толкую? - и сосед прикрикнул на сына, который чересчур усердствовал в установке палатки: - Ты куда штырь бьешь? Кто же в холст его лупит? Для этого кольца! И что ты держишь ее так? Тебе б палочкой махать, а не кувалдой! Дай покажу!

Серж подскочил к ним: он хоть и отошел в сторону, но уши держал по ветру и что надо слышал. Это была как раз та палатка, что побывала на Ипре.

- Спасибо, что вовремя присмотрели! Кое-кто вам будет очень за это признателен! - Папаша ничего не понял из таких объяснений.- Я имею в виду холст и кольца. Я уже вижу на них точечные отверстия. Дайте помогу!..- и с размаху двинул молотком - но не по штырю, а рядом, по палатке, так что та прорвалась косой полумесячной дырой, а не точечной, как при гвоздевом ударе.

- Знаете что? - сказал папаша.- Больше всего на свете я не люблю, когда в мое дело путаются умники. Их и понять нельзя, что они говорят, и ничего им доверить - это уж точно,- и, переняв у него молоток и гвозди, аккуратно вбил штыри и укрепил палатку, после чего отошел в сторону и, как водится, полюбовался делом своих рук.- Ну вот. Совсем другое дело... Теперь надо ее обогреть, а как, это думать надо. Потому что кое у кого на это мозгов не хватило.- И Серж, сокрушенный и раздавленный, отошел в сторону - на этот раз на такое расстояние, чтоб ничего уже больше не видеть и не слышать.

Рене вначале тоже не знала, куда деть себя в развернувшейся народной стройке. Но если Серж тосковал и бил тревогу по поводу этого и оттого, что его идея рушится на глазах и строящийся палаточный лагерь с самого начала зажил жизнью, не имеющей ничего общего с его планами, то она скромно пристроилась к женщинам, которые резали хлеб, зная наперед, что все кончится этим, что их дети и мужья будут голодны. Те охотно подвинулись и дали ей лишний ножик, который прихватили с собой столь же предусмотрительно, как Жиль - кувалды и трамбовки. Жиль подошел к ней. Он никого не упускал из виду - а уж Рене-то в особенности.

- Нашла себе место?

- А почему нет? Дело стоящее.

- Еда-то? Ничего важнее нету...- Он поглядел на нее сбоку.- Так-то на тебя со стороны посмотреть - ничего особенного. Как все, обычная.

- Я такая и есть.

- Да. Скажи кому-нибудь другому. Что я, тебя в деле не видел? Опасная, гляжу, тихоня. А где редактор твой?

- Серж? - Рене оглянулась в поисках: она потеряла его из вида.

- Ты его по имени зовешь?

- В редакции всех так зовут. Даже самого Кашена. Это ничего не значит, Жиль.- Он почему-то повеселел.- Где-то здесь был. Дырки на палатках считал.

- Притащил их все-таки?

- Ну да. Ему надо целыми их отдать.

- Мы ему другие дадим, цельные. Подменим: кладовщик не заметит свернуты будут... Только пусть сам на себе их тащит. Я их в машине не повезу. Что ты? Франсуа убьет, если узнает... А вы всех бутербродами накормить хотите? - Это он спросил у женщин, которые с любопытством их слушали.- А что-нибудь горяченькое? Супу, я имею в виду - не подумайте чего плохого.

- О супе надо было заранее предупреждать,- сказала одна из них: из тех, что говорит первой.- В него много что класть надо.

- Если картофельный, то и луку хватит,- сказала ее соседка.- Им все равно - лишь бы погорячее.

- Баланду варить всем на посмешище? Никогда!

- Может, яичницу с ветчиною? - предложила Рене. Жиль усмехнулся: он не ожидал от подруги такой наивности.- Деньги есть,- объяснила Рене и достала из кошелька средства, взятые из партийной кассы.

- Деньги?! Что ж ты раньше-то молчала?! Да с деньгами я горы сворочу не то что эти палатки!

- Есть где купить? - спросила Рене, передавая ему деньги.

- Рене, ну что ты спрашиваешь? С деньгами-то?! Гляди, и твой Серж идет!

- Яичница? - Серж при разговоре о еде вышел из тени: как всякий журналист "Юманите" он был вечно голоден.- Но для этого нужны, как минимум, ветчина и яйца.

- Да еще прибавь: дрова и печку,- прибавил Жиль.- Мы все учтем. За яйца и ветчину платят, а печка и дрова в складчину!

- А пока суть да дело, надо ребят занять,- воодушевился Серж.- Научим их морскому семафору?..

Общее молчание было ему ответом.

- Давайте лучше в футбол сыграем,- примирительно сказал автолюбитель, бывший в курсе всех спортивных и технических новшеств.- Футбольного поля нет, но можно разметить.

- На это флажки и пойдут,- сообразил Жиль.- Ими и ворота и края поля обозначить можно.

- Свисток надо найти.

- У полицейского возьмем,- нашелся и здесь Жиль.- Все равно без дела стоит.- Действительно, за ними присматривал полицейский в форме, присланный для порядка. Он скучал и не прочь был к ним присоединиться - особенно после разговора о яичнице с беконом, который умудрился услышать, хотя и стоял на приличном расстоянии.

- А даст? - Серж питал классовую неприязнь ко всем стражам порядка.

- А отчего нет? - сказал Жиль.- Что он - не как все? Это работа у него такая. Еще играть с нами будет - не то что свистеть. Ну все! Программа классная! Вина нет, но не тот день сегодня...

День прошел на славу. Сначала играли до упаду дети, потом - родители, сменявшие их по мере их выбывания. Азарт игры был остановлен лишь запахами яичницы: на английский манер - под стать игре - с беконом, то есть вполне французской ветчиною. В палатках было уютно и тепло от невесть откуда взявшихся печек. В разгар пиршества появился сам Дорио, привлеченный сюда слухами о необычном мероприятии на смежной с ним территории. Он приехал на автомобиле, которому тут же позавидовал любитель из Стена и пошел его осматривать. Дорио, как всегда, был не один, а с Фоше, следившим за тем, чтоб он не сказал и не сделал лишнего, и с женщиной-активисткой, яркой тридцатилетней блондинкой - как показалось Рене, славянского происхождения: она говорила с легким акцентом и не сводила с него глаз - не на французский манер, а на какой-то из славянских: полька или украинка.