Сергей Болотников - Город призраков

• Название: Город призраков
• Автор: Сергей Болотников
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0257-2

Жители города призраков, мнящие себя хозяевами жизни, на самом деле лишь заложники неведомой силы. До поры до времени им суждено изумляться, сталкиваясь с необъяснимыми явлениями, пугаться, теряя своих родственников и друзей, и искать Истину, убивающую каждого, кто прикоснется к ней...

Кое-кто начинает догадываться, что все эти явления — звенья одной цепи, но это знание не к добру...

Жизнь в городе призраков — не просто нагнетание ужасов. Грань между вымышленным и реальным столь тонка, что невольно задумываешься: а не в таком ли городе живем и мы?

---

Всю дорогу Рамена стонал и звал Ворона и периодически начинал лопотать что-то насчет Гнездовья.

А потом переставшего стонать и начавшего грязно ругаться ренегата провели вниз и представили пред светлые очи Просвященного Гуру, что познал свет и тьму, добро и зло и приобрел при этом власть над умами и душами своей смиренной паствы.

Ангелайя принял Рамену во внутренних покоях, куда заходили лишь избранные. Поняв, куда его ведут, Дмитрий внутренне содрогнулся. На то была причина — если ведут внутрь, значит, выпускать не собираются.

Миновали длинный коридор с сырыми бетонными стенами. Подвал был глубокий и, по слухам, соединялся с пресловутыми подземными катакомбами, откуда ход шел прямо в пещеры. Сбоку выстроился одинаковый ряд дверей с грозными, полустертыми от времени надписями. С некоторых дверей на проходящих грозно скалился череп: «Не влезай — убьет».

Рамене доподлинно было известно, что за какой-то из дверей находится пыточная. Он не знал точно — за какой, но от мысли, что скоро, возможно, придется проверить это на собственной шкуре, становилось дурно.

— Гнездовье... гнездовье... дом... — шептал Пономаренко.

В конце коридора и находились личные покои Самого.

Ангелайя — высокий, статный, в нежно-желтой сутане, выглядящей помесью буддистких одеяний и католических риз. В глазах огонь знания, бородка цвета вороного крыла и такие же волосы, плотно зачесанные назад. Гуру умел производить впечатление. Кто бы знал, в кого превратится со временем Петр Васильевич Канев, скромный школьный учитель, лысеющий, с козлиной бородкой и бегающим взглядом за стеклами очков.

Бороду Ангелайя красил, на самом деле она была рыжая. Каждое утро тщательно клеил парик. Пастве нужен был символ, икона. Эти ограниченные люди не понимали, что важна не внешность, а то, что внутри. А внутри у Петра Васильевича была сталь.

Плавным движением гуру пригласил Рамену сесть, и тот опустился в широкое и мягкое кожаное кресло, в котором, впрочем, так и не смог удобно расположиться по причине защелкнутых на запястьях наручниках. Ханна и Накима остались стоять позади кресла, как два немногословных, но убийственно опасных истукана.

— Ты не посещал три последних медитации, — сказал Ангелайя негромко. — Почему?

— Был болен.

— Да не был он болен! — тут же громко сказал Ханна. — Всю дорогу орал что-то про птиц. Ренегат!

Ангелайя помолчал, потом спросил:

— Это так?

— Наговор, — ответил Дмитрий.

Ангелайя наклонился и взял Рамену за плечо, вроде бы аккуратно, но при этом сдавив болевую точку. Сказал ласково:

— Это ты зря, брат. Брат Ханна сказал, что ты кричал про птиц. Не может же он врать.

— Говорил, говорил, — подтвердил Накима, — все Ворона какого-то звал.

— Ворон — идолище, — добавил Ханна. — Брат Рамена отрекся от истины.

Рамена знал, почему усердствуют братья. Не потому, что им так важно не выпускать никого из секты, и не потому, что у них была к Дмитрию личная неприязнь. Просто, если Рамену оговорят, то гуру, скорее всего, пошлет его на пытки. А пытки — это общая страсть Накима и Ханны, из-за которой они регулярно присутствовали за железными дверями с предупредительными надписями.

— Что за ворон? Идол твой? — спросил Ангелайя с напускной строгостью.

Рамена мотнул головой. Не сказал больше ни слова. Позади Ханна встал и закрыл дверь на два оборота.

— Рамена, — произнес гуру, — если ты признаешься, то облегчишь себе участь. Поверь мне, в нашей конфессии бывали ренегаты, которые потом вернулись назад, к свету тайного знания, и были прощены. Я умею прощать, Рамена! Кто такой Ворон?

Дмитрий молчал. Сказать о Вороне? Сказать про Исход? Никогда!

Гуру покачал головой, и Рамена понял, что сейчас он отдаст приказ о пытках. Но не это его интересовало — как завороженный, Дмитрий пялился на обширный плакат над креслом Ангелайи. Только что там был сам гуру — улыбающийся, несущий пастве свет и доброту. Ладони его больших рук были широко разведены, словно он обнимал всех и каждого, кто решится посмотреть на постер. Всего минуту назад он был здесь, а теперь исчез, и вместо него с плаката на Рамену смотрел Ворон. Черная птица пришла, чтобы спасти своего верного слугу. А Ангелайя что-то говорил, не замечая исчезновения своего портрета.

А потом начавшие затекать руки Рамены что-то нащупали на кожаной обивке кресла. Гладкая ручка, холод металла. Это был нож, и другие его не видели, потому что Рамена закрывал его своим телом. Дмитрий моментально взмок, надежда — слабая рахитичная искорка — вспыхнула жарким пламенем. Ворон с плаката смотрел подбадривающе.

— Иди и пройди Череду мук, сын мой, — окончил свою речь Ангелайя, и тут бывший его послушник рванулся вперед и упал лицом вниз. Он успел едва-едва. Накима и Ханна реагировали без промедлений. Ханна, упав на колени, потянулся к шее Рамены. Нож, который Дмитрий держал в сцепленных руках лезвием кверху, он не увидел, не должно быть здесь никакого ножа. Поэтому когда плененный дико изогнулся и ударил чудесно обретенным оружием — это стало для брата Ханны пренеприятным сюрпризом.

С отчетливым чавканьем нож вонзился в правую глазницу палача.

— А! — сказал брат Ханна и поспешно вскочил, безумно озирая другим глазом комнатушку. Позади него брат Накима, растопырив, как медведь, руки, мчался к Рамене.

— А! — еще раз произнес Ханна и отшатнулся назад — как раз под бегущего Накиму, тот налетел на него и сбил на пол.

Выражение безмерного удивления на лице Ангелайи стоило того, чтобы запомнить его на всю жизнь. Прозрев ситуацию, пророк кинулся вправо, но скользнувший ужом по полу Рамена преградил ему путь. Ангелайя споткнулся и грузно полетел на пол.

— Аааа! — протяжно вопил Ханна. — Ааааа... — рев его мешался с руганью Накимы, который пытался выпутаться из отчаянно дергающихся конечностей раненого соратника.

Рамена задрал ноги и пропустил их через кольцо сцепленных рук, так что скованные кисти оказались спереди. Ими он и приложил поднимающегося гуру, от чего тот звучно грянулся о бетонный пол, разбив нос и губы.

Накима, наконец, выпутался, оттолкнул Ханну и вскочил, но напарник испортил ему все окончательно. Он тоже поднялся, подвывая, как целое стадо диких вепрей, со страдальческим воплем вырвал нож из изуродованной глазницы и стал махать им из стороны в сторону, стремясь зацепить обидчика. Но зацепил только брата Накиму, всадив лезвие в основание шеи. Накима рухнул как подкошенный, не издав ни единого вопля. Рамена еще раз ударил наставника и скользнул к Накиме, поднырнув под бесцельно месящие воздух кулаки потерявшего последнее соображение Ханны.

Выдернув торчащий из шеи мертвого палача нож, Рамена обратил его в сторону Ханны и немедля ударил того в живот. Сделать это было легко — просвященный брат практически ничего не видел. Ударил дважды, а потом с окровавленным ножом обернулся к гуру.

Ворон с плаката смотрел одобряюще.

Позади Ханна убавил громкость до тихого сипа и кулем сполз на пол. Пахло кровью и еще каким-то смрадом. Оскалившись, Дмитрий подошел к гуру и перевернул его на спину. Жестокий основатель жестокой секты должен видеть был видеть свою смерть.

Но Рамена опоздал. Глаза Ангелайи на испачканном кровью лице были пусты и стеклянисты и смотрели уже не на Дмитрия — в вечность. Пока Рамена дрался с Ханной, лежащий на бетонном полу лицом вниз Просвященный Ангелайя, отец и бог одноименной секты, наводившей страх на весь город, успел тихо скончаться.

Возле двери брат Ханна тяжело и мучительно испускал дух. Ключи от наручников Рамена нашел в кармане бездыханного Накимы и с облегчением скинул оковы. К этому времени Ханна совсем притих, а в комнате пахло, как на бойне в разгар трудовых будней.

Бросив быстрый взгляд на дверь, Дмитрий подошел к Ангелайе и стащил с него сутану, под которой оказалась давно не глаженная клетчатая рубашка и грязные джинсы. Труп гуру остался лежать под вновь возникшим на плакате его портретом, где он по-прежнему улыбался, теперь с того света.

Накинув сутану с объемистым капюшоном, Рамена взял из кармана брата Ханны ключ от двери и покинул вотчину Просвященного Гуру, тщательно заперев ее за собой. С накинутым капюшоном Рамена быстро прошел вдоль коридора, важно кивая в ответ на приветствия редких послушников. На входе два охранника открыли было рты, дабы что-то спросить, но увидели цвет сутаны и предпочли промолчать.

Оставаясь в пределах их видимости, Дмитрий спокойно шел, а когда завернул за угол — побежал, на ходу избавляясь от пропахшей смертью сутаны.

Труп Ангелайи и двух его верных псов обнаружили лишь к вечеру, когда робкий двоюродный младший послушник поскребся в дверь с сообщением о прохладительных напитках Великому гуру. Когда гуру не отозвался, возникла мгновенная паника, так что дверь вышибало уже человек пятнадцать, ругаясь и мешая друг другу. И из этих пятнадцати только трое потенциальных ренегатов устояли на ногах, увидев открывшуюся картину.