Сергей Болотников - Город призраков

• Название: Город призраков
• Автор: Сергей Болотников
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0257-2

Жители города призраков, мнящие себя хозяевами жизни, на самом деле лишь заложники неведомой силы. До поры до времени им суждено изумляться, сталкиваясь с необъяснимыми явлениями, пугаться, теряя своих родственников и друзей, и искать Истину, убивающую каждого, кто прикоснется к ней...

Кое-кто начинает догадываться, что все эти явления — звенья одной цепи, но это знание не к добру...

Жизнь в городе призраков — не просто нагнетание ужасов. Грань между вымышленным и реальным столь тонка, что невольно задумываешься: а не в таком ли городе живем и мы?

---

— Подействовало на меня!

— Что подействовало? — вздрогнул Сергеев.

— Ну, это, что на всех действует. Из-за этого и на дискотеке бойня была, и в очередях народ грызется. Как что-то в воздухе разлито. Мы этим воздухом дышим, и нам мутит мозги, и ведем себя не как люди. Это как... облако.

Сергеев медленно кивнул, на теплой кухне словно вдруг похолодало градусов на десять, появилась настойчивая потребность натянуть теплый свитер.

— Вуаль... — сам того не замечая, сказал Владислав.

Белоспицын настороженно смотрел на него:

— Ну и еще было... два дня назад со мной разговаривали из машины. Черной такой иномарки. Они говорили... говорили, что теперь все изменилось и больше не нужно сдерживать себя рамками морали. Что мораль — это пережиток, а когда все вокруг живут, как волки, то и ты должен им следовать, а то не будет радости в жизни. Радость, счастье — это когда ты в потоке. Когда со всеми.

— Ну, отморозков-то всегда хватало... А они и рады сбить с дороги слабых духом. Рады небось, что ты, ими науськанный, где-то ходишь и кого попало режешь, да еще и удовольствие получаешь от процесса.

— Это не все, — помотал головой Александр. — Они ведь мне на тебя указали...

— Что?!

— На тебя. Спрашивали, раздражаешь ли ты меня. А ты меня тогда сильно раздражал. Вот и говорят, начни, мол, с него. Все одно ему жить бесполезно.

— Так и сказали?

— Да.

Перед внутренним взором Владислава Сергеева всплыло мрачное темное лицо давешнего сектанта. Как там его? Рамена-нулла! Не от имени ли Просвященного Ангелайи действовали те типы в машине?

Свежеузнанные новости легли на душу тяжким грузом, целой грудой камней, один другого чернее. А потревоженная нить дрожала и колыхалась в студенистой пустоте, и кто знает — кого она пробудит там, на противоположном конце.

Ножик с изящным, поблескивающим лезвием лежал на столе, мерцал в свете керосинки.

— Нож тоже они дали?

— Они, — кивнул Белоспицын, — смотри, какие узоры.

И провел пальцем по вытравленным на металле черным колючим спиралям, до того изощренным и перепутанным, что с трудом воспринимались глазом. Нет, не ошибся Влад — вещица не просто дорогая, а очень дорогая.

Сосед смотрел на Владислава — не ненавидяще, как раньше, а с горячей надеждой. Что ни говори, а нервы у него были слабенькие, кидало из одной эмоции в другую. За окном бархатным океаном шевелился город, вздыхал в мягкой тьме, жил, несмотря ни на что.

— Вот что, — произнес, наконец, Влад, — не мы одни заподозрили неладное. Наверняка таких много — город большой. Из тех, кого я знаю, есть один.

Александр кивнул, потеребил нож на столе — опасный подарок от неизвестных доброжелателей.

— Мы ему позвоним. Завтра. Ты все расскажешь. Можешь даже подробней, чем мне, а там уже решим, что будем делать. — Владислав помолчал, потом глянул в упор на Белоспицына. — А сейчас иди-ка к себе. Убивать меня ты, наверное, уже не будешь, а родители заждались.

Белоспицын погрустнел и, кажется, опять собрался пустить слезу.

— Не пойду.

— Почему? Поругался или, как и меня, попытался порешить?

— Нет, — ответил Саня, — просто их нет.

— Так они что...

— Нет, нет! Они не умерли. Они просто... исчезли! — Белоспицын неожиданно скорчил гримасу и брякнул кулаком по столу. — Свалили они и вещички все за собой угребли! Пусто у меня в квартире, пусто! Я не говорил про это, да?!

В лад ошеломленно помотал головой.

— Сегодня вечером возвращаюсь с колонки, с ведрами, чтоб их! А дверь приоткрыта. Захожу, а там пусто. Голые стены, пыльно — ничего нет, словно я тут никогда и не жил. Меня бросили, а сами, небось, уже за городской чертой. А все потому, что люди такие — когда жареным запахнет, на других наплевать, главное — себя спасти.

И он откинулся на стуле, тяжело дыша.

— Вот теперь я, кажется, понял, отчего ты с ножом на людей начал бросаться.

Может, и врал пацан, стоило сходить проверить, благо квартира рядом, но что-то подсказывало Владиславу, что он увидит там пустоту без признаков жилья. Некстати всплыло и встало перед глазами воспоминание — опустевшая чердачная комната над городской АТС.

— Надо позвонить Диверу, — сказал Влад, — а раз у тебя никого нет, то ночевать можешь здесь. У меня есть раскладушка, и кухня, как отдельная спальня.

Сосед кивнул с явным облегчением. Видимо — проблема жилья его особенно беспокоила.

— В тягость не буду, — сказал Александр Белоспицын, отхлебывая остывший чай, — я... тихий.

— Стихи писал, на луну глядел?

Сосед мигом подобрался, глянул подозрительно:

— А ты откуда знаешь?

— Со временем, Саня, начинаешь понимать, что люди все одинаковы. Пусть даже некоторые и мнят себя личностями.

— Так то люди... — молвил Белоспицын и тем заронил в комнате буйно заколосившееся напряженное молчание.

2

А все же тьма могла быть холодной и колючей. Она могла быть и цветной — полной красной изматывающей боли, что обвивала тело, как рубиновая змея, у которой каждая чешуйка заканчивалась изогнутым шипом с капелькой разрушающего клетки яда. И змея эта содрогалась, и пульсировала, и сжимала каждый раз новый участок оплетенного ею тела.

Три дня и три ночи провел брат Рамена в этом черно-красном аду. Последнее воспоминание, за которое он все время цеплялся, — голова куклы. Лысая, ободранная, словно покрытая стригущим лишаем голова с небесно-голубыми глазами. Она напоминала ему самого себя — такое же измученное, битое судьбой подобие человека.

Его ведь ударили ножом! Собственная жертва ударила ножом, подловив на дешевый, наверняка подсмотренный в фильмах трюк. Кролик показал когти.

Рамена думал, что умрет, и может — тогда этот горячечный океан сменится покойной черной прохладой. И он ждал этого, он так надеялся, что змея распустит свои объятия или хотя бы вцепится ему в глотку своим изогнутым ядовитым зубом.

На третий день он почувствовал, что больше не один в этой болезненной бездне. Черное пятно колыхалось неподалеку под невидимым и неощутимым неистовым вихрем. Он кого-то напоминал, этот сгусток тьмы. Багровые глаза блекли на фоне красной пропасти, фигура потеряла всякое сходство с птицей, но суть, темная крылатая сущность — осталась. Рамена ее чувствовал, и он узнал пришельца.

— В...ворон... — изронил Дмитрий, и тьма всколыхнулась, словно кивнула головой.

Широкое темное крыло двинулось ему навстречу и застыло в приглашающем жесте. У ворона не было рук, но если бы были, то Рамена бы увидел протянутую ладонь.

— Пойдем, — сказал Ворон, и умирающий, но по-прежнему верный его слуга протянул бестелесную свою руку. Ухватился.

И тут же почувствовал, как змея расслабила свои тугие болезненные объятья, а мигом позже безжизненной шелухой спала со своей жертвы. Ворон сказал:

— Держись, — и увлек Дмитрия за собой сквозь ставшую почти родной кровоточащую вселенную.

И они летели — бестелесный темный дух и бестелесный человек. И на глазах Рамены кровавые краски стали исчезать из небосвода, а на место им приходила призрачная звенящая пустота. Пусто внизу и вверху, блеск где-то далеко впереди — как будто солнце играет на горном хрустале. Он слепил глаза, этот блеск, но и притягивал. Было очень странное ощущение, что Дмитрий находится внутри исполинского многогранного алмаза.

Рамена был рад, когда вслед за Вороном нырнул в густой, подсвеченный сине-зеленым, почти бирюзовым светом, туман. Здесь было царство пастельных цветов и клубящихся расплывчатых теней. Тени словно жили своей собственной жизнью — то подходили все ближе, так, что в какой-то момент почти можно было узнать лицо, то тут же с тихим смешком отшатывались и исчезали в тумане. Шорохи, смешки и звонкий шепот перекатывались в нем.

Рамена и Ворон спускались вниз сквозь клубящуюся мглу, и Дмитрий уже знал, что увидит под облаками. Поэтому, когда они прорвали последний облачный слой и взору их предстала удивительно близкая земля, Рамена прошептал зачарованно:

— Гнездовье...

А Ворон, казалось, молчаливо кивнул в ответ.

Широкая и бескрайняя, полная мрачноватых скал и дикой темной зелени, под низким сводом лазурных туч лежала эта земля. Тут и там из-под седых утесов вырывались пенные водопады и неслись неистовой буйной стихией вниз, к горным подножиям, где и замирали тихими стеклянистыми омутами, в которых не было дна. Ровные плеши полей приютились на крутых вспученных холмах. В иных местах горы вздымались так высоко, а туман опускался так низко, что верхушки сосен скрывались в зеленовато-голубом кружении, плыли сквозь него, как мачты неведомых кораблей.

Тут все дышало свежестью, какой-то дикой, полной сил первозданностью.

Рамена летел над диковатым ландшафтом, опускался ниже, взвивался вверх, к самым облакам, слушал их шорох и шепот. Тут и пахло по-своему — остро, свежо, непривычно. Запах влаги, хвои и чего-то еще, трудно определимого для выросшего в городе человека. Может быть, так пах туман? Зеленоватая мята, легкий холодок. Интересно, если из этих туч идет дождь, пахнет ли он мятой?