Виктория Холт - Принц-странник

• Название: Принц-странник
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Действие романа первой книги дилогии «Любовь у подножия трона» происходит в смутные времена, знакомые читателю по роману А. Дюма «Двадцать лет спустя». Принцесса Генриетта, дочь свергнутого английского короля, с юных лет оказывается при французском дворе. Ее дружба с братом — принцем Уэльским, впоследствии Карлом II, любовь к царствующей во Франции особе и калейдоскоп придворных интриг определяют судьбу юной принцессы, о которой взволнованно и детально повествуется в книге. Герои этой истории, в том числе и королевские особы, смотрят на нас со страниц романа живыми глазами, в которых порой блестят слезы.

А принцев в этой книге целых два. «Странствующими принцами» называли юную Генриетту, которую привезли из охваченной восстанием Англии в одежде мальчика, и ее брата, будущего английского короля.

---

Мадемуазель оставила Генриетту и вернулась к обязанностям хозяйки.

— Как вам нравится французский двор, мадам?

— Я влюблена во французский двор, — ответила Мэри.

— Он очень отличается от голландского, не правда ли?

— О, разумеется! Возможно, по этой причине я так страстно влюбилась в него.

— Вам не нравится голландский двор?

— Поделюсь с вами своей мечтой, мадемуазель: как только мой брат восстановит свой трон, я перееду жить к нему.

— Ага! И когда же это произойдет?

— Каждую ночь я молю Бога, чтобы это произошло как можно скорее, — сказала Мэри страстно.

— Вы полагаете, что уживетесь с Чарлзом?

— С Чарлзом сможет ужиться любая женщина. В повседневной жизни он очень добросердечный человек.

Генриетта-Мария уловила, что речь идет о сыне, и глаза ее азартно вспыхнули. Мадемуазель, даже находясь в опале, все еще оставалась богатейшей наследницей Европы, а бедняга Чарлз так нуждался в деньгах!

— Ах, — сказала она, — я слышу, вы говорите о бедном короле Англии? Так вы хотите узнать, как у него дела, мадемуазель?

— Ваше величество читает мои мысли, — с холодной усмешкой сказала мадемуазель.

— Он, бедный дурачок, не перестает любить вас, — сказала Генриетта-Мария.

— Но он же истинный мудрец, — сказала мадемуазель, — поскольку не мешает чувству, о котором вы сказали, затмить его интерес к остальным женщинам.

— Он просил меня передать, что сожалеет об обстоятельствах, которые помешали ему перед отъездом из Франции попрощаться с вами. Эх, мадемуазель, если бы вы были замужем, вы бы давно стали хозяйкой собственной судьбы.

— Но и тогда бы король не отказался ни от одной из своих привычек!

— Вы бы делали все, что пожелаете. Его сестра, кажется, только что говорила вам о его мягком, сердечном характере. С ним просто невозможно поссориться!

— Значит, вы, мадам, достигли невозможного!

— Это потому, что он переживает из-за нашей ссоры. Если вы выйдете за него замуж, к нему вернется его обычное настроение и он помирится со мной.

— Если король не может найти общий язык с вами, мадам, вряд ли он сможет найти его со мной.

Сверкающие глаза мадемуазель устремились на Людовика, который начинал танцы. Генриетта-Мария проследила за ее взглядом. Она с трудом сдержала раздражение. Это же просто смешно! Мадемуазель была старше короля Франции на одиннадцать лет! То ли дело ее Генриетта!..

Генриетта-Мария поняла, что придется отложить в долгий ящик свое заветное желание — женить Чарлза на мадемуазель, как застопорились ее мечты в отношении Генриетты и Людовика. Зато рядом была Мэри, ее старшая дочь, такая же дружелюбная, как и ее брат, стремящаяся во всем жить в согласии с родными. Каждый день дочь посещала англиканскую церковь, но, может быть, Генриетте-Марии удастся спасти для будущей жизни еще одну заблудшую душу?

— Доченька, дорогая, — сказала она. — Я попрошу тебя завтра утром нанести вместе со мной визит в Шайо. Я уверена, что отдых в успокаивающей атмосфере этого места придаст тебе новые силы.

Мэри усмехнулась. Чарлз не ошибался в отношении матери, подумала она. Она была безупречной матерью до того момента, когда дети подчинялись ей. Но, твердо подумала Мэри, меня ей обратить в католичество не удастся.

— Да, мама, — сказала она. — Я с удовольствием съезжу в Шайо, но на мессу там не останусь. Мне в это время надо посетить англиканскую церковь.

Генриетта-Мария нахмурилась.

— Не следует закрывать от доброго совета уши и сердце, Мэри. Следует выслушать обе стороны.

— Это верно, мама. Поэтому, я надеюсь, ты посетишь со мной англиканскую церковь после того, как мы нанесем визит в Шайо.

— Это абсолютно невозможно!

Все тело Генриетты-Марии, казалось, ощетинилось от оскорбления. Глаза наполнились слезами.

— Не перестаю думать, что, будь отец жив, все бы шло по-другому, — сказала она.

Мэри ощутила острую жалость к ней. Бедная мама, подумала она. Как это грустно! Потерять мужа, которого очень любишь, а потом без конца упрекать себя за то, что невольно приблизила его ужасный конец. Вот отчего она с таким исступлением лелеет свое горе. Все ее дети стали разочарованием ее жизни: Чарлз в ссоре с ней; Генри она поклялась никогда больше не видеть; Джеймс, ее любимчик, станет для нее очередной головной болью, так как его властно прибрала к рукам при первой же встрече Энн Хайд, дочь королевского канцлера. Что скажет мать в случае брака сына с дочерью канцлера-пуританина? Впрочем, до этого еще может быть и не дойдет, и остается надеяться, что она не отречется от Джеймса, как сделала это в отношении Генри. Я разочаровываю ее своим нежеланием обращаться в католичество. Нет сомнения в одном: маленькую сестренку она обожает. Похоже, Генриетта — единственная из людей, кто вообще способен нравиться ей. Представляю ее действия: откуда-то из-под земли появятся отец Сиприен и аббат Монтагю и возьмутся за меня. Дорогая мама, прости, но я не могу изменить своей вере, даже ради тебя.

Но эти аргументы так и не пришлось использовать: через несколько дней пришло известие о болезни маленького Вильгельма Голландского, опасались черной оспы.

Вне себя от горя Мэри без промедления отправилась в Голландию.

Чарлз скакал в Бреду. Кто знает, как долго он там пробудет? Шесть лет минуло с того времени, когда его нога ступала по земле Англии, а сколько еще лет предстоит пробыть в изгнании? За это время он привык блуждать в мире фантазий и строить планы, которым не суждено осуществиться.» Мне так мало везло со времени сражения у Вустера, — говорил он своим друзьям, — что я ныне ни на что уже не рассчитываю «.

Он простился с Люси и сыном: теперь они будут в Лондоне, и ему хотелось верить, что они там будут прилично питаться. Что Люси везде будет чувствовать себя хорошо благодаря своим вездесущим любовникам, заботящимся о ней, он не сомневался, зато не имел представления, как будет платить ей обещанные четыреста фунтов в год. Его кошелек был пуст.» Я щедрый мужчина, — часто говорил он. — Я люблю одаривать, и если даже единственное, что я могу дать, это красивые, но беспочвенные обещания, мне их следует раздавать «.

Печальная Люси попрощалась с ним и остальными — она их всех покидала. Чарлз подержал на руках маленького Джимми. Он очень любил мальчугана. Будь это сын его и мадемуазель, или Гортензии Манчини, или успевшей овдоветь герцогини Шатийонской — любой женщины, на которой он мог в своем положении жениться, его радости и удовлетворению не было бы предела. Какая жалость, что такому чудесному пареньку, как Джимми, суждено до конца жизни оставаться бастардом.

— Что ты будешь делать в Лондоне, Джимми? — спросил он.

— Сражаться за короля! — твердо ответил мальчик.

— О, мой дорогой мальчик! Лучше было бы для тебя держать свои чувства за семью замками.

— Я сумею распорядиться моим мечом, папа. Смерть!., смерть!., смерть!.. Я отрублю Кромвелю голову.

— Позаботься лучше о себе, малыш. Это будет лучшая служба королю, которую ты можешь сослужить.

Джимми не слушал. Он стиснул в пальцах меч и думал о том, что будет делать в Лондоне.

— Тебе придется обуздать нашего маленького роялиста, Люси, — сказал Чарлз. — Боюсь, мы были слишком откровенны в его присутствии.

И вот они уехали, а он скачет в Бреду. В маленьком городке к нему присоединилась сестра Мэри.

Она покинула французский двор в отчаянии от известия о болезни сына. Но теперь она получила радостную новость: ее маленький сын уже выздоравливает, и подозрения на оспу, к ее величайшему счастью, не подтвердились.

Освободившись от страха за жизнь ребенка, Мэри вновь была весела. Она заявила, что не может проехать мимо Бреды, не повидавшись с любимым братом.

Они крепко обнялись, и он заставил ее подробно рассказать о впечатлениях от посещения французского двора. В особенности его интересовали новости о Минетте.

— Интересно, кто кого любит больше, она тебя или ты ее? — сказала Мэри.

— Расскажи, у нее все в порядке?

— Да, она очаровательный ребенок, только растет слишком быстро и жизнь при дворе для нее и для матери складывается не слишком-то счастливо. Особенно старается добавить перчику мадемуазель: при каждой встрече она пытается утвердить свое превосходство и права на первенство.

— Узнаю мадемуазель!

— Я думала, ты собираешься на ней жениться.

— Ты знаешь, это мамина мечта. Что касается меня, я бы женился на ней, при наличии у нее ответного желания. Никаких чувств к ней я не питаю, но она занимает слишком высокое положение, чтобы отворачиваться от такой невесты.

— Бедный Чарлз! Твой кошелек совсем пуст!

— Почти что.

— Я привезла тебе двадцать тысяч пистолей.

— Мэри, ты ангел! Однажды я верну тебе, обещаю. — Он смущенно засмеялся. — Все, что я могу положить сегодня к твоим ногам, — это обещания и авансы.