Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач!

• Название: Плачь, влюбленный палач!
• Автор: Ольга Володарская
• Издательство: Подвиг
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004

ЧЕЛОВЕК ехал в переполненном автобусе и страдал. Страдал от толчеи, запаха бензина, шума, грохота ржавых членов таратайки и какого-то томительного беспокойства… Вместе с ним в вонючем, раздолбанном «Лиазе» маялось еще 40 человек. Всех их ЧЕЛОВЕК знал, потому что проработал с ними бок о бок не один год. Ко всем относился равнодушно…

… Ко всем, но не к ТОМУ, кого приговорил к смерти.

ЧЕЛОВЕК еще не решил, каким образом, в какое время, где, чем и зачем совершит казнь… Но одно он знал определенно — она неотвратима.

ПРИГОВОРЕННЫЙ не догадывался об этом. Не подозревал, не предчувствовал. Он шутил, балагурил, пил пиво, даже флиртовал. Был весел бесшабашен, как всегда.

Ему было невдомек, что он приговорен, и что от смерти его отделяют всего лишь сутки.

---

— Меня? — Сонька резко затормозила. — Он что, ко мне приставал?

— Еще как!

— Но я не далась? Да, девочки? Уж это я бы запомнила… наверное…

— Ты не далась, — успокоила ее Ксюша. — Ты, как всегда, стояла за свою честь насмерть.

— Слава тебе господи! — Сонька просияла и возобновила свой сумасшедший бег.

Вот мы и в фойе. Как слоны, промчались по нему. Чуть не снесли по пути все еще спящего на ящиках с мусором Блохина. Ворвавшись в Музыкальный зал, остановились на входе.

— Где он? — Сонька начала рыскать взглядом по помещению.

— Был за роялем.

— Ни фига не видно…

— А ты свет включить.

Сонька пошарила рукой по стене, нащупала выключатель, стукнула по нему. Тут же помещение озарилось ярким светом.

Сонька наклонилась.

— Он и сейчас за роялем. Спит, наверное, пьянюга.

Я этими словами, она поскакала к разнесчастному инструменту. Мы следом. Не добегая метра, Сонька резко затормозила.

— Ты чего? — заверещала Ксюша.

Сонька обернулась. Глаза ее были широко открыты, лицо бледное. Она что-то квакнула и указала пальцем в пол.

— Чего? — опять не поняла Ксюша. Она отстранила Соньку и сделала шаг…

… Витя лежал, неестественно скрючившись — руки вывернуты, будто он потягивается, ноги, согнутые в коленях, растопырены. А в его обнаженной груди торчал большой кухонный нож с облезлой ручкой. Из раны все еще вытекала багровая, густая кровь.

— Мама! — басом произнесла Ксюша и попятилась.

— Вот тебе и мама, — прошептала я, тоже включая задний ход.

Так мы и пятились, пока не наткнулись спинами на распахнутые двери.

— Артемон! — заголосила Ксюша и выбежала из зала.

Мы с Сонькой дунули следом. Не то чтобы мы были уверены, что Артемон нам поможет, просто не хотелось находиться рядом с трупом в чисто бабском обществе.

До бильярдной добежала за 3 секунды. Влетели, как бешенные.

Пять пар удивленных глаз уставились на нас.

— Вот вы тут играете, — выпалила Ксюша. — А там Витю убили!

— Хорош шутить! — насупился Артемон.

— Да какие тут шутки, — вылезла вперед Сонька. — Лежит за роялем. Мертвый.

— Девчонки, я не виноват, — забормотал банкир. — Я его только разочек. Кулаком под дых. От этого не умирают.

— Его зарезали, идиот! Причем, совсем недавно.

— А ну пошли, посмотрим, — скомандовал Артемон, отбрасывая кий.

Мы повели любопытствующих в Музыкальный зал. Однако зашли в него только мужики, впечатлительные старые девы остались мяться у дверей.

Артемон без страха подошел к телу. Окинул его проницательным взором, потрогал кровь, стекшую на пол. Нахмурился и произнес:

— Кука, запри-ка входную дверь. Чтоб не одна падла не вышла.

— Что еще? — с готовностью откликнулся телохранитель.

— Веди сюда всех, кто есть в здании. Остальным оставаться на местах. Вы все подозреваетесь в убийстве!

11.

Мы сидели в креслах, расставленных по периметру зала. В углу, прикрытый скатертью, покоился труп Вити. Артемон стоял в центре и сверлил глазами каждого из нас.

— Значит так. Признавайтесь, падлы, кто замочил Витюху?

Все молчали.

— Ладно, не хотите признаваться. Тогда, кок говорил Вован Ульянов, мы пойдем другим путем. Ща каждый предъявит алиби. Че и с кем делал… значится так… — он посмотрел на свои массивные золотые часы, — с без пятнадцати 3 и до трех 10. — Позвольте, — вмешался Зорин. — А кто вас уполномочивал…

— Я сам себя упл…на… мачивал.

— Но ведь вы такой же подозреваемый!

— Слушай, толстяк. — Судя потому, как заходили желваки на щеках Артемона, он начал злиться. — Мы с Кукой здесь люди посторонние. Вас всех в первый раз видим. На кой черт нам тут мочиловку устраивать?

— Да кто вас, новых русских разберет? Может, вы так развлекаетесь? — выкрикнула со своего места Галина Ивановна.

— Лады, — кивнул банкир, смиренно. — Я могу предъявить свое алиби. Все эти полчаса я играл в бильярд. Свидетели перед вами.

— Почему полчаса? — встряла Сонька. — Может, его убили гораздо раньше?

— Мы разошлись в 2-45. Тогда этот хрюндель был еще жив — я слышал, как он храпел. За это время, кто-то успел его замочить и вернуться туда, где его застал Кука. Так что убийство произошло где-то между 2-45 и 3-15, — Артемон обвел нас не предвещающим ничего хорошего взором. — К тому же, когда мы пришли, кровь была еще свежей, а о чет это говорит? Пра-а-а-льно. Что убили Витюню совсем недавно … Итак. Мы слушаем.

— Мы были втроем в библиотеке, — отчиталась Сонька. — Ни одна из нас из комнаты не выходила.

— Ясно. Следующий.

— Мы сидели в рубке, — почесав косматый затылок, выдал Стапчук. — И тоже никто не выходил.

— Мы играли бильярд, — растеряно молвил Суслик. — Ты же знаешь…

— Играли-то мы, играли. Тока ты из комнаты выходил… Помню я, — и он погрозил побледневшему Мише пальцем.

— Я пописать.

— Десять минут писал?

— Ну не только… — смешался Суслик. — У меня живот скрутило… Пришлось задержаться.

— Ой не верю я тебе, ой не верю! — картинно раскачивал головой Артемон.

— А я верю! — Галина Петровна выскочила на середину зала. — У меня тоже живот весь день ноет. И в туалет хочется. Особенно после ужина.

— Пра-а-а-льно, — Артемон скривился. — После такой-то жрачки… Мой кореш ваще загнулся. Лежал весь вечер, матерился. На маргарине, говорит, прогорклом баланду сварганили, как в тюряге. А я ему — терпи, сам хотел отдохнуть, как простые люди. Надоели, говорит, эти Альпы! — банкир хохотнул, потом вспомнил о своем долге и посуровел. — Следующий.

— Мы смотрели, как вы играете в бильярд, — заблеяла Изольда.

— Вы пришли в 3-05. А до этого были?

— Мы были в туалете.

— Да что вас всех в толчок потянуло?

— Естественные надобности никто не отменял! — отбрила приставалу Галина Ивановна.

— Кстати, что-то долгонько вы в тубзике сидели, — нахмурился банкир. — Подозрительно это как-то.

— Ну так Клотильда красоту наводила, — не удержалась от колкости Ксюша. — Тут быстро не управишься…

— Эй, — вдруг возопил Суслик. — Подождите-ка! Вы забыли про своего Санчо Пансо!

— Про какого, на фиг, Панчу Санчу?

— Про телохранителя, — продолжал орать Мишка. — Он тоже выходил из бильярдной!

— Да? — Артемон нахмурился. — Я че-то не помню… Выходил, а Кука?

— Выходил, — не стал отпираться телохранитель. — В туалет.

— Во, блин! Дизентерия что ли у вас у всех?

— Просто здесь отвратительно готовят. Из несвежих продуктов. И как ты сам сказал, на прогорклом маргарине, — он поморщился. — Вот всех диарея и замучила.

— Та-а-к, — Артемон нахмурился. — Давайте колитесь, кто еще в тубзик бегал?

Сначала все молчали, но секунду спустя Стапчук, как примерный школьник, вытянул руку.

— И тебя понос от жрачки прошиб?

— Не, меня от другого прошибло. От джина вашего. Мне эта микстура не нравится Я к самогонке привык..

— Так не пей.

— Как это — не пей? Раз наливают — надо пить. Это закон.

— Ньютона? — хмыкнул Кука.

— Закон жизни, — глубокомысленно изрек Стапчук и меланхолично засвистел.

— Ладно, замяли. Дальше пошли. — Артемон уставился на красного и потного Зорина. — Ты, певец самородок, кино смотрел, так?

— Э… Ну да.

— И этот с тобой? — он кивнул на Серегу.

— Вроде, — промямлил Юрик, еще больше покраснев.

— А девушка? — Артемон указал на притихшего Тю-тю.

— Сеня был с нами. Мы все кино смотрели… Интересное оно очень…

— Тогда почему, когда Кука за вами пришел, вы дрыхли в креслах?

— Ну… Задремали малость, — залепетал Серый. — Но мы только под конец.

— Короче. Алиби толстого подтвердить сможешь?

— К-хе… Ну… я думаю, что если бы он выходил, я бы услышал.

— Никуда я не ходил! — возопил Зорин. — Я уснул сразу, как в кресло сел.

— Значит, и у толстого и у задохлика нет алиби, так? Так. У девчушки то же нет?

— Я тебе, мать твою, не девчушка, — рыкнул Тю-тю непривычным басом. — Я мужчина, хоть и педераст! Ясно тебе?

— О! Простите, пожалуйста, — Артемон дурашливо расшаркался. — Только это ничего не меняет! Педерасты тоже людей мочат!

Зорин молчал, надув щеки. Серый попискивал, но ничего внятного не произносил.

— Значит, три подозреваемых уже есть, — удовлетворенно молвил Артемон.

Зоринские щеки достигли угрожающих размеров и, наконец, он не выдержал:

— Прекратите на меня наговаривать! — взвыл он. — Это нарушение прав человека! Я буду жаловаться! В ООН!

— Хоть Папе Римскому, — беспечно молвил банкир. — И когда в Женеву поедешь, не забудь стукануть, что тебя посадили под замок.

— Под какой такой замок? — сразу сник Зорин.

— Под обычный. Навесной. Кука! — Артемон подозвал своего оруженосца. — Давай ключи, этих субчиков под замок посадим. На всякий случай.

— Вы не смеете… Не смеете… Отстаньте от меня! Хам! Дегенерат! — Юрка начал пятиться, махая руками, как ветряная мельница. Видимо, хотел таким макаром отбиться от неотвратимо приближающегося Куки.