Александр Дюма - Княгиня Монако

• Название: Княгиня Монако
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 5-7287-0241-4, 5-0001-2

---

— Я пришла из дворца Конде; мне поручили обратиться к вам с одним вопросом, сударь. — Каким?

— Господин принц спрашивает, не соблаговолите ли вы оказать ему честь и немедленно принять его.

— Неужели он в этом сомневается? — удивился Месье. — Почему он возложил на вас эту просьбу?

— Дело в том, что принц желает встретиться с вами наедине и полагает, что я, будучи довольно высокопоставленной особой, способна уговорить вас изменить своим правилам.

— Стало быть, случилось нечто необычное?

— Разумеется, весьма необычное.

— Следует послать за ним.

— Не стоит, господин принц уже ждет в вашем кабинете.

— Почему же вы сразу об этом не сказали?

Месье вышел, и мы окружили вестницу, которая вначале упрямилась, не желая выкладывать все начистоту, хотя ей не терпелось больше, чем нам, но в конце концов она решилась на это. Вот что произошло.

Госпожу принцессу, мадемуазель де Майе-Брезе, племянницу кардинала де Ришелье, выдали замуж за господина принца чуть ли не силой, в ту пору, когда он был влюблен в мадемуазель дю Вижан. Конде терпеть не мог свою жену, и не без оснований. Принцесса не была ни красивой, ни милой, у нее был хмурый вид, но, тем не менее, она не упускала случая находить себе любовников. В молодости ее ублажали светские щеголи и франты, но с возрастом она перешла на лакеев и пажей; то был сущий позор, но гордость господина принца не позволяла ему проявлять беспокойство по этому поводу, и его жена продолжала тайком грешить дома. Принцесса редко появлялась в обществе, и король принимал ее холодно: он не забыл о временах Фронды, когда она отняла у него Бордо, — все это отнюдь не располагало его величество в ее пользу.

Принцесса с некоторых пор питала слабость к одному из своих лакеев, по имени Дюваль. Он сменил пажа из весьма знатного рода, малыша Рабютена, кузена Бюсси и г-жи де Севинье, которого принцесса взяла на воспитание в свою семью; теперь же, покинув дом своей благодетельницы и лишившись ее опеки, Рабютен, будучи юношей благородного происхождения, продолжал, тем не менее, относиться к ней с почтением и признательностью.

Он часто навещал принцессу и дружески с ней беседовал. Она любила принимать его по утрам, перед обедом, и слушать, как он рассказывает о своих надеждах; он был предприимчив и доказал это на деле.

В тот самый день, когда г-жа де Куэткен явилась к Месье с визитом, Рабютен, войдя в комнату принцессы, застал у нее Дюваля, важничавшего, подобно султану, и дерзко поносившего избранное общество, в которое его допустили. Госпожа принцесса нисколько на это не сердилась — эта ревность была ей по душе. (Надо пасть очень низко, чтобы позволять себе мириться с ревностью лакея. Я благодарю Бога за то, что умру, не узнав, способна была бы я унизиться до такой степени.)

Дюваль принялся злословить по какому-то поводу, и госпожа принцесса благосклонно слушала его. Рабютен держался в стороне. Он был удручен, видя что его покровительница допускает подобные вольности, и его раздражали манеры этого человека — как правило, он не пускал подобных мужланов дальше порога прихожей.

— У вас грустный вид, милое дитя, и вы совсем не смеетесь над нашими глупыми шутками, — сказала принцесса.

— Я их не понимаю, сударыня, — серьезно отвечал юноша.

— Господин Рабютен слишком благоразумен для нас, — вставил Дюваль.

— Стало быть, бедный Рабютен очень изменился, ибо раньше он благоразумием не отличался. — Это случилось с тех пор, как он ушел из вашего дома.

— Мне бы очень хотелось, чтобы малыш побыл здесь еще — он был бы тогда куда веселее.

— Черт побери, вы вправе снова взять его к себе — во всяком случае, я не буду вам в этом препятствовать.

Услышав эти слова, Рабютен, возмущенный наглостью негодяя, выхватил шпагу, чтобы его проучить. Дюваль посмел тоже взяться за свою — вот что делает женская снисходительность с подобными бездельниками!

Рабютен устремился вперед; видя, что сейчас прольется кровь, принцесса бросилась между ними, и тут этот неловкий лакей, не умевший обращаться с оружием, слегка ранил ее в грудь. Вы можете себе представить, что тут началось во дворце. Принцесса сразу же разразилась страшными криками, на которые стали сбегаться слуги. Рабютену отнюдь не хотелось, чтобы его застали у г-жи де Конде со шпагой в руке; юноша сбежал и укрылся за границей, где, как говорят, он находится на пути к большому успеху.

Дюваля арестовали и позже предали суду; между тем, когда во дворце царило смятение, пожаловал господин принц, от которого ничего не смогли утаить. Конде пришел в неистовую ярость, и, вместо того чтобы пожалеть свою досточтимую жену, которая лежала в постели, не помня себя то ли от страха, то ли от стыда, он принялся ее страшно бранить, говоря, что чаша его терпения переполнена, а также поклялся, что он заставит ее повиноваться и не допустит, чтобы она и впредь вытворяла нечто подобное. Принцесса же повторяла в ответ, проливая слезы:

— Сударь, если бы вы изволили быть мне мужем, я могла бы быть верной женой.

Однако мужчины не понимают таких доводов. Господин принц распалялся все сильнее; он заявил своим слугам, что собирается посадить жену под замок и потому немедленно обратится за разрешением к королю, который не станет дорожить этой бывшей фрондеркой. В обычно спокойном дворце Конде поднялся переполох; вы можете себе представить, какими глазами смотрел господин герцог на свою досточтимую матушку. Посудите сами, так ли должны вести себя благородные люди.

Господин принц отправился к Месье и рассказал ему об этом происшествии, прибавив:

— Я отправлю принцессу в один из моих замков, причем с весьма немногочисленной свитой; разве это не справедливо, сударь?

— Вы спрашиваете у меня совета?

— Разумеется; прежде чем встретиться с королем, я решил рассказать вам все, поскольку полагаю, что следует уладить дело в семейном, кругу.

— Что ж, сударь! Позовем Мадам, из всех нас у нее самая светлая голова.

— Мадам придет с госпожой Монако.

— Госпожа Монако нам не помешает; обе эти дамы поражают меня своим гибким умом.

Господин герцог, сын господина принца, был любовником г-жи де Марси, сестры г-жи де Грансе, и поэтому мы с ним были в прекрасных отношениях; господин принц не стал противиться моему появлению, и нас позвали.

Мадам выслушала все со своим неизменным немецким хладнокровием; она не стала ополчаться против склонностей, которые ей были далеко не свойственны. Когда господин принц закончил, она посмотрела на меня и спросила:

— Что вы на это скажете, княгиня?

— Ничего, сударыня, я жду решения вашего высочества.

— Стало быть, мне следует высказаться первой; но я уверена, что мой досточтимый кузен все равно поступит по своему усмотрению. Присутствовал ли кто-нибудь при ссоре вашей уважаемой супруги и двух этих людей?

— Никто.

— Рабютен сбежал?

— Да, сударыня.

— А где Дюваль?

— В своей комнате, с него не спускают глаз.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет.

— Значит, никто ничего не видел и не слышал?

— Совершенно верно.

— В таком случае, кузен, у вас только один выход. Возвращайтесь домой, объяснитесь с госпожой принцессой как вам будет угодно и накажите ее как вам хочется, поскольку наедине с женой вы вправе поступать по своему усмотрению. Я одобряю вас, и сама вела бы себя так же, как вы; затем отправьте этого Дюваля туда, куда сочтете уместным — куда-нибудь очень далеко, чтобы он оттуда уже не вернулся; не старайтесь что-либо разъяснять вашим домашним; держитесь с госпожой принцессой так же как до этого происшествия, и ничего не говорите королю. Не поднимайте шума. Мало кто знает об этом скандале; если же он станет достоянием публики, вы с вашей женой станете посмешищем для всей Европы. Право, не стоит этого делать. Следите за поведением госпожи принцессы, проявите немного бдительности во имя будущего и отрекитесь от прошлого, над которым вы уже не властны. Вот мое мнение; вы с этим согласны, сударь?

— Да.

— А вы, госпожа Монако?

— Вполне.

Господин принц был из тех людей, которые просят совета, но никогда ему не следуют. К тому же Конде был слишком раздражен и оскорблен; он промолчал и перед уходом сказал, что, поразмыслив, решил попросить у короля разрешения действовать.

— Если бы король не был ослеплен своей прежней ненавистью, он бы отказал вам, сударь, ведь он столь прозорлив.

Король не отказал принцу в его просьбе; госпожу принцессу отправили в Шатору, где она пребывает по сей день, и никто ее не видит, за исключением многочисленной прислуги, состоящей из женщин и стариков; господин принц — безжалостный человек, а господин герцог еще более беспощаден — это заставляет предположить, что она останется там надолго.

Мадам не ошиблась. При дворе и в городе подняли на смех героев этой истории, слухи о которой долетели до самых отдаленных уголков Франции; о них слагали песенки и всякого рода куплеты, их изображали на картинках.