Игорь Бунич - Быль беспредела, или Синдром Николая II

• Название: Быль беспредела, или Синдром Николая II
• Автор: Игорь Бунич
• Издательство: Облик
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995

Автор бестселлеров «Золото партии», «Полигон сатаны», «Беспредел», «Таллинский переход» предлагает вниманию читателей свою версию одной из тайн XX века — тайну роковой судьбы последнего Российского императора Николая II.

Поиски останков императора, предпринятые КГБ по приказу Михаила Горбачева, приводят главного героя к таким страшным открытиям, о которых руководство органов безопасности даже не решается доложить президенту.

Книга И. Бунича приоткрывает завесу над тайнами пророчеств Серафима Саровского, Григория Распутина, Лючии Эбоберы о судьбе России, династии Романовых и Николая II.

---

Я вижу, вас это удивляет, но, как ни прискорбно, а факт остается фактом — после подписания Брестского договора Ленин и провозглашенная им Республика Советов являлись марионетками кайзеровской Германии. И прекрасно это понимали. Капитан Фокс, кстати сказать, — убежденнейший монархист, считавший кайзеровскую Германию образцом государства с оптимальным балансом власти и демократии, ярким примером демократического авторитаризма. К большевикам относился, мягко говоря, без особого восторга. Однако те предоставили его родине, Германии, такие возможности, особенно с точки зрения исторической перспективы, что он, судя по тем отрывочным данным, которыми мы обладаем, с одной стороны, делал все, чтобы с большевистским режимом, упаси Бог, ничего не случилось, а с другой — готов был этот режим в любой момент ликвидировать, если будет получен соответствующий приказ из Берлина.

— Как так? — не понял Горбачев, с удивлением глядя на Климова.

— Что же тут непонятного, — с некоторой снисходительностью в голосе заметил Климов. — Немцы пошли на сделку с Лениным, как вам известно, совсем не от хорошей жизни. Чтобы спастись от неминуемого поражения в войне, им нужно было выбить Россию из Антанты. Ленин им не только это твердо гарантировал, но и наобещал много такого, отчего у некоторых в Берлине просто закружилась голова. Когда же практически все обещания Владимира Ильича, как бы фантастически они не звучали, скажем, в 1912 или в 1916 годах, стали реальностью, немцев, особенно кайзера и его кабинет, начали мучить комплексы. Суть этих комплексов заключалась в том, что императорское правительство шло на сделку «с кучкой», или бандой, как некоторые говорили, крайне левых экстремистов, охваченных безумными идеями мирового господства. Вы же знаете, даже находясь под немецким сапогом, Владимир Ильич неустанно работал над тактикой и стратегией мировой революции, и «большевистская бацилла», как ее тогда называли и называют до сих пор, стремительно распространялась в Германии, измученной долгой войной. Извините меня за некоторый цинизм, но немцы в поисках спасения вляпались в зону повышенной инфекционности, но оказались достаточно умны, чтобы это понять. Осознав все, они, естественно, решили уничтожить созданный ими же режим в Москве, что они тогда могли быстро и легко.

— Ну и что же? — спросил Горбачев с каким-то непонятным испугом, как будто на дворе стоял «боевой 18-й год» и ему предстояло ехать к фон Мирбаху за инструкциями.

— По счастью для нас, — продолжал Климов, — немцы были столь же умными, сколь и жадными. У них закружилась голова от того, что им удалось приобрести по Брест-Литовскому договору, и они, находясь уже на краю гибели, начали строить планы создания огромной империи от Парижа до Ташкента с центром, разумеется, в Берлине. Адольф Гитлер, придя к власти, не придумал фактически ничего принципиально нового, чего не было в старых тевтонских имперских грезах. Вы вспомните, чего им удалось тогда достичь. Российская империя рухнула и развалилась Была оккупирована вся Украина, Прибалтика, Крым, немецкие войска высадились на Кавказе, оккупировали Грузию и шли на соединение со своими турецкими союзниками, чтобы начать поход в Среднюю Азию. И все это с согласия и одобрения Москвы, из которой еженедельно выжимали новые дополнения и протоколы к Брестскому договору. Естественно, немцы постоянно нуждались в подтверждении легитимности Брестского договора и, прежде чем уничтожить большевистское правительство, им надо было сформировать какое-нибудь другое, которое подтвердило бы все существующие и планируемые статьи этого договора. В теории все казалось очень легко сделать. Русская армия перестала существовать, флот был или захвачен немцами, или находился под контролем большевиков, что было в принципе одно и то же. Промышленность и сельское хозяйство пребывали в состоянии полного хаоса. Казалось, в такой обстановке любая политическая партия примет предложение немцев, хотя бы из ненависти к большевикам»

— Никогда не слышал ничего подобного, — даже с некоторой растерянностью в голосе признался Горбачев. — О каких политических партиях вы говорите? Об эсерах что ли?

— Нет, — ответил генерал. — Вы забываете, что немцами были оккупированы крупные города, такие как Киев, Рига, Ревель, и весь Крым. Туда бежали из Советской России представители многих ведущих политических партий России, ведь страна была многопартийной.

— Когда? При Керенском? — спросил удивленный Горбачев.

— И при царе, — пояснил генерал.

— Россия была абсолютной самодержавной монархией, насколько мне известно из курса истории, где никогда не существовало никаких политических свобод, — полез в спор генсек, — именно это помогло большевикам захватить и удержать власть. Виктор Иванович, это же азы истории. Что вы такое говорите?

— Азы нашей истории, — терпеливо разъяснял Климов, — создавались Сталиным, Ждановым и Кировым. Вы зря упрекаете меня в том, что я не читал «Краткого курса». Читал и зачеты сдавал. Но, как говорится, по долгу службы мне пришлось прочесть и многое другое. Я ведь вам сейчас не байки рассказываю, а докладываю по сути того поручения, которое Вы считаете столь важным.

— Хорошо, — сказал Горбачев, усаживаясь поудобнее в кресле и наливая себе еще бокал вина. — Извините, что перебил. Мне, в отличие от вас, приходилось читать только партийные документы и сельскохозяйственные сводки. Продолжайте, пожалуйста.

— На чем же мы остановились? — Климов приложил руку ко лбу. — Да. Так вот: ни один из самых видных русских политических деятелей, тех, что на одном авторитете могли бы сформировать правительство, хотя бы переходного, до новых выборов в Учредительное собрание, не согласился сделать это под немецким протекторатом. О подтверждении же Брестского договора никто не хотел даже слушать. По общему мнению, Россия не знала большего позора со времен Орды Батыевых походов. Другими словами, ни у кого не оказалось желания получать власть из рук оккупационных властей в обмен на добрую половину России. Для немцев это было неожиданностью, позволившей им еще раз оценить гениальность вождя мирового пролетариата. Все остальные русские политики оказались старомодными, на редкость консервативными и без каких-либо зачатков интернационального мышления.

— Вы как-то это все иронически преподносите, — с некоторой обидой в голосе произнес генсек, — но даже из вашего изложения видно, насколько гениальным политиком и провидцем был Владимир Ильич. Знаете ли, тот, кто способен сделать то, на что не может решиться никто другой — уже человек выдающийся.

— Да никто и не спорит, — согласился Климов. — Вести народ через огонь в пропасть мог вызваться не просто гений, тут нужны какие-то другие определения. Но, я прошу прощения, Михаил Сергеевич, вы вечно меня перебиваете. Я вам докладываю совершенно по другому вопросу, а все время сбиваете меня на тему «Владимир Ильич Ленин — великий организатор и вдохновитель Октябрьской революции».

— Простите, — сказал Горбачев, — но я всегда очень остро воспринимаю любую критику в адрес Владимира Ильича, пусть даже в некоторой степени и справедливую. Все-таки мы с вами члены Ленинской партии. А вас послушать, то получается, что это был маньяк, готовый на все во имя своих навязчивых идей мирового господства. Россию при этом не ставил не в грош, уничтожил в пламени революций и войн русский народ, а остаткам его указал путь, ведущий в пропасть. Просто Гитлер какой-то получается Я вас прошу, Виктор Иванович, говоря о Ленине, избегать оскорбляющих его оценок и интонаций, хотя бы из уважения ко мне.

— Я могу продолжить? — вздохнул генерал.

— Конечно, конечно, — ответил Горбачев. — Пожалуйста, продолжайте. Только учтите мои дружеские замечания.

Горбачев знал, что говорил. Та же служба генерала Климова или по его указанию служба любого другого Управления могла записать этот разговор. Кассета с записью, как иногда случалось, неожиданно могла появиться на каком-нибудь внеочередном Пленуме ЦК и послужить поводом для освобождения его от должности «по состоянию здоровья». Причем о собеседнике генсека, которым в данном являлся генерал Климов, никто бы и не вспомнил, поскольку всем было бы ясно, что сотрудник КГБ просто выяснял истинное отношение Горбачева ко всему, что «должно быть свято для любого советского человека». Полностью поверяя Климову почти все о своих намерениях и планах, генсек все же очень настороженно относился, когда в его присутствии тот (или кто другой) пытался называть вещи своими именами, не прибегая к идеологическому двумыслию и новоязу.

Как и положено было в средневеково-клерикальном государстве, да еще и клерикально-языческом, следовало клясться в верности каменным истуканам, которые его сделали таковым. Наступило молчание, во время которого генерал встал, потянулся, подошел к бару и достал оттуда пузатую бутылку коньяка с черной этикеткой, украшенной золотыми коронами, львиными головами, знаменами и алебардами.