Наталья Лукьянова - ВИА «Орден Единорога»

• Название: ВИА «Орден Единорога»
• Автор: Наталья Лукьянова
• Жанр: Юмористическая фантастика

Немного рок-н-ролла в мире гномов, летучих кораблей, Великих Хомоудов и кухонных троллей. Фэнтази? Есть немного. Юмор? тоже присутсвует. Стёб? Замечен. Вот тольк жанр определяется затруднительно. Скорее всего это стебно-лирическая фэнтези-поэма в прозе. О чем она? Сразу не скажешь. ЭТО надо прочитать. Необычно как по стилю, так и по содержанию. Понравится или нет — сказать невозможно. Но что запомнится — это точно.

---

На извечное: «Да, кто ты, эм-переэм, такой?!»Шез солидно представился: «Я — Толя Дукалис, а это — комиссар Рэкс из Чикаго. Акция осуществляется совместно с Интерполом. Тащи наверх шмотки, а то мой напарник стрелять начнет. У них с этим проще: объяснительных писать не надо».

… Тетка в тренировочных штанах со зло оттопыренной нижней губой трясла массивными золотыми сережками:

— Ну что, расселась, уродина?! Видишь, шифоньер застрял! Помогай двигать!

Маленькая женщина в углу, больше всего похожая на маленькую девочку, уродиной совсем не была. Пухленькая, но с узкой талией, в аккуратных шортиках и футболке, коротко модненько стриженная, она была мила. Близкий к черному цвет волос и восточный разрез глаз выдавали в ней метиску. Сжавшись в углу с ребенком на руках, она плакала уже молча: просто слезы текли по двум давно проторенным дорожкам на бледных щеках в уголки дрожащих губ и на маленький подбородок.

— Хотелось бы мне знать, что здесь происходит, — небрежно поинтересовался стройный молодой человек с подозрительной штукой на ремне, театрально распахнувший окно снаружи и изящно подхвативший полетевший с подоконника горшок с кактусом, спрыгивая на пол.

На какое-то мгновение свекровка девушки Лики потеряла дар речи. Но будучи по профессии автобусным кондуктором ( прошу пардону у читателя за перебор тематики, связанной с общественным транспортом в данной единице текста) реагировала рефлекторно на любую нестандартную ситуацию:

— Ага! — скривилась она. — Ты уже и хахаля себе нашла, на наши денежки кормить!

— А это — вовсе и не хахаль, — нежным голоском пропел входящий из шифоньера в комнату Шез. — Это — Черный Плащ!

Рыцарь тем временем, оделив активную даму лишь коротким досадливым взглядом, подошел к замершей в уголке молодой матери, ободряюще улыбнулся и, взяв из ее рук малыша, сурово поинтересовался у Женюрки:

— Насколько я понимаю, ты сочетался с этой девушкой законным браком и нажил в этом браке двоих детей? А содержать их не хочешь?

Женюрка прикинул, что, пожалуй, если начался такой разговор, то бояться нечего: мужик мужика поймет. И обаятельно (на его взгляд) улыбнулся:

— Ну ты послушай, мужик. Она сама меня выгнала. За что спрашивается? На суде мне просто в душу насрала: «Изменил!». Что это за формулировка такая?! Ну, пожалел я одну бабу: она, бедняга, с двумя детьми, и муж гуляет. А эта — «изменил». Могла бы и войти в положение — у самой двое детей. И потом: это баба должна дома сидеть, не высовываться. А мужик, он — существо полигамное. Да и имеет человек право отдохнуть какое-то время от семьи, пожить в свое удовольствие?! И потом, носил я ей деньги. В суд-то зачем подавать? Я понимаю: дети. Но она ведь и сама не дура на эти деньги пожрать…

Девушка в углу опять беззвучно заплакала. Санди знакомы были эти слезы, столько раз побуждавшие его вмешиваться в «чужие дела»: это были тихие и безнадежные слезы человека, который уж не верил ни в помощь, ни в справедливость, а потому молчал, не защищаясь.

— У вас что здесь, так принято? — обратился он уже к Шезу. Тот скорчил утвердительную гримасу.

— Будем исправлять. — привычно засучил рукава профессиональный герой, — Вот что, существо: мужчины так не поступают. Мужчина обязан содержать зачатых им детей и их мать. Это даже не вопрос. Раз ты того не понимаешь — ты не мужчина. Значит (извините, дамы), но яйца тебе ни к чему. Пара — тройки евнухов хватит, чтобы в этом городе мужчины вспомнили, что они мужчины, — деловито поделился секретами мастерства с окружающими напоминающий сейчас: в одной руке — ребенок, в другой — меч — воина-освободителя из Трептов-парка, молодой человек. — Женщинам, наверное, лучше отвернуться.

— Скальпель? Тампон? Зажим? — суетливо подскочил Шез.

— Разве что спирт, для дезинфекции, — Санди отнял у оторопевшего Женюрки бутылку пива и, оттянув резинку широких трико, обеззаразил подлежащее ампутации.

— Ну-ну! — оскорбленно воскликнул бывший муж и отец, — Ты че это делаешь…

Но странный посетитель выхватил вдруг из непонятной штуки, оказавшейся ножнами что-то огромное и сверкающее, и все возмущение с коротким пшиком покинуло Женюрку. С визгом увернулся он от блистающего металла в шифоньер и вылетел наружу уже на четвереньках, так как в глубинах встретился с пытающимся войти в комнату дядюшкой Луи, и совсем уже лишился соображения от ужаса, узрев его черный, белозубый лик.

Выглянув вслед шустро перемещающемуся все тем же макаром молодому человеку, негр покачал головой, приговаривая: «Житие такое свинское есть».

Все это время бесстрашная в своей постоянной безнаказанности Раиса Петровна (имя матери удалившегося на четвереньках бывшего мужа и отца) набирала в грудь воздуха и отбирала в кипевшем в ее мозгу яде словечки поуничижительней.

В этих, так напугавших ее сына, она нюхом учуяла «образованных», «больно умных», короче, «интеллигентов», которых она , как «женщина простая»ни во что не ставила, как и выпускницу пединститута, свою сноху. Сейчас она с ними быстро разберется. У нее, вообще, братишка — рецидивист. Она свистнет — он им тут всем…

Но на нее внимания никто не обращал.

— Ну что, куда шифоньер-то ставим? — поинтересовался входящий в комнату пожилой негр.

— Ага! С негром связалась! Интердевочка! — радостно завопила Раиса Петровна и добавила еще парочку нецензурных синонимов к последнему существительному.

— А это что тут у нас за расистка? — улыбнулся чернокожий.

— Ку-клукс-клан! — восторженно заорал хиппи. — Ох, как я люблю мстить за Нельсона Манделу! Скольких я зарезал! Скольких перерезал!

Санди, наблюдавший из окна процесс исчезновения Женюрки и заноса обратно мебели, сунул руку в распахнутый ворот, и, вытянув амулет на потертой веревочке и рассмотрев его, покачал головой:

— А здесь мы имеем дело с самой настоящей, хотя и маломощной ведьмой.

— Что?! Неужто жечь будем?! Предлагаю менее пожароопасное и более безотходное растворение в кислоте. Или может, просто попросить ее прикусить язык?

— Не понято…

— Анекдот такой есть: одна змея у другой спрашивает: «Слушай, а мы змеи — ядовитые?»— «Ядовитые.»— «Ну все, хана мне, я язык прикусила».

— Со всеми ведьмами лучше всего действовать по законам науки, — серьезно покачал головой Санди, — Сила действия должна быть равна силе противодействия… А ну, гражданка! Проезд оплотим! Проездные — удостоверения предъявим! Вот и заходят и стоят, как коровы не доенные! Заранее за проезд приготовляем! Два часа на остановке стояли — за проезд не приготовили! А недовольные — в такси езжайте или за автобусом бегите! Я салона раздувать не умею и автобусов не рожаю! В возрасте уже, гражданка, на кладбище пора, а туда же ! Где билет?!! — рявкнул молодой человек, сдувая в окно недопонимающую Раису Петровну (в том смысле, что недопонимающую Раису Петровну сдуло).

— Фи, Санди, это как-то уж, слишком по-Булгаковски, получилось! — поморщился Шез.

— Знаешь, просто не мог придумать ничего поизящнее. Просто в голову ничего не пришло, — виновато пожал плечами рыцарь.

А Раису Петровну тем временем несло и кувыркало, кувыркало и несло. Минуты три она еще по инерции сохраняла на лице выражение невозмутимое и брюзгливо-строгое и даже руки держала деловито скрещенными на груди. Возможно, она сохраняла эту гримасу и гораздо дольше, но так как несло ее все дальше и дальше, то трудно было уже рассмотреть. Можно только предположить, что так, перекувыркиваясь и бултыхаясь, она будет нестись вечно, и из любого, самого нелепого положения — и вниз головой и кверху ножками — будет посматривать на мир с чувством презрения и безусловного превосходства. Возможно, измени она выражение лица — ее полет бы и прекратился. Но такие, «простые», женщины редко меняют что-либо в себе, любимых, так что единственный способ борьбы с ними — помахать вслед белым кружевным платочком, что и сделал, расчувствовавшись Шез.

— Профессор, — обратился он к Санди, — Вы — маг и чародэй! На ум так и приходят строки: «…Добренький… дядя… нажал… на педаль…Мальчик… умчался… в вонючую даль…»

В это время в дверях появилась Лерка. На голове ее в этот день была прическа «Ах, Замбези, забуду ли я тебя когда-нибудь?».

ГЛАВА 15

Лерке двадцать, она на пять лет моложе Лики. Но они живут в одном общежитии, и было бы странно, если бы они не подружились потому, что общага, она как отдельная планета. Отдельная от всего остального окружающего мира. И если ты в этом мире живешь, то ходить по ее, общаги, коридорам, для тебя все равно, что по дорогам этого самого мира. Когда ты обитаешь в своей собственной квартире — все у тебя там есть, и ты там себе сидишь и все. А в общаге — кухня общая, балкон общий, туалет общий, ванная тоже. Представьте себе только: вот вы в своей отдельной квартире идете в туалет, а там уже кто-то сидит. Вы вежливо здороваетесь, расходитесь, а назавтра встречаетесь снова. Кто такой? Откуда взялся? Куда девается? Забавно, правда? А если таких приблудян не один, а бесконечное количество? Конечно, с кем-то из них вы подружитесь, а с кем-то наоборот. Хотя они такие же чужие вам люди, как и те, что ходят по улицам вне вашей квартиры, но скорее с кем-то из них вы найдете что-нибудь общее во взглядах, мечтах.