Фредерик Марриет - Крушение «Великого Океана»

• Название: Крушение «Великого Океана»
• Автор: Фредерик Марриет
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87288-027-8

---

— Да, покажу, — сказал Томми и вскочил.

— Не теперь еще, погодите немножко, — сказал Риди, — а мы, сэр, если угодно, двинемся к палатке, — прибавил старик.

ГЛАВА XXXI

Лодка в безопасности. — Рыбная ловля. — Буря. — Устройство дома. — История Риди. — Утешение. — В постели.

На месте порубки лежало много кокосовых листьев, и Сигрев с Уилем скоро набрали достаточно большое количество их. Придя на берег, они увидели, что Риди уже вытащил шлюпку на отмель и привязывал к ней веревки, а под киль подставлял кругляки.

Скоро шлюпка очутилась на расстоянии десяти ярдов от низкой отмели. Риди сказал, что этого вполне достаточно, потом они выкопали из-под нее песок, и она погрузилась в него почти до половины. Засыпав шлюпку песком, работники заботливо покрыли ее ветвями, на которые насыпали еще песку, чтобы удержать их.

— Не понимаю, зачем мы так укутываем ее, Риди? — спросил Уильям. — Ведь дождь не повредит ей.

— Не дождь повредит, а солнце. Оно печет очень сильно, и от его лучей шлюпка вся рассыпалась бы на щепы.

— Об этом я забыл, — сказал Уиль и прибавил: — а что мы теперь будем делать, Риди?

— До обеда еще осталось два часа, мастер Уильям. Что, если вы принесете удочки? Не попытаться ли половить рыбу?

— Но втроем мы не можем удить двумя удочками, — заметил Сигрев.

— Нет, сэр, мастер Уиль знает, как ловить рыбу. Вы останетесь с ним, а я пойду приготовлю Юноне дров и лучинок. Будьте осторожны, м-р Сигрев, и не держите лесу слишком крепко, — не то вы от толчка можете упасть в воду.

Сигреву с сыном посчастливилось; менее чем в два часа они поймали восемь больших рыб. Увидев их добычу, Томми громко закричал от радости, и обед немножко отложили, чтобы успеть сготовить рыбу.

Едва уселись за стол, как пошел дождь; через четверть часа забушевала буря и с такими же страшными молниями и громом, как и недавно. Работы на воздухе были отложены. Миссис Сигрев, Юнона и Каролина взялись за шитье. Уильям и Сигрев развивали большой канат, из которого Риди хотел наделать веревок потоньше. Риди взялся за свою морскую иглу, чтобы сделать хорошие выметанные отверстия в полотняных перегородках, которые были повешены наскоро, кое-как. Томми поручили привести в порядок спутавшийся моток толстых нитей. Окончив свою работу, Риди сказал:

— Теперь я украшу то место, где спит миссис Сигрев: оно должно быть покрасивее остальных.

И из-под скамейки он вынул какой-то сверток. В нем оказался желтый флаг с названием погибшего судна «Великий Океан», вышитым крупными, черными буквами, и красный вымпел. Оба флага Риди прикрепил кругом отделения миссис Сигрев.

Она горячо поблагодарила старика. Зажгли свечи.

— Риди, — сказал Уиль, — вы как-то обещали мне рассказать вашу историю. Не расскажете ли ее нам теперь? Вечер прошел бы скорее.

— Хорошо, мастер Уильям, — ответил Риди, — я сдержу данное слово, и, когда вы услышите мой рассказ, то, конечно, найдете, что в свое время я был очень безумен. И это правда; но, если это послужит вам предупреждением, мой рассказ принесет вам пользу.

— Нам будет очень приятно послушать, — сказала миссис Сигрев.

— Хорошо, — ответил старик.

И Риди заговорил.

«Конечно, вы хотите узнать, кто были мои отец и мать? Об этом я скажу в двух словах. Мой отец служил капитаном на купеческом судне, которое ходило от Южного Шильдса до Гамбурга; моя мать, да благословит Господь ее душу, была дочерью капитана милиции, который умер месяца через два после ее замужества. Состояние, завещанное им матушке, увеличило средства отца; а в те времена он уже владел одной третью шкуны. Две трети принадлежали очень богатому кораблестроителю, по имени Мастермэн. Третья часть прибыли, которую давала шкуна, и капитанское жалованье позволяли отцу жить безбедно.

Мастермэн очень уважал отца и получал большие барыши, благодаря трудам и искусству моего отца. Он пожелал быть на его свадьбе, а позже предложил сделаться моим крестным отцом. Все думали, что это будет для меня отлично; все поздравляем моих родителей, потому что почти шестидесятилетний м-р Мастермэн остался холостым, и близких родственников у него не было. Правда, он очень любил деньги, но, по словам друзей отца, это было к лучшему; ведь, умирая, он не мог унести с собой своего богатства. Однако все ожидания скоро окончились, потому что, когда мне минул год, отец утонул в море. И его судно, и весь экипаж погибли в Тексельских мелях. Моя мать осталась с крошечным ребенком на руках, а самой-то ей было всего двадцать два года.

Предполагалось, что у нее останутся недурные средства к жизни, потому что шкуна была застрахована в сумме, составлявшей две трети ее стоимости. Однако, ко всеобщему изумлению, Мастермэн объявил, что были застрахованы только две трети судна, составлявшие его собственность».

— А что значит «застрахован»? — спросил Уильям.

— Страховая премия — сумма, выдаваемая обществом в случае несчастья людям, которые называются «страхователями», — ответил сыну Сигрев, — таким образом, когда портится или гибнет товар, или самое судно, владелец получает деньги. Он ежегодно платит обществу известные суммы, и чем больше опасность, тем плата взимается больше: например, в военное время платишь десять процентов, то есть по десяти фунтов с каждой сотни фунтов страховой премии. Предположим, что ты застраховал свой товар или судно в тысячу фунтов; с тебя брали десять процентов, судно пришло благополучно; акционеры общества получили с тебя сто фунтов; если же твое судно погибло, ты получил с акционеров тысячу фунтов. Ты понял, Уильям?

— Понял, — ответил Уильям.

И Риди продолжил свой рассказ.

«Трудно было узнать, правду или нет говорил м-р Мастермэн. Только я знаю, что в то время все кричали: „какой стыд“, все повторяли, что раз он лишает денег несчастную вдову, ему придется ответить перед Богом.

По недобросовестности этого человека, моя бедная мать осталась почти ни с чем; но друзья помогли ей; она занялась вышиваньем, которое продавала, и так мы дожили до того времени, когда мне минуло девять лет».

— А ваш крестный отец, этот м-р Мастермэн, не помог вашей бедной матери? — спросил Сигрев.

— Нет, сэр; это странно, но он не сделал ничего подобного. И опять все говорили об этом. Я думаю, он обиделся, слыша толки, и, подумав, что моя мать распускает о нем недобрые слухи, отвернулся от нас. А может быть, его заставила отдалиться от нас собственная совесть; ведь мы всегда не любим людей, которым сделали какое-нибудь зло, и досадуем на них, вместо того, чтобы досадовать на себя.

— К несчастью, вы правы, Риди, — заметил Сигрев. — А все-таки странно, что он ничего не сделал для вас.

— Да, по крайней мере, казалось странно тогда. Но буду продолжать.

«Я был очень сильный, смелый, энергичный мальчик и всегда, если мне удавалось убежать от матушки или из школы, отправлялся или на берег или на палубу одного из судов. Меня тянуло ко всему, имевшему отношение к морю.

Летом я половину времени проводил в воде и плавал превосходно. Матушка видела мое пристрастие к морскому делу и употребляла все усилия, чтобы отвлечь меня от профессии моряка. Она часто говорила мне о трудностях и опасностях, которые встречаются в жизни на море, и всегда кончала воспоминанием о гибели отца и потоками горьких слез.

Вероятно, у людей грешная природа, так как они всегда стремятся именно к тому, чего их просят не делать. Право, мне мажется, что если бы моя мать не уговаривала меня не идти в море, я, может быть, и не сделался бы моряком. Когда я был ребенком, во мне замечалось много гордости и упорства. Думаю, что я унаследовал эти черты от отца, так как моя бедная матушка была скромна и смиренна. Я не выносил, чтобы другой мальчик мог делать то, чего сделать я не мог, и часто делал то, на что не осмеливались мои товарищи. Многие удивлялись, что я еще не погиб. А моя бедная мать вечно узнавала, что я подвергался то одной, то другой опасности; она сначала бранила меня, потом начинала упрашивать не делать безумий, наконец уходила в свою комнату, плакала и молилась там. Ведь я был ее единственной надеждой, единственным утешением в жизни! По молодости я еще не понимал, какие страдания ей причиняю, с какой тревогой она думает обо мне; дети редко понимают это, потому что в юности наши сердца бывают жестки».

— Я согласен с вами, Риди, — заметил Сигрев.

«Так вот, сэр, — продолжал Риди. — Мне было немногим больше девяти лет, когда однажды, в очень ветреный день и при сильном волнении канат, на котором стояло одно судно, разорвался от толчка. Его конец, отскочивший назад, задел прохожего и сбил несчастного с пристани в воду.

Я услышал крик. Люди, стоявшие на пристани, и моряки на судах кидали в воду веревки, но утопающий никак не мог их поймать; при таком волнении он не был в состоянии хорошо плыть. Я схватил веревку, которую снова бросили, и соскочил в воду.