Евгения Кретова - Продавец времени

• Название: Продавец времени
• Автор: Евгения Кретова
• Жанр: Русское фэнтези

Юная княжна Неждана грезит о выздоровлении матери, надеясь, что жизнь вернется в прежнее русло. Ее мучает равнодушие отца и явное желание избавиться и от хворой жены, и от дочери. В довершение всего, Неждана узнает, что отец собрался выдать ее замуж, а мать отправить в отдаленный скит. Девушка предполагает отец собрался жениться повторно. Воспользовавшись выходом на городскую ярмарку, Неждана обращается за помощью к обитателям Тайных рядов, которые за плату подсказали ей мастера от всяких хворей, аптекаря Лесьяра. Но юная княжна не знала, что у магических обитателей свои счеты с Лесьяром, а помощь матери может обернуться Древним злом, потревоженным неосторожным словом девушки.

---

– Вот тебе и «ива ахим»… Чудеса… – выдохнул аптекарь, склонившись над животным. Он едва успел перехватить его – заяц в одно мгновение подскочил и собрался бежать. Повиснув на руке юноши, он барабанил передними лапками, пыхтел и неистово вращал глазами-бусинками. – Погоди, дружище, дай-ка тебя рассмотреть хоть!

Лесьяр еще раз прощупал ту лапку, которую только что лечил – только выстриженная и волглая шерсть говорила о том, что на ней были какие-то повреждения. Заяц дергал трепетным розовым носом и пытался вырваться. Аптекарь не отпускал его, осматривая. Отправив назад в корзину, ловко закрыл на замок и спустил на пол, придавив сверху парой поленьев для верности.

– Посиди-ка, дружок, мне за тобой присмотреть надо.

Он, наконец, перевел взгляд на присмиревшую мару, посмотрел победно. Та уже успокоилась, снисходительно хмыкнула.

– Думаешь, нашел все ответы?

Лесьяр усмехнулся:

– Думаю, нашел. – подбоченясь, он осматривал стол. – Думаю, что хорошим получится снадобье, на росной воде заведенное. Малюта как раз ее сейчас добывает. Она сильная, самая сильная из всех… И ее коснулось солнце, что хорошо.

Мара не стала спорить. Откровенно говоря, она была уверена, что аптекарь не соберет акханду, но он собрал. Более того, он пронес ее в мир людей, и его рецепт смог сохранить ее свойства. А – как знать – может быть и открыть новые. Одно было совершенно ясно – в ее помощи аптекарь не нуждается, а значит, рассчитывать на милосердие и свободу не приходилось.

11

Малюта шел неторопливо – до вечерней росы еще большой день, а дорога не слишком-то и дальняя: до поворота, в рощицу, на развилке свернуть влево, к ручью, перебраться на другой берег по камням и крупной гальке, не забыв про заветные слова – а там и до росной поляны на краю земли рукой подать.

На краю земли – это потому что дальше начинались земли, которые стерегла Яга. Темный лес щетинился и скалился зелеными огоньками пустынных домов и заброшенных нор. В том лесу почти не селились – больно Яга на старости лет крута нравом стала, да подслеповата – нет-нет, да нечисть могильную проспит. Та на деревни нападет, скот потаскает, колодцы отравит. Или еще какое лиходейство совершит. Оттого и отгородились от нее ручьем заветным.

Лесьяр тоже не спал – обереги поставил, Малюта сейчас шел, куда не глянет, везде замечает особые приметки хозяина: вот знак тайный на стволе выжжен, вот ветка особо надломлена, вот поперек дороги соль погорская рассыпана в заранее пробитую канавку, да сверху и присыпана – людскому глазу не видать, а мары да прочий подземный люд уже не пройдет.

И так весело в груди домового становилось, так легко, словно по дому он шел. Ведь метки-то эти его хозяином проставлены, а значит, никакому иному народцу здесь не пройти. Только для него, Малюты, тропка эта ведома и безопасна.

Он миновал развилку, свернул налево и почти сбежал с пригорка к ручью. Желтоватая вода лилась по камням, шелестела о высокий, поросший мхом берег. Гладкие, будто пеньки, камни пересекали ручей наискосок и чуть не доходили до противоположного берега – Лесьяр делал большой шаг, Малюте же всякий раз приходилось прыгать.

Поправив туесок с едой, водой и склянками для росных вод, он ступил на ближайший к берегу камень.

– Водица-рожени́ца до света проводница, до тьмы распогоди́ца, на лихо отворо́тица, – он сделал еще несколько шагов, и, замерев посередине ручья, на самом неприметном камне, укрытом водой, пробормотал: – открой путь…

Камни засветились, будто подсвеченные изнутри. От центра каждого из них спиралью расходились круги по замеревшему ручью. На берегу, к которому шел домовой, загорелись золотые огни-маячки, приглашая на сушу. Малюта, улыбаясь, направился к берегу.

Ступив на него, достал из-за пазухи плоский камень, бросил под ноги со словами:

– Светом путь дорожи.

От путевого камня в обе стороны, словно рукава, потянулись лучики, обогнули полянку, круглую и ровную, упиравшуюся одним краем в речку, другим – в темный неприветливый лес, да сомкнулись у сторожевого камня, оставленного Лесьяром и запечатанного заветным словом.

Солнце стояло высоко, а потому у него еще оставалось время отдохнуть с дороги да приготовиться к неспешной ночной работе. Устроившись под березой, он скинул с плеч кафтан, расстелил его на траве изнанкой вверх, бросил поверх него шапку. Ловко снял сапоги и приладил под деревом. И прям как был, в штанах и рубахе, полез в воду.

Тихая заводь обняла его щуплое тело, погладила натруженные плечи. Малюта, зажмурившись, нырнул под воду и там уже распахнул глаза – подводный мир сразу преобразился, дно отодвинулось, желтоватая вода расступилась. В солнечных бликах, отраженных на дне, играла рыбья мелюзга, стелилась ковром трава. Поблескивала мелкая галька.

Подводный народец не водился в этих водах – больно мелкая речушка. Ни жилья не построить, ни рыбы напустить. Разве что иногда забредали в них какие пришлые русалки или водяные. Вот и сейчас Малюта заметил, как из тины за ним следят два внимательных глаза – махнул рукой неизвестному знакомцу да отправился на берег, вынырнул в людской мир, наложив обережный знак – ломаный сварожий крест, чтобы нежить не последовала за ним. Над поляной зацвело огненное кольцо. Легло на траву.

Выбравшись на берег, рухнул в траву. Раскинул руки по сторонам и, широко улыбаясь, уставился в небо – по нему медленно ползли серебристо-розовые закатные облака. Так, глядя на них, домовой и задремал.

Он проснулся от того, что упал в воду. Вернее, ему это показалось – с головы до ног окунулся во что-то мокрое и ледяное. Будто ушат ледяной воды на него, спящего, вылили. Но когда очнулся и резко сел, оказался сух.

А на небе уже вовсю разливался красным золотом закат, чернил стволы, прятал в свои погреба краски.

– Проспал! Вот итить твою растудыть, проспал! – домовой схватился за голову.

Лесьяр велел собрать живицу, которой ночь еще не коснулась, а где ее теперь найдешь, если ночь вовсю расстилала свои покровы. Малюта вскочил на ноги, торопливо напялил сапоги и кафтан, не застёгиваясь, подпоясался, сунув за пояс и шапку. Встал, подбоченясь. Сон, выпустивший его так резко, трогал кончики жестких волос, серебрил мысли. Малюта проморгался.

– Че делать-то? – рассеянно бормотал. Выскочив на поляну, заметил, как один из последних солнечных лучей скользит по ней, едва касаясь верхушек высокой травы. Багряные блики играли на крыльях пчел, также собиравшихся на ночлег. Малюта побежал на противоположную сторону поляны, к еще окрашенным закатом соснам, на ходу доставая из котомки склянку для сбора живицы. Подлетев к стволу, привстал на цыпочки, чтобы оказаться выше – там, где ночь еще не коснулась сочащейся через трещины в коре смолы.

«Лесьяр пришибет же, – застонал: он успел собрать всего половину склянки, когда ночь окончательно накрыла круглую поляну плотным покровом, и ему пришлось спрятать собранную живицу в котомку и обложить кусками погорской соли дабы не подпустить тьму к собранному снадобью. Малюта с тоской посмотрел на другие деревья – сейчас самый сезон, мог собрать бы даже не на одну ярмарку, а теперь…

«Может, задержаться еще на денек, да собрать жициву завтра вечером? – подумал, но тут же отбросил эту мысль: росная вода испортится. Значит, придется возвращаться и быть выпоротым.

Малюта вздохнул. Присев на горячую еще от дневного жара траву, поджал ноги и почесал переносицу: как он так опростоволосился, сам понять не мог. Уж не околдовал кто? Он вспомнил глаза в тине, повернулся к ручью: на камнях сидела, улыбаясь Малюте, болотница, вычесывала отломленной веточкой из волос тину и зазевавшуюся рыбешку.

Домовой замер, бросил быстрый взгляд на охранные печати, оставленные Лесьяром: ярилина метка на первой от кромки воды сосне горела ярче солнца, освещая поляну. Болотница при этом, держалась от границы, очерченной Лесьяром, на безопасном расстоянии.

– Потерял что? – ехидно спросила, повела голым плечом.

Домовой, привстав и вытянув шею, нахмурился:

– Ты чего тут делаешь? Отродясь ваших сестер тут не водилось.

– Не водилось – завелось, – водяная жительница засмеялась. Смех болотниц был не такой серебристый и переливчатый, как у русалок, отдавал простудой и осенней прохладой. Только эта была совсем молоденькая, еще с зелеными, живыми глазами. И волосы струились серебристым шелком, рассыпались по плечам, едва прикрывая наготу нежити. – Ты вот здесь тоже не водился… а пришел.

– Я по делу пришел, и моя эта поляна. – пробубнил Малюта, оглядываясь по сторонам с беспокойством: из темноты на него смотрели еще как минимум пять пар глаз.

Болотница снова засмеялась:

– Так ли уж и твоя?

– Моего хозяина…