Марсель Монтечино - Убийца с крестом

• Название: Убийца с крестом
• Автор: Марсель Монтечино
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0206-4

Для Джека Голда, полицейского из Лос-Анджелеса, музыка перестала существовать в тот день, когда его возлюбленная, певица из джаза, покончила с собой.

Но не только музыка ушла из жизни Джека Голда. Он потерял любовь, лишился карьеры. Но одиночество его не сломило, Джек Голд нападает на след убийцы-маньяка, вообразившего себя «великим спасителем» Америки. Очистить страну от всех цветных и евреев-вот та «высокая миссия», которую взял на себя Убийца с крестом.

---

— Ну, баба. Ты без меня не обойдешься?

— Не спорь со старшими, сколько раз тебе говорить. Бабушка велит сделать то-то — вот и делай, нечего препираться. Ты теперь единственный мужчина в доме.

Маленький Бобби медленно сполз со стула, понурился и поплелся к двери. Он выглядел и трогательно и забавно в своем черном костюмчике с галстуком.

— Ну давай, давай, — ласково понукала мамаша Фиббс. — Не унывай. Быть мужчиной не так уж плохо.

— Бобби, — сказал Джонсон, — на этой неделе интересный матч. Хочешь пойти?

У мальчика загорелись глаза.

— Ух ты! Можно, мама?

Эстер пожала плечами, ни на кого не глядя.

— Можно пойти всем вместе, — намекнул Джонсон.

— Думаешь? — Бобби вопрошающе посмотрел на взрослых.

Эстер не ответила, Джонсон сказал:

— Там решим, Бобби.

— Это было в здорово!

Мамаша Фиббс взяла сияющего внука за руку.

— Пойдем, малыш, — мягко сказала она и увела мальчика из кухни.

— Не забудь! — крикнул Бобби из коридора.

— Обещаю.

Несколько минут они сидели молча, наблюдая, как кошка подлизывает остатки печенки. Из гостиной доносилось печальное бормотание. В конце концов Кларк прямо взглянул на Эстер.

— Надеюсь, ты ничего против меня не имеешь. Она ничего не сказала.

— Я был на кладбище. Но я не хочу навязываться. Если тебе неприятно меня видеть...

Эстер взглянула на него, но опять ничего не сказала.

— Мне, право, жаль твоего мужа. Я хочу, чтоб ты знала. У меня сердце за тебя изболелось.

Молчание.

— Ради Бога, Эстер, говори со мной. Вели мне уйти. Вели остаться. Только скажи что-нибудь. Говори со мной.

Эстер поднялась, достала с сушилки две чистые чашки.

— Кофе? — спросила она, снимая с плиты чайник.

— Спасибо. — Он улыбнулся.

Она разлила кофе, села, схватила сигарету.

— Ты слишком много куришь.

Эстер покачала головой, зажгла спичку.

— Не сегодня же бросать.

— Верно. — Он торопливо отхлебнул кофе.

Кошка приподнялась на задние лапки, начала умываться. Эстер сняла ее со стола, бережно опустила на пол. Киска недовольно замяукала. Эстер вдруг нахмурилась.

— Чего ты здесь торчишь?

— Я не понимаю...

— Чего ты вынюхиваешь? Ты уже получил что хотел? Почему ты не оставишь меня в покое? Оставь меня одну с моим горем! — Она беззвучно заплакала! — Спи с женой следующего своего подопечного, найди другое развлечение. Чего ты приперся сюда?

Она положила голову на стол. Плечи ее вздрагивали. Джонсон потянулся было к ней, но отдернул руку. Кошка, вспрыгнув на стол, льнула к хозяйке. Эстер поплакала, подняла голову, вытерла глаза. Достала новую сигарету.

— Ты слишком много куришь. — Кларк взял у нее пачку «Салема».

Эстер долго не смотрела на него.

— Я ведь сказала, — наконец выговорила она, отбирая у него сигареты, — сегодня неподходящий день. Дай даме огоньку, будь так добр.

Он нашел коробок, чиркнул спичкой, поднес к сигарете. Она затянулась, выдохнула дым в потолок. Потом отложила сигарету.

— Я приготовлю еще кофе.

7.00 вечера

Гершель Гусман лежал в «Хедер-Синай» в 415-й палате, отдельной, угловой комнате в конце длинного коридора, прямо напротив поста сиделки.

Сиделка — худощавая, холодноватая блондинка с заметным скандинавским акцентом — преградила им путь.

— Курить запрещено, сэр, — проворчала она, уставившись на сигару Голда так, будто это не сигара, а кал, сданный на анализ. — Только в комнате ожидания.

Голд хотел спорить, но Замора подарил девушке самую редфордскую из своих улыбок. Она оттаяла, захлопала ресницами, захихикала и отошла. Замора проводил глазами ее крепкий, обтянутый белой формой задок.

— Брось эту дрянь и заходи, — шепнул он Голду. — А я пощупаю сестричек. Как Ньюмэн в «Форт Апаш».

В прохладной комнате стоял полумрак. Гершель лежал в постели с кислородной маской на лице. Рядом сидела его жена, Рут. Вокруг собралось несколько человек. Голд узнал Джеки Макса. Остальные были из его свиты. Пара писателей-юмористов, какие-то пешки-лизоблюды и грудастая деваха, якобы секретарша.

— Джек, — Рут встала, — спасибо, что навестил.

— Ну что ты. Как он? Как ты, Гершель?

Гершель поднял трясущийся большой палец и подмигнул Голду. Лицо у него было известково-бледное, и Голду показалось, что он успел похудеть килограммов на десять. А ведь не виделись они пять-шесть дней, не больше.

— Все чудесно, — ответила Рут за мужа. — Сегодня утром его перевели из реанимации. Все просто поражены, так быстро он поправляется. Доктор Синх говорит, это потому, что сложение у Гершеля как у индийского буйвола.

— Доктор Синх? — перебил Джеки. — Доктор Синх? Что это за еврей с фамилией Синх?

— Он индиец.

— Индиец? — Джеки прикинулся возмущенным. Его подхалимы с готовностью захихикали. — Настоящий индиец? Йог? Так он не еврей?

— Босс, — один из подхалимов захлебнулся от смеха, на лету подхватывая шутку нанимателя, — если его зовут Синх, значит, он сикх.

— Сикх? Из тех типов в чалмах, которых показывают во всех дрянных киношках? Из тех, что щеголяют в грязном белье? Из тех типов? Заклинатель змей? Вот это доктор! И это в самой большой в мире еврейской больнице, с самыми дорогими еврейскими врачами — тебя, еврея Гершеля, лечит какой-то торговец коврами?

Теперь хохотали все, даже Голд улыбался. Гершель под своими простынями вздрагивал от смеха.

— Джеки! — строго одернула Рут. — У Гершеля трубки выскочат.

Макс возвел очи к небу.

— Господь не допустит этого. Он не позволит им выскочить.

Новый взрыв смеха.

— Джеки! Пожалуйста! — взмолилась Рут.

Джеки Макс повернулся к Голду, протянул руку.

— Привет. Я Джеки Макс, — сказал он с напускной скромностью, прекрасно понимая, что Голд узнал его.

— Я Джек Голд.

Джеки искренне, до боли сжал ему руку. Одно из его знаменитых рукопожатий. На нем был красивый, на заказ сшитый шелковый смокинг, лакированные ботинки, модные часы-браслет. Он выставлял напоказ манжеты и благоухал одеколоном.

— Я знаю тебя, лейтенант. Встретимся через несколько часов на одних подмостках.

— Ты о бенефисе Братства? Боюсь, я не смогу там быть.

— Да? Я очень огорчен. — Он в самом деле выглядел огорченным. — Жаль. Все там будут. Все.

— Все, — поддакнул кто-то из свиты. На этот раз не подхалим, а подхалимка.

— Франк, Дин, Сэмми, Милтон, — перечислял Макс, — Джерри, Робин, Ричард, Уоррен...

— Барбара, — подсказали ему.

— Барбара, Лиза, Диана, Барт, Клинт. Все, черт возьми! Не верю, что ты это пропустишь.

Голд пожал плечами.

— Дело прежде всего.

— Вупи, Кении, Эдди, Джоан, Джонни...

Макс жестом велел всем замолчать.

— Ты знаешь, что придет мэр? И шеф полиции? Может быть, губернатор.

— Здорово, — без всякого выражения сказал Голд. Макс покачал головой.

— Нет, надо же пропустить такую грандиозную штуку. Наверное, у тебя чертовски важное дело.

— Наверное. — Голд холодно улыбнулся.

Максу надоело разговаривать, он опять продемонстрировал манжеты, взглянув на золотые часы.

— Надо идти. Я уже не успеваю загримироваться. А нас будет снимать Эн-би-си. Они хотят использовать этот материал в специальном выпуске. Или в «Недельном обозрении». — Он перегнулся через кровать и почти прокричал в ухо Гершелю: — Все для тебя сегодня вечером. Все для тебя, старичок! Понимаешь?

Гершель едва заметно кивнул.

— Хочу, чтоб ты знал, Герш. Я люблю тебя. Я люблю тебя, старый еврей. — Джеки выпрямился, глаза у него были мокрые.

Подхалимка бросилась к нему с носовым платочком, Макс отмахнулся. Он обнял Рут Гусман за плечи, приподнял со стула.

— Проводи меня до лифта, дорогая. Мы обсудим, как открыть супермаркет.

Свита последовала за Джеки, комната опустела. Голд придвинул стул к кровати, сел. Гершель, казалось, задремал.

— Гершель, — тихо позвал Голд. Веки старика дрогнули, тяжелый взгляд черных глаз остановился на Голде, он улыбнулся, промычал что-то. — Сегодня ночью, Гершель. Я доберусь до этого сукина сына сегодня ночью, Я воткну ружье ему в задницу. Разнесу ему башку. Сегодня я поймаю Убийцу с крестом. Я изничтожу его.

Гершель высунул из-под простыни руку, сжал в кулак.

9.16 вечера

Дирижер взошел на подиум, взмахнул палочкой, требуя внимания. Оркестр — в основном джаз-банд «Ночное шоу», дополненный духовыми и струнными инструментами и усиленный барабанщиком, — застыл в ожидании. Звучный голос разнесся по всему стадиону:

— Леди и джентльмены...

Дирижер подал знак барабанщику, тот изо всех сил заработал палочками — бум-бум-бум, крещендо.

— Сегодня с вами Макс... Мистер Джеки Макс!

Оркестр заиграл любимую песню Джеки «О, мой Манхэттен» в страстной блюзовой аранжировке. Разговоры на трибунах смолкли. На темной сцене появился в золотом луче света Джеки Макс. Публика зааплодировала, затопала ногами. Джеки пересек сцену, подошел к микрофону и остановился, благосклонно принимая овации. Толпа неистовствовала. Джеки поднял руку, призывая к тишине, но рев стал еще громче. Джеки отступил от микрофона — казалось, он был неподдельно тронут. Только минут через семь ему позволили говорить.