Карлос Кастанеда - Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)

• Название: Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)
• Автор: Карлос Кастанеда
• Издательство: «Азбука»
• Жанр: Философия
• Год: 2001
• ISBN: 5-267-00556-8

Карлос Кастанеда.

Особая реальность.

Новые беседы с доном Хуаном.

В 1961 году Кастанеда изучал лекарственные растения и познакомился со старым индейцем Хуаном Матусом. Так началось многолетнее путешествие Кастанеды за пределы обычной реальности, в иные миры, с завораживающими подробностями описанные им в девятитомной эпопее.

Имя Карлоса Кастанеды хорошо известно во всем мире. Уже его первое произведение, вышедшее в 1968 году под интригующим названием «Учение дона Хуана: путь познания индейцев племени яки», имело фантастический успех: за короткий срок было продано 300 тысяч экземпляров. Это вдохновило автора на издание целой серии книг, в которых он с завораживающими подробностями описал свое путешествие за пределы обычной реальности, в иные миры. В течение следующих тридцати лет вышло еще с десяток книг «спиритуального сериала», и каждую ожидали успех и популярность. Они породили обширнейшую литературу и были переведены на 17 языков. Можно сказать, что перед читателем «антропоэтический триллер», повествование о духовном пути человека, жаждущего обрести свободу и подлинные знания на «пути с сердцем».

«Путь с сердцем не есть дорога непрерывного самоанализа или мистического полета, это путь привлечения радостей и печалей мира. Этот мир, где каждый из нас связан на молекулярном уровне с любым другим удивительным и динамическим проявлением существования, – этот мир является охотничьим угодьем воина».

Carlos Cesar Arana СASTANEDA. (1925(?)-1998)

---

– Почему ты уверен, что говоришь именно о смерти?

– У меня есть гуахо. Дымок показал мне, какой будет моя смерть. Вот почему я могу говорить не о смерти вообще, а о чьей-то смерти.

От его слов мне стало не по себе. Я испугался, что сейчас дон Хуан примется в подробностях описывать мою смерть и расскажет, где и когда я умру. Мысль о том, что я могу это узнать, повергла меня в отчаяние и одновременно возбудила любопытство. Конечно, я мог бы попросить дона Хуана рассказать о его собственной смерти, но эта просьба показалась мне слишком жестокой. У меня был такой растерянный вид, что дон Хуан расхохотался.

– Ну так как, хочешь узнать о своей смерти или нет? – спросил он с лукавой миной.

– Ладно, говори, – сказал я дрогнувшим голосом.

Дон Хуан скорчился в приступе смеха; ухватившись за живот, он завалился на спину и стал меня передразнивать: «Л-ладно, г-г-говори!» Затем сел, как истукан, и с притворной суровостью произнес:

– Вторая ступень твоей смерти будет такой…

Он уставился на меня, высоко подняв брови. Я засмеялся, поняв, что своим шутовством дон Хуан снимает лишний драматизм.

– Ты много ездишь, – продолжал он, – и после смерти окажешься за рулем. У тебя не будет даже времени понять, что с тобой случилось. Ты сидишь в машине, как бывало тысячи раз, и вдруг замечаешь впереди что-то странное. Приглядевшись, видишь, что это то ли облако, то ли светящийся вихрь, то ли чье-то лицо… Облако постепенно удаляется и превращается в светлую точку, потом возвращается, набирает скорость и в мгновение ока пробивает ветровое стекло. Но ты силен. Чтобы добить тебя, смерти придется разогнаться еще раз.

Тем временем ты, возможно, поймешь, где ты и что с тобой. Вот смерть превратилась в точку на горизонте и снова разгоняется, чтобы добраться до тебя. Она врывается, проникает в тебя, и ты узнаешь: смерть – это лицо гуахо, мои слова, твои записи. И одновременно смерть – ничто. Она ничто, точка, затерявшаяся на страницах твоего блокнота. Но она ворвется в тебя с неодолимой силой и сначала расплющит тебя, а потом распылит над землей, в небе, за его пределами; она превратит тебя в инеистый туман, разлетающийся, исчезающий…

Картина моей собственной смерти заворожила меня, долгое время я не мог произнести ни слова. Дон Хуа-н продолжал:

– Смерть входит в нас через живот, через щель воли. Это место – самое главное, самое уязвимое в человеке. Здесь сосредоточена воля, здесь брешь, через которую проникает смерть. Я знаю это потому, что мой гуахо довел меня до этой ступени. Колдун, упражняя волю, позволяет смерти овладеть им. И когда он начинает распадаться, его непоколебимая воля берет верх над смертью и превращает туман в человека.

Дон Хуан сделал странный жест: растопырил обе ладони веером и, подняв их, коснулся большими пальцами боков, затем медленно свел к животу, чуть выше пупа, и напряг до дрожи. Снова поднял, коснулся средними пальцами лба и резко вернул в прежнее положение. Проделал он это не без изящества.

– Воля колдуна возвращает его к жизни, – произнес он. – Но к старости колдун слабеет, а вместе с ним слабеет воля, и неизбежно наступает время, когда он не способен более управлять своей волей. Ему нечего больше противопоставить смерти, и его жизнь, как и жизнь обычных людей, распыляется в туман.

Дон Хуан пристально поглядел на меня и встал. Меня била дрожь.

– Можешь сходить в кусты, – сказал он. – Уже полдень/Только не подходи близко к воде. Я окуну тебя еще раз сам.

Позже дон Хуан попросил меня съездить с ним в ближний городок. Я охотно согласился, подумав, что поездка поможет мне рассеяться. Мне по-прежнему было не по себе: мысль о том, что колдун в буквальном смысле слова играет с собственной смертью, повергла меня в смятение.

– Быть колдуном – дело не из легких, – заметил дон Хуан, словно угадав, о чем я думаю. —

Куда лучше научиться видеть. Колдун по сравнению с тем, кто видит, – нищий.

– Дон Хуан, что такое колдовство?

Старик долго глядел на меня, чуть покачивая головой.

– Колдовство – это направленное действие воли. Колдун отыскивает ключевую точку того, на что хочет воздействовать, и направляет на нее свою волю. Колдун не обязан видеть, ему достаточно умело применять волю.

Я спросил, что такое ключевая точка. Вместо ответа дон Хуан спросил, что такое автомобиль.

– Ну, это машина, механизм.

– А главное в нем-свеча зажигания. Это и есть ключевая точка – я могу приложить к ней свою волю, и машина не тронется с места.

Дон Хуан уселся в машину, устроился поудобнее и позвал меня.

– Смотри, что я делаю, – сказал он. – Я – ворона, мне надо распушить перышки.

Дон Хуан задрожал всем телом, словно воробей, который плещется в луже. Потом склонил голову, как птица, опустившая в воду клюв.

– До чего ж приятно! – воскликнул он и засмеялся.

Смех был какой-то странный, завораживающий. Я вспомнил, что и раньше его слышал, но не придавал особого значения – вероятно, потому, что дон Хуан никогда не смеялся так долго, как сейчас.

– А теперь ворона повертит головой, – объявил он и завертел головой, касаясь щеками плеч.– Осмотрится – сначала одним глазом, потом другим…

Дон Хуан покачал головой, как бы приглядываясь к окружающему то одним глазом, то другим. Он засмеялся еще громче, и у меня возникло нелепое ощущение, будто он и впрямь превратится сейчас в ворону. Я хотел смехом стряхнуть наваждение, но не мог засмеяться, словно меня сковала какая-то неведомая сила. Ни страха, ни головокружения, ни сонливости я не испытывал. Насколько я мог судить, ничто во мне не изменилось.

– А теперь заводи мотор! – потребовал дон Хуан.

Я включил стартер и нажал на педаль газа. Стартер взвыл, но мотор почему-то не завелся. Смех дона Хуана напоминал кудахтанье. Я снова и снова пытался завести мотор. Старик продолжал смеяться. Промучившись минут десять, я бросил это занятие и с тяжелой головой откинулся на сиденье.

Дон Хуан перестал смеяться, и тогда я понял: его смех вызвал у меня состояние транса. Хотя я полностью отдавал себе отчет в происходящем, мне казалось, что я – это не я. Заводя машину, я чувствовал, что одеревенел, как будто дон Хуан проделал что-то не только с автомобилем, но и со мной. Как только он перестал смеяться, я понял, что все кончилось, и снова включил стартер. Краешком глаза я заметил, что старик с интересом поглядывает на меня.

Дон Хуан похлопал меня по спине и сказал, что злость «укрепила» меня, так что купаться в канаве нет нужды.

– Да ты не стесняйся, – посоветовал он, – лягни свою телегу как следует, она и заведется!

Он разразился смехом, на этот раз обычным, и мне ничего не оставалось, как глупо захихикать. Тогда дон Хуан объявил, что отпускает мою машину на свободу. И надо же, она тут же завелась!

14

28 сентября 1969 года

Приехав к дону Хуану, я не обнаружил его возле дома. Это показалось мне странным, и я решил, что он спрятался где-то поблизости, чтобы напугать меня.

Я позвал его, а потом, набравшись смелости, вошел в дом. Дона Хуана там не было. Я поставил сумки с продуктами на пол и сел его дожидаться, как приходилось уже не раз. Но впервые за все годы мне вдруг,стало страшно оставаться в доме одному. Казалось, здесь был кто-то еще, невидимый. Вспомнив, что несколько лет назад уже испытал подобное чувство, я вскочил и выбежал из дому.

Приехал я пожаловаться дону Хуану, что попытки овладеть «видением» сказались на мне дурно. Я плохо себя чувствовал, быстро уставал, постоянно испытывал какую-то беспричинную тревогу.

Страх перед одиночеством в доме дона Хуана напомнил мне об одном событии из прошлого…

Это случилось несколько лет назад, когда дон Хуан столкнул меня с ведьмой по имени Каталина. 23 ноября 1961 года, приехав к дону Хуану, я застал его с вывихнутой лодыжкой. Он объяснил случившееся кознями врага – его пыталась убить ведьма, которая умеет превращаться в черного дрозда.

– Как только смогу ходить, покажу ее тебе, – пообещал он. – Ты должен ее знать.

– Зачем ей тебя убивать?

Он только пожал плечами и ничего не ответил.

Десять дней спустя я снова навестил дона Хуана. Он уже не хромал и бойко повертел лодыжкой, продемонстрировав, что она зажила. Свое быстрое выздоровление он объяснил действием особой повязки.

– Хорошо, что ты здесь, – сказал дон Хуан. – Сегодня мы немного прогуляемся.

Он указал, куда ехать, и мы покатили в какую-то совершенно безлюдную местность. Там я заглушил мотор. Дон Хуан, вытянув ноги, удобно устроился на сиденье, словно собирался вздремнуть. Мне он велел расслабиться и сидеть тихо, объяснив, что до наступления ночи нам нельзя выдавать свое присутствие.

Сумерки – самое опасное время для дела, ради которого мы приехали.

– Что это за дело? – спросил я.

– Мы караулим Каталину.

Когда совсем стемнело, мы выбрались из машины и, стараясь не шуметь, медленно двинулись в заросли чапараля. Слева и справа чернели силуэты холмов – мы находились посреди широкого и отлогого каньона. Дон Хуан показал мне, как прятаться в кустах, и научил позе, которую назвал «сторожевой». Правую ногу следовало подсунуть под левую ляжку, а левую согнуть и выставить вперед. Он объяснил: если потребуется быстро вскочить, правая нога действует как пружина. Потом посадил меня лицом на запад – в той стороне находился дом ведьмы. Сам сел справа и шепотом велел наблюдать за кустами, ожидая порыва ветра. Как только зашелестит листва – надо взглянуть вверх и увидеть колдунью во всем ее, как он выразился, «злодейском великолепии».