Сергей Чевгун - Спина с печатью. Записки поседевшего

• Название: Спина с печатью. Записки поседевшего
• Автор: Сергей Чевгун
• Издательство: ЛитагентРидеро78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Публицистика

В новую книгу прозаика и журналиста Сергея Чевгуна вошла публицистика, написанная для блога «МЕРА». «Это не эссе, не заметки и не критические статьи, – уточняет автор в своём обращении к читателям. – Я бы назвал их микро-фельетонами. А в общем, это литературно-общественные хроники, которые я вёл на протяжении нескольких лет».

---

В общем, вытер я слезы с очков, и пошёл своей дорогой. А тот, который знакомый, так и остался стоять в своём длинном листе. Может, и до короткого достоится. Лишь бы только здоровья хватило и погода не подвела. А то синоптики завтра с утра опять -2 обещают.

Муза из холодильника

Сайт премии имени Ивана Бунина опубликовал лонг-лист желающих выделиться и блеснуть в буйном поле российской словесности.

Желающих блеснуть немало, всего человек семьдесят. И каждый уже в лонг-листе. Считай, что полдела в кармане, осталось только в лауреаты попасть. Все на это надеются, многие даже уверены, а некоторые уже планируют, какой галстук на церемонию вручения повязать.

Потому как премия, знаете ли, не роскошь, а двигатель современного литературно-рыночного прогресса. И надо этому соответствовать.

А это задача не из простых! Прицепишь, например, галстук-бабочку, как это на вручении премии «Оскар» принято, и рискуешь попасть впросак. Эге, скажут, а Иван-то Алексеевич галстуки длинные и широкие любил! И всё, считай, что премия мимо тебя прошла. И не улыбнулась.

Или, скажем, наденешь пиджак от Кардена, с желанием блеснуть так, чтобы у соперников в глазах потемнело, да не тут-то было! И здесь можешь оплошать. Найдётся кто-нибудь особо вьедливый, кто крикнет: «А Иван Алексеевич однобортные пиджаки носил-с!» И всё, считай, угас твой пиджак, даже не поблестев как следует.

Надо, надо премии соответствовать. В смысле, за своим гардеробом следить. А иначе в шорт-лист и лезть нечего.

Правда, есть и другое мнение: лезьте все, кто в литературно-торговых рядах себя уютно чувствует. Не убудет. Вот только не надо товар второй свежести премиальной кассе предлагать. Об этом уже появляются в литературном пространстве отдельные голоса. Правда, до мощного хора им пока что далековато.

А не мешало бы для очередного претендента с каким-нибудь премиальным продуктом, типа «Куб водянистый», пропеть дружным хором: «Но ведь был уже твой „Водянистый“ в позапрошлогодних лауреатах, даже премию получил. Чего же ты его по второму разу суёшь? Считаешь, не доплатили?»

И пошёл бы тогда автор, горем убитый… Известно, куда, – к очередной премиальной кассе очередь занимать. Потому как лауреатский стаж имеется, да и вообще на гения похож, что анфас, что в профиль.

А Музу пока можно и в холодильник положить. Авось, она до следующего лонг-листа долежит. От неё не убудет!

Кому-то и такая Муза нравится.

Как в погребе

Тут один романный персонаж на днях глаза открыл. Да так удачно! – на три премии сразу. Прямо бери, не хочу. Сами несут. Не считая победных публикаций и обещаний переводов на языки народов мира.

О премиях ничего сказать не могу – не знаю, с какого бока к ним очередь занимать. А вот языки – это хорошо. С языками как-то дышится легче. Правда, с малайским у переводчиков большие проблемы, тайский, кажется, тоже не в чести. Зато китайский язык, я думаю, в самый раз. В провинции Сычуань, например, подробности жизни в татарской деревне конца 30-х годов ужас как любят.

Так что смело берите пример с премиального автора – выкладывайте всё без утайки. То есть если ваш персонаж открыл глаза, то так и пишите: «Темно, как в погребе». Босые ноги надо спускать на пол бесшумно, да не обе сразу, а сначала одну, потом – другую. Точно как в премированном романе.

Обязательно следует обо что-нибудь опереться. О печь, например. Тепло, естественно, из печи ушло, пол – холодный, а потому и обжигает ступни. А вы думали, он согревать вас будет? Не на того автора напали!

Идём дальше, не обуваясь: нельзя! Почему? Потому что какая-нибудь половица… что? Правильно, вы угадали – половица может скрипнуть. Бок у печки, конечно, шершавый, это и китайцу понятно… Выход с женской половины – узкий и тесный, тоже тонко подмечено… Что? Сундук? Ну, конечно же, кованый, а какой ещё? И стоит он именно справа, а не слева от стены. Запомните: справа! Не перепутайте, а то критики обидятся и хвалить вас не будут.

Да, и самое главное: постарайтесь не удариться ногой о сундук. Не бойтесь лишний раз повторить, что боитесь удариться именно босой ногой, а то читатель наверняка про это уже забыл. Думает, что вы в калошах. Перешагивая доску «у изгиба печи» (?), обязательно подчеркните, что эта доска скрипучая. А то ведь не поверят, подумают: шутит писатель! Возьмут, да и наступят на доску. А она вдруг ка-а-ак заскрипит! Проснётся какой-нибудь литературный Муртаза и… Страшно подумать, что может быть. И до двери не успеешь добраться.

Лично я, если честно, до неё так и не добрался. На первой же странице запутался в босых ногах, мокрых пальцах, общих сенях, гладких перилах, подмёрзших досках, мёрзлой пыли, сухих травах, лакированных стульях, ночных горшках «с нежно-синими васильками на боку» и тому подобных литературно-художественных подробностях.

И вот ведь что интересно: чем чаще встречаются в тексте подробности, тем мельче становится персонаж. Лично я всего-то пару страниц одолел, а персонажа уже как бы и нет, хоть через микроскоп смотри. Одна пастила от персонажа осталась. Да вот же, и описание:

«Можно откусывать по чуть-чуть и долго рассасывать, катая шершавый кислый кусочек по нёбу, а можно набить рот и жевать, жевать упругую массу, сплёвывая в ладонь изредка попадающиеся зёрна…»

Простите, а можно ничего не рассасывать, не катать по нёбу и не жевать? Можно просто – выплюнуть?

Вот такая сублимация

Не писал. Целый месяц. Сидел – и размышлял, как заправский Гамлет: писать или не писать? Оно, конечно, неплохо – сочинить что-нибудь умопомрачительное, в духе Мо Яня. Например, про гаолян. Но боюсь, за растение семейства злаковых второй раз Нобелевскую премию не дадут. Значит, нечего и алфавит по ночам тревожить.

И вот сижу я, никогошеньки не трогаю, в блоге не выражаюсь. Ноутбук чиню. А тем временем в литературе развивается одна любопытная тенденция. РИА Новости как заметила её, так и ахнуло: «Россия охвачена настоящим бумом любительской поэзии»! Тут же – ссылка на «Стихи.ру»: почти 500 000 зарегистрированных авторов! Что характерно, все с Музой на дружеской ноге. Одни – творят, другие – сочиняют, третьи пишут… Словом, кропают, кто во что горазд. И ничего, порой складно получается.

А у некоторых ещё и матерно. Этажа примерно на три. Но поскольку недавно принятый Закон запрещает использовать в СМИ матерные слова, последователи Баркова вынуждены прикрывать табуированную лексику гневными отточиями.

«…Массовый интерес к поэзии сегодня больше похож на сублимацию общественной жизни, чем на потребность в эстетическом переживании… Эти стихи и это самовыражение – единственный доступный для человека способ получить признание, которое он не получает, работая фельдшером, косметологом или учителем в школе», – заключает автор публикации.

Так вот, оказывается, в чем дело! В дефиците признания. То-то я замечаю, сколько дипломированных дилетантов у нас развелось. В любой профессии. Ну, некому стало работать. Все поголовно в «Стихи.ру» подались. И сублимируют там от души! Не иначе как признание зарабатывают.

А я-то, наивный, полагал, что признание может получить каждый, кто действительно работает, а не занимается имитацией трудового процесса. Тот же косметолог, фельдшер, учитель… Даже дворник! Если будет стараться мести лучше всех в квартале.

Требую с грузчика, с доктора,
С того, кто мне шьет пальто:
Всё надо делать здорово,
Это не важно – что.

Так ранний Евтушенко писал. Лет сорок тому назад. Однако строчки до сих пор актуальны. Если кто думает иначе, пусть ищет признание на «Стихи.ру». Хотя и там дилетантов – выше крыши.

Утешает одно: бездарный поэт – это всё-таки менее опасно, чем бездарный учитель или бездарный хирург. Как говорится, и на том спасибо.

Шило и мыло

Я, конечно, не ангел, хотя крылья ещё шевелятся. Но как-то слабо – выше третьего этажа уже не взлетаю. А раньше, раньше…

Однажды, помню, в чужое окно залетел. А там один поэт как раз чай разливал. Вместе и выпили. Он мне свои стихи почитал, а я ему пару абзацев из рассказа «Морок» наизусть процитировал. В общем, в расчёте.

А стихи были чудо как хороши! Да вот же, как сейчас помню:

Скрипнет Чукотка под нартами стыло,
Мол, променял я шило на мыло.
Мыло-то было, а было ли шило?
Было иль не было?.. Не было?.. Было?..

На этом месте я, помню, натурально всплакнул. Как представил читателя c шилом и мылом, так ничего с собой поделать не смог. Разве что крылом горючую слезу вытер. И совершенно напрасно: мои мучения на этом не закончились.

…Может, и не было. Может, и было.
В Пильгынкууль белым лебедем сплыло,
И не понятно, что это было:
Мыло иль шило? Шило иль мыло?..

Я, повторяю, не ангел, но помню, что вылетел от поэта резвее весенней ласточки. Сделал пару прощальных кругов над домом и полетел к себе в жаркие края…