Илья Ратьковский - Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»

• Название: Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»
• Автор: Илья Ратьковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906979-74-2

Когда восемнадцатилетний Феликс Дзержинский в 1895 году примкнул к революционному движению, то в качестве подпольной клички выбрал псевдоним «Астроном». Когда он умер в 1926 году, то друзья и враги уважительно называли его «Железным Феликсом».

Для одних он был создавшим ВЧК «первочекистом» и организатором Красного террора. Для других «аскетичным рыцарем революции», который реанимировал экономику России после Первой мировой и Гражданской войн, боролся с коррупцией и беспризорностью. Кем же он был на самом деле? И в честь кого были названы 1342 городских объекта России, площади, улицы, проспекты и переулки?

---

В Швейцарии Дзержинский много путешествует, перемещаясь из одного города в другой. Из швейцарского города Лейзена, где проживала Гольдман, 13 августа он пишет письмо Альдоне, в котором с теплотой вспоминает недолгое время, которое пробыл среди ее семьи. Он просил поцеловать от его имени детей, «от дяди, который не любил, чтобы ему целовали руки», и выслать их фотографии[399]. Здесь же в Швейцарии Дзержинский встретил свое двадцатипятилетие. В сентябре он вновь уже в окрестностях Женевы.

В Швейцарии Дзержинскому доктора пытались улучшить здоровье, в первую очередь решить проблему туберкулеза, для лечения которого горный воздух считался полезным. Учитывая состояние здоровья Дзержинского, вскоре его направили лечиться в австрийскую Польшу в Закопане[400], в санаторий для студентов «Братская помощь». Здесь он пробыл более двух месяцев: с ноября по декабрь 1902 г. Его товарищ по революционной борьбе Б. Кошутский вспоминал позднее: «Узнав, что у Феликса больные легкие и ему угрожает туберкулез, я связался с ним через Юлиана Мархлевского, предложив приехать в Закопане для лечения и отдыха. В то время я был ассистентом в санатории «Братской помощи»[401] для студентов в Закопане. Использовав свое положение, я записал Феликса в санаторий как учащегося зубоврачебного училища, под именем Юзефа Доманского. Имя Юзеф осталось у Феликса навсегда как его основная партийная кличка. После приезда Феликса в Закопане мы вместе с главным врачом санатория Жухонем подвергли его медицинскому обследованию и установили, что состояние его легких не вызывает опасений за жизнь… У молодежи в санатории Феликс пользовался большой симпатией. Пробыл он там всего два или три месяца»[402]. Отметим, что фамилию Доманского и паспорт на нее Дзержинский в дальнейшем часто использовал для нелегальных поездок…

Помимо лечения Феликс Дзержинский в Закопане увлеченно собирал для последующего издания революционные стихи и песни. По этому поводу он даже писал в Париж известной польской социалистке Ванде-Цезарине Войнаровской[403], прося ее прислать революционные песни французских рабочих. Впоследствии сборник Дзержинского под заглавием «Песни борьбы и труда» вышел на польском языке в 1905 г.[404] В этом же письме Цезарине Войнаровской он писал, что хотел бы как можно скорее вернуться в Польшу на подпольную работу и отдать борьбе за дело социализма «уже последние свои силы»[405]. Таким образом очевидно, что затянувшееся лечение все больше тяготило Дзержинского.

14 декабря 1902 г. Феликс Дзержинский писал сестре Альдоне: «Уезжаю из Закопане. Два месяца лечения значительно мне помогли, я поправился, меньше кашляю, отдохнул. Тянет меня в город, могу и в Кракове за эти самые деньги жить хорошо. Теперь зима, а климат там нездоровый только летом и весной, пропитание же дешевле, нежели здесь, в Закопане, даже в «Братской помощи». 30 и 31 еду в Краков, однако письма прошу писать в Закопане, как до сих пор, пока не пришлю новый адрес…»[406].

Однако, согласно воспоминаниям Б. Кошутского, Феликс Дзержинский уехал все же уже после 1 января, получив какую-то телеграмму. Через две или три недели он приехал в Краков. Он поселился здесь под именем Юзефа Подольского на улице Згода (Согласия), в доме № 1, на третьем этаже, заняв комнату рядом с Б. Кошутским[407]. Здесь он руководил перевозкой нелегальной литературы и ее распространением. Это было давнее поручение, да и знакомая работа для Феликса. Главное же для Феликса было работать на польской территории, а не в берлинском штабе польской социал-демократии.

9 февраля 1903 г. он из Кракова пишет сестре Альдоне: «Правда, здесь тоже родная сторона, польская, но жизнь здесь так тянется и так отличается от нашей. Люди здесь только и знают, что по целым дням сидят в кабаках. И часто хочется мне бросить весь этот Краков с его историческими памятниками, кабаками, сплетнями и сплетниками. А, однако, я должен сидеть здесь и буду сидеть. Возмущаюсь я ужасно, но ничто не помогает и только разрушает мое здоровье. Так и живу со дня на день, не лучше, чем во времена оны, с той лишь разницей, что могу работать немного свободнее»[408].

В марте 1903 г. Дзержинский и Кошутский переехали на Флорианскую улицу, дом 41 или 43, поселившись при канцелярии Товарищества народного университета имени А. Мицкевича, где Кошутский работал секретарем[409]. Несмотря на их сложившиеся дружеские отношения, для Дзержинского на первом плане всегда стояли партийные дела. Однажды Кошутский сообщил Дзержинскому о своем обручении с невестой. Реакция Дзержинского была неожиданной для друга: сначала, душевно поздравив друга с важным событием, он незамедлительно предложил Кошутскому везти очередной транспорт с нелегальной литературой в Варшаву, уверяя с полной серьезностью, что теперь тот будет очень осторожен, как никто другой. Поездка закончилась действительно благополучно…[410].

Подобную требовательность Дзержинский применял и к себе. В этот период Дзержинский работает в Кракове как заграничный представитель Главного правления СДКПиЛ, руководя изданием газеты «Пшегленд социал-демократичны» («Социал-демократическое обозрение») и посылая корреспонденцию в газету «Червоны штандар». Редакторская работа требовала постоянных разъездов, и в 1903–1904 гг. Дзержинский достаточно часто покидает Краков, выезжая в другие польские города и заграницу.

Из-за напряженной работы вновь ухудшилось состояние здоровья. В конце апреля 1903 г. он вновь приезжает на лечение в Швейцарию, в Кларан. «Итак, я теперь в Швейцарии. Я хотел уже выехать из деревни в город, но знакомые отговорили меня, и я здесь пробуду, наверное, еще весь май. Опять, значит, я в горах над Женевским озером, вдыхаю в себя чистый горный воздух и великолепно питаюсь. Скверная это вещь, носить в себе врага[411], который преследует тебя по пятам; лишь на мгновение удается забыть о нем, но потом он опять напоминает о себе. Врачи говорят, что можно избавиться от него при правильном лечении, хорошем питании, строгом соблюдении режима. Я думаю, что за месяц я прекрасно поправлюсь»[412]. Пребывание в Швейцарии продлилось почти два месяца.

12–16 июля (25–29 июля) 1903 г. в Берлине Ф. Э. Дзержинский участвует в работе IV съезда СДКПиЛ, на котором было принято решение об объединении СДКПиЛ с РСДРП. «Дзержинский волновался при обсуждении этого вопроса и очень обрадовался, когда единогласно было принято решение послать делегацию на начавшийся II социал-демократии», – вспоминал Я. С. Ганецкий[413]. Впрочем, представители партии на съезде так и не вошли в РСДРП. Самого же Дзержинского избрали в состав Главного правления СДКПиЛ.

Как уже отмечалось, Феликс часто в этот период разъезжает по партийным делам по Восточной и Центральной Европе. Наиболее частыми были его поездки в это время из Кракова в Берлин, где базировалось руководство партии. Так, 29 ноября 1903 г., 6 марта 1904 г. Дзержинский находился в Берлине[414]. Неоднократно он нелегально выезжал в 1903–1904 гг. и в «Российскую Польшу»: в Варшаву, Ченстоховы, Лодзь, Домбровский угольный район[415].

Поздней весной 1904 г. он вновь выезжает в Швейцарию, на этот раз не по партийным делам и не на лечение, а по личным мотивам. Здесь, как уже упоминалось, находилась на лечении его возлюбленная или, как он ее называл, «его невеста» – Юлия Гольдман. Состояние ее здоровья резко ухудшилось, был очевиден близкий печальный конец. Вместе с Михаилом Гольдманом он находился рядом с ней вплоть до ее смерти. 3 (16) июня, уже из Кракова, в своем письме он сообщил эту печальную весть сестре Альдоне:

«Дорогая Альдона!

Твое последнее апрельское письмо я получил. Не отвечал тебе, так как опять должен был поехать в Швейцарию. Юля[416] скончалась 4/VI, я не мог отойти от ее постели ни днем, ни ночью. Страшно мучилась. Она умирала в течение целой недели, не теряя сознания до последнего мгновения. Вчера я вернулся обратно в Краков, где, вероятно, пробуду долгое время. Адрес мой старый. Вчера получил также письмо от Игнася. Теперь страшная жара, здесь в городе противно, и я рад за тебя, что ты вырвалась из города, отдохнешь и детям будет где поиграть. Пишу тебе лишь открытку, так как не мог бы написать больше.

Крепко целую тебя и детей.

Твой Юз[еф]»[417].

Дзержинский сильно переживал смерть Юлии Гольдман. Он чувствовал себя плохо физически и морально, на него нашла апатия, нежелание делать хоть какую работу. Ему хотелось выехать куда-нибудь в деревню, на природу, но он должен был оставаться в душном летнем Кракове и продолжать свою работу, продолжать свою жизнь. Жизнь подготовила ему еще один удар: осенью умерла его племянница Елена, дочь Альдоны, которую он очень любил. Эту внезапную смерть он также сильно переживал: «Альдоночка моя, твое горе – это мое горе, твои слезы – это мои слезы»[418]. «Никто меня к этому не понуждает, это лишь моя внутренняя потребность. Жизнь отняла у меня в борьбе одно за другим почти все, что я вынес из дома, из семьи, со школьной скамьи, и осталась во мне лишь одна пружина, которая толкает меня с неумолимой силой…»[419].