Софи С./М. - Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она

• Название: Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она
• Автор: Софи С./М.
• Жанр: Современные любовные романы

Книга «Она» расскажет о юной девушке, «Он» – о парне. Здесь личная история каждого: и детская, с первыми страхами и переживаниями, и самая взрослая, не без откровенных сцен между первыми шагами в жестокий мир. Это роман о душевных тонкостях, и конечно, о страсти, но прежде всего – о Любви. Здесь сексуальность открывает нам истинное лицо героя, а удивительный сюжет находит место и тайнам преступлений, и трагедии серых будней, и особому миру со своей философией, где царствуют тёмные тона.

---

Крик в небо – Вселенной Книга 1. Она Софи С./М.

© Софи С./М., 2017

ISBN 978-5-4485-4355-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга 1 «ОНА»

К чему здесь девиантность? Не от желания популяризовать то, что в последнее время и без того многие считают актуальным для себя, не от задумки «переплюнуть» кого-то, не для утех и не для информации. Книга написана, прежде всего, ради того, чтобы рассказать о том, как взрослеет человек в своей неповторимой шкуре. Конечно, не всё здесь правда, но чувства героев, их индивидуальность – настоящие. Они наделены особым ощущением мира, заимствованным у реальных людей. Автору это дорого обошлось: не самые лёгкие к изображению характеры и не самая однозначная тема с позиции идейности. Кроме того, не многим хочется заглядывать в тёмные уголки взаимоотношений странных людей, детально изучать их, пока не обнаружишь, что и странности бывают близкими, и эти люди в основном просто люди как все мы.

Стоит отметить, что по прочтению роман раскрывает историю одного маньяка. В произведении переплетается две линии (история маньяка и любовная история), у которых лишь на первый взгляд мало общего: в противопоставлении силы и бессилия от восприятия таких вещей героями (с общего ракурса и с точки зрения культуры БДСМ) повествование уходит к болезненному восприятию убийцы.

Всем этим хотелось бы внести лепту в защиту индивидуальности и ограничить насилие по отношению к тем, кто уязвим. Эта книга для молодых, для любителей тёмной эстетики, для тех, кто увлекается психологией, в частности, интроспекцией.

Пролог

Мы были все детьми когда-то,
Вот только разными детьми,
Мой детский замок – баррикады
Ничуть тебя не поманил…

А мне хотелось строить стену,
Бежать от страхов и бессилий,
Я шапку-невидимку не надену:
Уже носил – другие не носили!

Я знаю цену боли от терпения,
Весь цирк и зоопарк людской,
Слабости и страхи, угрызения,
В цепях и клетке – зверь ручной

Он стоял перед зеркалом, над головой висела видеокамера. Он взглянул в неё, отошёл подальше и заговорил:

– Говорят, детство – счастливая пора. Не поспоришь. Подростку явно не лучше, дальше – больше, потом, ты старик. Но что такое детство? Избивать детей до синяков или приучать их разделывать кроликов, – он чуть откашлялся, – раскладывать их чудные головки с каёмками крови, те, что недавно целовал в милый носик… – мечтательно протянул он. – Так вот, для этого ребёнок уже достаточно большой, в остальном – молчи, сопляк. Конечно, умные люди так низко не падут, да вот беда – мир кишит идиотами. – Он поднял голову, взглянул в камеру: – Мне пятнадцать и зовут меня Костя.

Когда-нибудь это станет прологом к какой-нибудь истории. Он напишет сценарий – время придёт. Подумав об этом, он застыл перед зеркалом.

Ему было шесть, когда мать на лето отдала его дяде, то есть своему брату. Мужчина жил в деревне и увлекался охотой. Он не раз приносил домой мёртвых лисиц, освежевал их и развешивал шкурки. Маленького Костю это ничуть не впечатляло. Он с улыбочкой помогал дяде во всех делах. Дядя был первым, кто хвалил его за такую работу. Говорил «Ох, молодчина же ты, Костенька, настоящий мужик! А то повыращивают тепличных мальчиков, ни на что не годных». Костенька был в восторге от того, как просто перед его глазами рисовалась смерть, и самое важное – эта смерть была данностью жизни. Она – благо, она естественна. В то время как другие дети души в животных не чают, он сдирает с них шкурки, а его за это хвалят. Он лучше их, он лучше всех. Он самый сильный и смелый.

Позже, он понял, каков же тупица был его дядя. Он возненавидел его. Дядя помог ему осознать, что добрыми делами не прославишься – за них и похвалы не жди – но как он обозначил силу… Может, сила – это расправляться с беззащитным? Мелочно гадить всем, кто за себя не постоит? «Эх, дядюшка, никчёмная ты, низкая душонка… Сила – это брать выше. Это сдирать шкурки хотя бы с таких как ты», решил он.

***

В доме было множество зеркал. Уникальные, выкупленные из частных коллекций или музеев, в резных рамах с позолотой, соседствовали с современными, подпирающими высокий потолок. Женщина лет сорока остановилась в прихожей, взглянула в одно из них, чтобы поправить макияж. Было темно, она не включила свет, а щёлкнула зажигалкой.

Он наблюдал: кружок тёплого света от пламени выхватил в зеркале блестящие голубые глаза, яркую помаду на узких губах, ворот пальто, обрамлённый густым мехом, потом, скользнул по стройной фигуре женщины с головы до пояса.

Она распахнула дубовую дверь, шагнула за порог, но той же минутой вернулась:

– Сын! – крикнула она в пустоту огромной прихожей.

Он уже сидел у камина, бросал обрывки бумаги в огонь. Она прошагала в гостиную, стуча шпильками о блестящий, будто налитой пол.

– Что? – удивился он. Голубые глаза уставились в такие же напротив.

– Завтра меня не будет. Если что, отцу скажешь, уехала на семинары.

Перед уходом она коснулась его бледного лица, провела ладонью по волосам чёрным и глянцевым, словно латекс, и поцеловала в щёку.

– Я люблю тебя, сын. Будь осторожен, – шепнула она. Не забыла и добавить: – Ты у меня самый красивый мальчик на целом свете.

Через мгновение сквозь полумрак в зеркале вырисовался силуэт подростка: высокий, неплохо сложён. Он улыбнулся. Взгляд: то волчий, то трогательный, то саркастический, то доверительный… Он отходил и подходил снова, осматривал себя со всех сторон.

– Отец, – сказал он в пустой коридор. На пути к кабинету, он представлял, как скажет это слово, как посмотрит в глаза.

Едва слышно приоткрыв дверь, он вошёл. Мужчина сидел у окна: волосы с проседью, вид усталый. Он вглядывался в цифры, щупал виски. Последнее он делал, когда у него раскалывалась голова, что бывало нередко. Слабость только на руку.

– Отец, – произнёс он тоном читающего проповеди.

Мужчина вздрогнул, взглянул на него.

– Крадёшься как тень… Прямо как твоя мать! До инфаркта доведёте! – вскрикнул он.

Взглянул в искрящиеся слезой глаза:

– В чём дело? – спросил он и как-то обмяк. Было ясно: всё, чего он хочет в завершении тяжёлого дня – это избавиться от незваного гостя.

– Отец, – всё так же хладнокровно продолжал Костя, – тебе не нужен автомобиль на выходные, ты отдашь его мне…

– Да ты даже водить не умеешь… – забормотал мужчина. Взглянул на него, потянулся к ящику, достал ключи…

На лестнице послышался грохот – он отвёл глаза… Тотчас бросив ключи в ящик, он захлопнул его.

– Уходи! – крикнул он.

У дверей Костя услышал:

– Без стука больше не входи, понял?! Не входи! – Дрожь в голосе. Он обернулся: отвращение, страх в бегающих глазах.

Он бросился вниз – в подвалы, долго бежал по извилистой лестнице и в недрах земли уставился в зеркало. Оно висело в тёмной каменной коморке на самом дне. Полтора часа он смотрел в него, размышляя, что же с ним не так. Вот уже пятнадцать лет он дивится людям, теперь не такой непосредственный как раньше. При небывалой красоте и остром уме разумно бы править миром, думалось ему, и было странно, что не выходило. Следуя логике, всё делается по причине, материальной, вроде автомобиля, который приберёг отец, и каждый стремится организовать вокруг себя мир, а не наоборот. Людям свойственен такой подход, но в других – не нравится. Всё нужно делать исподтишка. Если не выгодно быть собой, то кем же быть?

Он толковал с отражением, снова представлял, как подойдёт к отцу, как назовёт его имя или произнесёт «отец». Как будет падать свет, как близко он будет сидеть или стоять, какова мелодия голоса, энергия касания… И самое главное – сила взгляда. Каков будет этот взгляд на вкус? Сладостные мгновения – привкус ванили во рту, приторный, пленяющий; а может, горькое разоблачение – благоговейный страх, позор, кислый, словно пивная капуста. А может быть, нечто странное, неуловимое и нежное, как отдалённый запах ландышей, как цветение розмарина по ту сторону реки.

Как отвечать на страх? Недоверие? Ненависть? Любовь? Смятение? Как не потерять эту скользкую нить влияний, что вьётся в открытом море сознания, сносится течением и вырывается, кусается, точно кобра, схваченная за хвост? Сегодня давление стало ощутимым. Как скрыть его, как выкрутиться? Как обрести, как сохранить ту заветную лёгкость воздействий? Она должна быть такой, словно нитей и нет. Марионетка – хозяин себе. Он делает так, как хочет, а хочет того, чего хочу я. Слишком много вопросов. Колониями муравьёв, бежавших из сломанного муравейника, ворвались они в его изнурённую голову и носились туда и обратно. Он скрежетал зубами. Не всё потеряно. Последнее время, как никогда прежде, он чувствовал энергию, витающую в воздухе, слышал голоса в голове – гордые или молящие, и мог бы видеть каждого, как рентгеновский луч – насквозь.