Уильям Дерезевиц - Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым

• Название: Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым
• Автор: Уильям Дерезевиц
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9909493-5-5

Уильяму Дерезевицу, студенту из Нью-Йорка, бунтарю, поклоннику Джеймса Джойса и Джозефа Конрада, было двадцать шесть лет, когда он познакомился с Джейн Остин – женщиной, изменившей всю его жизнь. То, что она умерла почти за двести лет до их встречи, не играло ровно никакой роли. Он относился к романам Остин с презрением, но программа магистратуры не оставила ему выбора. Что случится, если самоуверенный молодой человек вдруг начнет жить по советам первой леди английской литературы?

---

Уильям Дерезевиц Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым

© William Deresiewicz, 2011

© Я. Кучина, перевод на русский язык, 2017

© О. Белякова, перевод на русский язык, 2017

© Livebook Publishing Ltd, оформление, 2017

* * *

Посвящается Джилл, а также памяти Карла Кребера

Глава 1. «Эмма»: проза жизни

Мне было двадцать шесть, и я был эгоистом – не редкость в этом возрасте, – но встретил женщину, изменившую всю мою жизнь. То, что она умерла за двести лет до нашей встречи, не играло ровно никакой роли. Имя ей Джейн Остин, и благодаря ее урокам я понял, что действительно имеет значение в нашем мире.

У меня перехватывает дыхание при мысли, что я вообще не собирался читать ее книги. Все получилось почти случайно и, можно сказать, против моей воли. За год до описываемых событий, решив продолжить учебу и получить кандидатскую степень, я жаждал восполнить пробелы в своем образовании – познакомиться с произведениями Чосера и Шекспира, Мелвилла и Мильтона. Но существовала определенная область английской литературы, которая вызывала у меня глубочайшее презрение и даже отвращение: дамские романы XIX века. Что может быть тоскливее длинных, тяжеловесных сочинений о повседневности, написанных высокопарным стилем тех времен?

Даже названия звучали нелепо. «Джен Эйр», «Грозовой перевал», «Мидлмарч». И венцом этого унылого, ограниченного творческого наследия считались романы Джейн Остин. Той самой, что писала глупые романтические сказки. От одной мысли о ней меня неудержимо клонило в сон.

Я рвался изучать модернизм: сложные, неоднозначные, виртуозные работы Джойса, Конрада, Фолкнера, Набокова. Они покорили меня как читателя и сильно повлияли на мое мировоззрение. Как и многим юношам, мне нравилось причислять себя к мятежникам, и революционные настроения модернизма отлично сочетались с этим образом. Я влачил дни в тумане злобного сарказма, слонялся по Бродвею в куртке точь-в-точь как у Джона Леннона и обращал к небу пламенные речи, отрицая все традиции, убеждения и религии разом. Я прятался в тени зданий, подобно пугливой крысе, и упивался чувством оторванности от мира. Если мне некуда было пойти или приходилось кого-то ждать, я садился прямо на тротуар, погружался в мир Керуака или «Уловки-22» – и плевать я хотел на все и вся. Я курил травку, слушал The Clash, насмехался над продавшимися офисными приматами. Как и все модернисты, я мечтал изменить мир, только не представлял пока, с чего начать. Но, по крайней мере, я точно знал, что не дам миру изменить себя. Я – человек из подполья Достоевского, против общества. Я – Стивен Дедалус Джойса, мятежный художник, швыряющий камни во взрослых. Я – Марлоу Конрада, уставший от жизни правдолюб, пробивающий путь сквозь паутину лжи и лицемерия.

Совершенно очевидно, что окружающим приходилось со мной нелегко. Удивительно, что друзья вообще меня терпели. Подобно большинству молодых людей, я искренне верил, что достойными разговора темами можно считать лишь рассуждения о книгах, истории, политике и прочих возвышенных вещах. При этом я всегда был на все сто уверен в своей непогрешимой правоте. Не давая собеседникам довести мысль до конца, я оглашал свое мнение с таким видом, словно только что спустился с горы Синай. Я пер напролом, как танк, игнорируя мысли и чувства других людей. И ведь даже в голову не приходило взглянуть на мир чужими глазами.

Однажды моя лучшая подруга представила меня девушке по имени Онор[1]. Я уже было собрался выпалить все глупости, немедленно пришедшие на ум, – «Да, Ваша Честь», «Какая Честь встретиться с Вами», и все в таком духе. Но подруга, заметив мою дурацкую ухмылку, остановила меня прежде, чем я успел опозориться. «Билли, – сказала она медленно, с расстановкой, словно я был трудным подростком, – поверь, все это она уже слышала». Что ж, подруга знала меня куда лучше, чем я сам себя знал. А вот я не понимал ни себя, ни других.

Личная жизнь не складывалась. Я увяз в отношениях, которым следовало закончиться давным-давно. Мы сошлись прошлым летом, провели вместе целый год, но кроме секса нас ничто не связывало. Она была взбалмошной красавицей и умелой любовницей; у нее был взгляд опытной женщины и смех, говорящий о том, что ей на все наплевать. Мы выбирались из постели, шли на танцы и снова возвращались в исходную позицию.

Что же касается настоящей привязанности, вряд ли я тогда вообще был на нее способен. Я и раньше встречался с девушками, иногда даже думал, что влюблен, но все всегда заканчивалось ужасно: ссоры, обиды, взаимные упреки и слезы. На этот раз расставание прошло гладко. По крайней мере, без скандалов. Да и вообще без лишних разговоров, – мы не сказали ни слова о наших отношениях или чувствах. Вместо этого я, как обычно, разглагольствовал на общие темы, в глубине души полагая, что оказываю ей тем самым большую честь. Ведь я окончил Колумбийский университет, а она едва осилила колледж; я собирался чего-то добиться в жизни, а она прожигала время, работая официанткой (на мой взгляд, сложно было найти более бессмысленное занятие) и пытаясь понять, чем хочет заниматься в будущем. Одним словом, я ее не уважал, и представить, что она способна сказать что-то дельное, было выше моих сил.

Я прекрасно понимал, что подобные связи едва ли можно назвать настоящими отношениями, но упрямо твердил себе, что это именно то, что мне требуется: регулярный секс и никаких обязательств. Предел мечтаний любого подростка. Только я уже не был подростком. А может, думалось мне тогда (каким же я был бесчувственным чурбаном!), может, я никогда и не встречу человека, которого смогу полюбить. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось.

На самом деле в глубине души я прекрасно понимал, что прожить всю жизнь без любви для меня невозможно; что даже мысли об этом – признак душевного нездоровья. И все же я упорно игнорировал голос разума, словно у меня его вообще не было. Кроме того, думал я, стоит только влюбиться, и тебя мигом потащат под венец. А я никогда, ни за что не женюсь – в этом я был уверен совершенно твердо.

На втором году обучения в аспирантуре я записался на курс «Роман как тема исследования» – не потому, что действительно интересовался этим литературным жанром, а потому что звучало подходяще. Курс начинался с романа «Госпожа Бовари», книги, которая вознесла искусство сочинительства на совершенно новый уровень. Затем шел признанный шедевр Генри Джеймса «Послы». Наконец-то я изучал стоящую литературу!

А потом мы взялись за «Эмму». Я много раз слышал, что книга гениальна. Что это один из лучших романов, когда-либо написанных на английском языке. Что этот роман сложнее и многограннее работ Пруста и Джойса. Но с первых же страниц мое предубеждение против Остин только утвердилось. Все было до жути плоско и банально. Сплошная болтовня между кучкой заурядных личностей в каком-то захолустье – и больше ничего. Никаких грандиозных событий, душевных терзаний и, что весьма необычно для любовного романа, ни одной романтической истории.

Эмма, а точнее Эмма Вудхаус, «красавица, умница и богачка»[2], жила в фамильном имении Хартфилд вместе со своим немощным, недалеким стариком-отцом. Ее жизнь отличалась удручающим однообразием. Мать умерла, когда она была еще ребенком; сестра Изабелла жила в Лондоне; а гувернантка, которая вырастила Эмму-девушку, недавно вышла замуж. У мистера Вудхауса не хватало сил даже на то, чтобы хоть ненадолго покинуть пределы имения. Лучшими друзьями старика, постоянно навещавшими его, были глупая старая дева по имени мисс Бейтс и ее престарелая матушка, вдова священника.

Прямо скажем, далеко не самая интересная компания. Герои только и делали, что сидели кружком и разговаривали: кто-то заболел, у кого-то накануне играли в карты, кто-то кому-то что-то сказал. Обычная прогулка по собственному саду представлялась мистеру Вудхаусу чуть ли не выходом в свет. Самым волнующим событием дня герои единодушно признавали чтение писем. А поездка за покупками в Хайбери, городок возле Хартфилда, где жили мамаша и дочка Бейтс и где имелся один-единственный магазин, – оборачивалась настоящим приключением.

Все это было тривиально до изумления. Посещая другие лекции, я слушал, как Д. Г. Лоуренс проповедует сексуальную революцию, как Норман Мейлер, чертыхаясь, продирается сквозь события Второй мировой. А я все читал и читал про очередную партию в карты. Вот Изабелла с семьей пожаловала домой на Рождество, и целая глава романа состоит лишь из вереницы бессмысленных диалогов – персонажи пересказывают друг другу новости. Сюжет замер и на протяжении более полудюжины страниц не сдвинулся ни на йоту. Да, по правде говоря, во многих фрагментах текста действие как таковое практически отсутствовало. Что-то вроде бы происходило, герои понемногу раскрывались, но ни одно слово, ни один поступок не давали толчка к развитию событий, особенно в том направлении, в котором я ожидал: не было и намека на появление романтического избранника главной героини.