Виктор Кротов - Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли

• Название: Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли
• Автор: Виктор Кротов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания охватывают период с середины двадцатого века до нашего времени. В книге много выразительных описаний реалий своего времени. Читатель встретится здесь с многими замечательными людьми, совершит путешествие по временам Советского Союза и перемен общественного строя. Молодёжь встретится с особенностями жизни, о которых ей известно не так много. И каждый найдёт в авторе собеседника, который постарается рассказать много важного о внутреннем мире человека и его возрастном развитии.

---

Три двойки – отчисление, о чём меня любезно известили из деканата. Я пошёл на приём к замдиректора по учебной работе Владимиру Михайловичу Тихомирову, чтобы упросить его допустить меня к очередному экзамену.

– А чем вы, вообще говоря, занимались, что три экзамена завалили? – резонно спросил он, не особенно вникая в мои сетования на самопроизвольное зарождение двоек в ведомости.

– Структурной лингвистикой, – сообщил я, поскольку и впрямь это меня тогда интересовало, хотя и не входило в программу мехмата.

– А что это такое? – пожал плечами Тихомиров.

И тут меня понесло. Я воспел такие дифирамбы этой довольно молодой тогда науке, с таким пылом начал живописать её грандиозное будущее, что Тихомиров, не дожидаясь конца моей речи, подписал мне разрешение сдавать сессию дальше. Я сдал и пересдал все положенные экзамены и стал аккуратнее с сессиями – однако в структурные лингвисты всё-таки не пошёл.

Теория вероятностей немало способствовала развитию моих представлений о мире, приучая за множественными однообразными фактами бытия видеть проявления общих законов, тем более выразительные, чем больше этих фактов. Умение «строить поле элементарных событий»125 позволяло дисциплинировать мышление и избегать проектирования своих фантазий или предвзятостей на реальность. Соотношение вероятностных оценок со статистическими126 показывало, как бесконечное взаимодействует с эмпирическим.

Прошу прощения, читатель, если математической терминологии здесь больше, чем хотелось бы. Мне важно было сформулировать своё отношение к полученному.

Эффект сжатой пружины

Если на длинную пружину, стоящую столбиком, усердно давить сверху, она не всё время будет сжиматься, а в какой-то момент начнёт изгибаться, выпячиваться вбок, вырываться, то есть проявлять явное своеволие.

Примерно так же можно символически изобразить моё состояние во время сессий, когда голове предъявлялись повышенные требования. Чем больше становилась загруженность мозгов, тем больше они были расположены к посторонним изгибам.

Вдруг прорывались стихи, всевозможные наброски, отдельные мысли, требующие записывания. Кажется, большинство моих основных книг, написанных в последующие десятилетия, были задуманы во время подготовки к экзамену, когда от него отделяет уже катастрофически малый срок. Отодвинув конспекты, учебники и недописанные шпаргалки, я торопливо записывал пришедшие на ум названия, составлял планы, фиксировал идеи, не имеющие никакого отношения к предмету, которым надо было овладеть срочно и во что бы то ни стало.

Только позже я понял, что это были сполохи, зарницы призвания. Оно готово было медленно вызревать, но возмущалось предэкзаменационным насилием над сознанием и сопротивлялось, как могло. Тогда я воспринимал эти сторонние вспышки просто как отдушину, возможность хоть на несколько минут улизнуть от необходимости обслуживать очередного монстра, оккупировавшего мой мозг.

Не исключено, что это был призыв Луча – бросить неглавное и заняться тем, что важнее всего. Если так, то я оказался недостаточно восприимчив. Прагматичные соображения не отпускали меня. Надо закончить учёбу, надо получить диплом, а как же иначе?

Между сессиями я манкировал занятиями всё больше, поэтому и подготовка к экзаменам становилась труднее и требовала большей сосредоточенности.

А мозговая пружина в ответ всё больше своевольничала.

Спецсеминары и поиски своего

Кроме обязательных спецсеминаров, можно было выбирать семинары по вкусу. На доске объявлений встречалось разное. Например, до сих пор помню тему семинара, куда приглашались все желающие (сразу честно предупреждаю, что смысл этого магического заклинания мне неведом):

«Стоун-чеховская компактификация неприводимо диадического и псевдо-компактного подпространства является диадическим бикомпактом».

Не мог я отойти от объявления, пока не запомнил его наизусть, и через сорок лет пишу его по памяти. Есть в жизни вещи, восхищающие самой своей непонятностью.

Однако случались и доступные для меня спецсеминары. Например, ходил некоторое время на семинар Юлия Шрейдера, посвящённый проблемам математической лингвистики. Кое-что и там я не до конца понимал, так что в обсуждениях особенно не участвовал, но было увлекательно вгрызаться в возможности математики применительно к тексту.

Шрейдеру было тогда лет сорок. Смуглый, черноволосый, среднего роста, с чем-то восточным в облике, он был бурным, вызывающе творческим человеком – в каждой фразе, в каждом изгибе мысли. Отчаянно дымя сигаретой (и никто не возражал), он рассказывал так, что лингвистикой хотелось заняться раз и навсегда.

Лет через тридцать мне довелось заново познакомиться с ним. Я привёз ему домой выпущенную нами книгу Александра Пресмана «Биосфера Земли и её космические связи». Мы говорили на философские и прочие темы. Юлий Анатольевич был спокоен, созерцателен, но мысль его была по-прежнему неукротимой и открытой.

А тогда, на его семинаре, я познакомился с Владиславом Митрофановичем Андрющенко, который руководил Лабораторией структурной лингвистики на гуманитарных факультетах. Туда я к нему тоже приходил. По-моему, вся лаборатория тогда ещё сосредотачивалась в нём самом. Андрющенко занимался освоением опыта в этой области и охотно делился своими знаниями.

В здании гуманитарных факультетов на Моховой я ходил также на лекции Александра Пятигорского. Высоченный, худощавый, красноречивый, он рассказывал о премудростях индийской литературы и философии, подразумевая безусловную готовность слушателей разделить его восхищение вязью образов и подтекстов. Страстным отношением к предмету он напоминал мне Куроша и Крейнеса, но здесь речь шла о гораздо более трогающих меня темах. Не алгебра и анализ, но восприятие и осмысление жизни, пусть древнее, однако нисколько не утратившее своей проникновенности.

Порой Пятигорский говорил настолько самопогружённо, что казалось – идеи индуизма и вырастающего из него буддизма стали для него просто родными. И я нисколько не удивился, когда позже узнал (в связи с делом Дандарона, «живого воплощения Будды», сидевшего в лагерях), что профессор принадлежит к числу российских интеллектуалов-буддистов. Со временем ему пришлось эмигрировать, и он стал профессором уже совсем в других университетах.

Специализация, универсализация или индивидуализация

Университет – отличное изобретение. Каждый учится на выбранном факультете, а всё-таки все другие возможности по соседству. Такой завод по производству образованности из разных образований.

Для мехмата это особенно важно, ведь математика приложима ко всему. Множество перспективных направлений существует на стыках наук, и это уже относится не только к математике.

Факультет способствует специализации. Университет – универсализации.

Увы, для меня это обстоятельство не было таким уж благоприятным. Литературного факультета в МГУ не имелось, а философский… Философский факультет в советские времена не выглядел для меня средоточием людей, ищущих истину. Меньше всего меня привлекала академическая философия, тем более в советской инструментовке. То, что возможность учиться здесь была тесно связана с принадлежностью к КПСС127, кое о чём говорило недвусмысленно.

Но даже безотносительно к моим личным вкусам и обстоятельствам – всё-таки кажется, что университетской системе не хватает какого-то важного элемента. Можно назвать этот элемент индивидуализацией. Я говорю о возможности видоизменять маршрут обучения (даже достаточно круто) в зависимости от индивидуального развития. Не развития специальных способностей, а раскрытия души, понимания своего призвания. Если дать возможность человеку строить своё образование по более поисковой траектории, то именно университетская система окажется для него наиболее благоприятной.

Это лишь общая идея, её вряд ли можно реализовать без возникновения нового подхода общества к системе обучения. Такого подхода, при котором проблема призвания была бы первоочерёдной. Идеализм? Конечно, идеализм. Прагматиков и без меня хватает.

Репетиторство. Как я стал Гавром

Частным репетиторством я занимался редко, но было и такое. Расскажу о самом коротком репетиторстве и о самом длительном.

К Аристовым меня сосватал Герман Григорьевич. Фамилия была громкая, тогда Аристов служил послом в Польше. К его сыну меня пригласили или внуку – не знаю. Мальчик учился в пятом или шестом классе. Роскошная квартира, вальяжная мама, которая сначала решила дать урок мне.

– Я методист, – авторитетно сообщила она. – Я дидакт, но я не знаю самого предмета математики. Вы должны быть организатором мЫшленья моего сына!..