И. Болгарин - Адъютант его превосходительства

• Название: Адъютант его превосходительства
• Автор: И. Болгарин
• Издательство: Изд. Воениздат
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1979

Роман о гражданской войне на юге России, о разгроме деникинщины моло­дой Красной Армией. Главный герой произведения – разведчик Павел Кольцов, действовавший по заданию красного командования в штабе дени­кинских войск.

Изображенные в романе события и его герой широко известны по однои­менному телевизионному фильму.

ПЕРВЫМ ЧЕКИСТАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ

---

На скамейке, возле кабинета Щукина, смиренно сидел щуплый старик в солдатских сапогах и косоворотке, тот самый, что в ночь гибели капитана Осипова дежурил возле склада и поздоровался с Кособродовым.

Кольцов наметанным глазом разведчика сразу узнал его и, не поворачи­вая в его сторону лица, торопливо прошел мимо. А старик, увидев Павла Андреевича, на полпути к губам задержал цигарку и, что-то мучительно припоминая, посмотрел ему вслед.

Щукин был в кабинете один и нервно перекладывал на столе какие-то бу­маги. Увидев Кольцова, продолжал еще некоторое время сосредоточенно за­ниматься своим делом и, усыпив Кольцова этим монотонным действием, вдруг тихим голосом сказал:

– То, что вы вели себя достойно, господин капитан, защищая даму от оскорблений, весьма похвально, и я не смею за это судить вас строго. Но, как мне стало известно, это не просто дама, это – ваша дама. Более того, это дочь какого-то лавочника или что-то в этом роде. И я хочу сделать вам замечание за то, что вы неразборчивы в своих связях с женщинами. Вы

– адъютант командующего, и это накладывает на вас определенные обязан­ности…

– Но, Николай Григорьевич… – начал Кольцов с ничего не значащего обращения, что давало ему некоторое время на раздумья. А сам стал лихо­радочно прикидывать: «Надо учесть, что явка известна контрразведке. И пользоваться ею теперь нужно осторожно. Лишь в крайних случаях… Впро­чем, надо поменять явку. Так будет лучше и для меня, и для Старцевых». И чтобы выгадать драгоценные мгновения, он продолжил: – Мне кажется, что это…

Щукин нетерпеливым жестом остановил его:

– Вы хотите сказать, что это ваше сугубо личное дело. Безусловно, ва­ше… Вы вправе выбирать друзей и подруг согласно своему вкусу, сердеч­ным наклонностям, привычкам и, конечно… – Тут Щукин, подчеркивая зна­чение сказанного, произнес по слогам: – Вос-пи-тани-ю… – Кольцов еще раз попытался что-то сказать, возразить, возмутиться, но Щукин кисло по­морщился, всем своим видом выражая недовольство тем, что Кольцов осмели­вается его перебивать. И снова угрюмо произнес: – Я попросил вас зайти ко мне вот почему. Не далее как вчера моя дочь предупредила меня, что пригласила вас в гости к нам… Я хотел бы сказать, что мне будет непри­ятно, если вы примете это приглашение… – И Щукин, словно ожидая от Кольцова упорного несогласия, угрюмо опустил вниз глаза. Было видно, что он и сам понимает: их разговор никак не может войти в нужное русло, ему трудно даются убедительные и здравые слова.

Но Кольцов все понял, и особенно то главное, что полковник Щукин в ослеплении отцовских чувств пошел по ложному пути, что расчет Кольцова оправдался и случай с Осиповым не бросает на него ни малейшей тени. По­хоже, что это так.

– Николай Григорьевич! Но это несправедливо! Я действительно был два раза в том доме, – тихо сказал Кольцов и сделал выразительную паузу, по­казывая, как ему трудно дается это признание. – Хозяин-археолог, а не лавочник. Время и разруха вынудили его торговать старинными монетами, распродавать свою коллекцию…

Щукин нетерпеливо слушал, чутьем опытного разведчика угадывая за сло­вами этого любимчика командующего какой-то второй, настойчиво ускользаю­щий от него, Щукина, смысл. И чтобы скрыть от Кольцова свою обескуражен­ность и досаду, он внезапно поднялся из-за стола, неприязненно отодвинул от себя ставшие в этот миг ненужными бумаги и коротко, как команду, бро­сил:

– Я вас более не задерживаю!

– Не понимаю, но мне кажется, вы крайне несправедливы по отношению ко мне, – с нескрываемой горечью еще раз повторил Кольцов и, тщательно зак­рыв за собой дверь, вышел от полковника с ощущением одержанной победы.

На скамейке, у самых дверей кабинета, все еще сидел, комкая в руке выцветший от солнца и дождей картуз, старик сторож. Увидев Кольцова, он встрепенулся и снова стал внимательно к нему присматриваться и – никак не мог вспомнить, где и когда он уже встречался с этим человеком…

– Сидорин! – выкрикнули из щукинского кабинета.

Старик вытянулся по стойке «смирно» и одернул на себе косоворотку. Затем строевым шагом, но так, что его заносило кудато вбок, трепетно направился в кабинет.

– Явился по вашему приказанию! – зычно гаркнул он полковнику Щукину и стал глазами, как его когда-то учили, пожирать начальство.

– Проходите, Сидорин ваша фамилия? – бесцветным и оттого сильно действующим на неискушенных голосом произнес полковник.

– Так точно-с, Сидорин! – радостно отозвался сторож.

– Давно работаете на железнодорожном складе? – таким же ровным, без­душным голосом спросил Щукин, даже ни разу не поглядев на сторожа.

Сидорин начал рассказывать обстоятельно и деловито. Он привык за дол­гую свою жизнь так говорить с начальством, зная, что за бестолковщину оно по головке не гладит.

– Приставлен я, значит, ваше высокоблагородие, к складу уже седьмой год. И при царе-батюшке, и при красных, и при ваших. Власти меняются, а без сторожей, стало быть, ни одна не обходится. Там, где ежели есть что охранять, нужен караул. Хочешь порядка – станови сторожа. А то развору­ют, разнесут, крошки не оставят. Люди – воры, сами знаете…

Щукин сердито оборвал его:

– Сто пятый-бис при вас отправлялся?

– Так точно, при мне, ваше высокоблагородие. – Сидорин наконец понял, что от него требуют не обстоятельности, а четких ответов.

– Паровоз с вагоном вам видно было?

– Как на ладони, ваше высокоблагородие.

– Ну и что вы видели?

– Да ничего такого. Сел в вагон офицер, охрана, и поехали они…

– А на паровоз кто сел?

– Окромясь трех паровозников, никто не садился.

Щукин заинтересованно поднял голову, снова спросил старика:

– Значит, вы хорошо видели, что на паровоз сели три человека?

– Вот как вас вижу… Это уж точно, ваше высокоблагородие, Глаз у ме­ня, надо сказать, прицельный, артиллерийский.

– Вы знаете этих троих? – строгим голосим продолжал задавать вопросы Щукин.

– Только машиниста, Кособродова Митрий Митрича… – добросовестно признался Сидорин.

– А остальные как выглядели? – не отступал от своего полковник?

– Обыкновенно, ваше высокоблагородие. Молодой парень, человек такой,

– средних годков… неловкий… – опять перешел на обстоятельную речь Сидорин, почувствовав заинтересованность Щукина.

– Неловкий? Почему? – невольно вскинулся полковник. Сторож потер пе­реносицу пальцами, переступил с ноги на ногу и с готовностью ответил:

– Да он когда на паровоз садился, то с подскоком. И чуть сундучок не выронил.

– Вспомните, как он выглядел, – попросил Щукин, теперь уже не без лю­бопытства изучая этого цепкого на зрение человека. – Лицо, фигура?.. Са­мое приметное вспомните…

Сторож старательно насупил брови, наморщил лоб, всем своим видом по­казывая, что старается думать изо всех сил.

– Ничего больше не запомнил, – наконец вздохнул он. – Да и темновато было, ваше высокоблагородие.

– Ладно. И на том спасибо. Понадобитесь – вызовем. О нашем разговоре

– никому! – сухо сказал Щукин.

– Уж не сумлевайтесь, ваше высокоблагородие. Я – ни-никому! Я – за порядок! Должен же он когда-нибудь установиться твердо!

Сторож пошел, старчески шаркая ногами. У дверей остановился, покло­нился.

Щукин несколько мгновений сидел молча, что-то прикидывая, потом нажал кнопку звонка. И тут же незамедлительно на пороге появился молоденький поручик.

– Прикажите начальнику железнодорожной охраны доставить паровозную бригаду сто пятого-бис…

…Машиниста сто пятого-бис Дмитрия Дмитриевича Кособродова втолкнули в узкую темную комнату с облезлыми и исчерканными стенами. Здесь стоял хромой дощатый стол и две табуретки, а в потолок ввинчена зарешеченная электрическая лампочка.

– Положив руки за спину, по комнате с неторопливой выжидательностью ходил ротмистр Волин, не показывая арестованному налитых ненавистью глаз.

– Дмитрий Дмитриевич, – елейным голосом участливо сказал он, – кто должен был вести в тот вечер паровоз?

– Я уже объяснял там, в депо, бригада Колпакова, – недоуменно пожимая плечами, пробубнил машинист. – А только загуляли они. У кочегара ихнего дочка замуж выходила. Ну и попросили меня. Чтоб я, значит, съездил…

– А может, наоборот: вы попросили его остаться дома? – прицелился взглядом в переносицу машиниста Волин, уже заметно выходя из себя.

– Ну зачем же это мне?.. – невозмутимо спросил Кособродов, невинно сложив руки на коленях.

– Рассказывайте, что было дальше! – все больше раздражаясь, наседал Волин.

– Дальше? – Кособродов помедлил, опять пожал недоуменно плечами и продолжил: – А что было дальше… сели да поехали…

– Втроем?

– Это я тоже уже говорил! – Кособродов поднял на Волина лукаво-невин­ные глаза. – Без помощника мы поехали. Заболел помощник.

– И паровоз вы, значит, вели вдвоем? – загадочно спросил ротмистр, радуясь заранее расставленной ловушке.