Александр Матяш - По обе стороны добра и зла. Трансцендентальная алхимия мифа

• Название: По обе стороны добра и зла. Трансцендентальная алхимия мифа
• Автор: Александр Матяш
• Жанр: Религиоведение

Что такое миф об Адаме и Еве? Почему имена его древних персонажей до сих пор у всех на слуху? Как глубоко в бессознательное уходит смысл этого мифа? Почему мы все до сих пор ощущаем на себе последствия этой Эдемской истории? И каков их характер? Каким образом события, случившиеся в Эдемском саду, повлияли на всю последующую историю? Ответы на эти и многие другие вопросы читайте в книге психолога Александра Матяша «По обе стороны добра и зла. Трансцендентальная алхимия мифа».

---

В: Змея – символ мудрости, власти.

А.И: Что в образе змеи создает предпосылку для того, чтобы считать ее символом мудрости? Это могут быть по крайней мере две вещи: ассоциация змеи с энергией Кундалини, поднимающейся по позвоночному столбу, и специфика устройства змеиного зрительного аппарата.

У змей веко обладает интересной конструкцией: оно, с одной стороны, все время закрыто, с другой стороны – прозрачно. По этой причине у змеи немигающий взгляд. Для Ницше моргание символизировало глупость, видимо, как нарушение постоянства сосредоточения, мельтешение сознания… Неморгающий взгляд змеи производит впечатление – с биологической точки зрения, конечно, ложное, но с символической точки зрения абсолютное – постоянной концентрации; пристальный, пронзительный взгляд, видящий насквозь. (И вот этот змей с немигающим взглядом, с вкрадчивым шипением обращается к Еве: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» Посмотрите, как он вползает в ее сознание…) Если вдуматься, змей – весьма странная тварь здесь. Почему-то его слова не просто сбываются (как будто он обладал каким-то запретным знанием), но Господь, уже после того, как проклял его, их прямо подтверждает: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло».

Змей – чрезвычайно, в высшей степени загадочная фигура; захотелось же ему зачем-то лишить людей их невинности, их наготы, захотелось в силу его хитрости, проницательности. Нагота и проницательность устремились навстречу друг другу. По какой-то причине первозданная чистота людей будоражила змея, ему хотелось вторгнуться в нее и ее разрушить. Он испытывал раздражение, глядя на них, и это чувство, по всей видимости, было чем-то важным, что заставило его вползти в сознание первых людей – вкрадчиво нашептывая, склоняя к сомнениям…56 Эта фигура так же непроста и многозначна, как неоднозначны и нелинейны символизируемые ею процессы, происходящие в сознании. С одной стороны, он создан Богом и является орудием Его замысла, а с другой – обладает своей волей и своими собственными намерениями. Эти намерения, с одной стороны, не совпадают с Божественными, а с другой, сами они при этом не могут не быть известны Господу в силу Его всеведения… Кто такой (или что такое) змей на самом деле – чрезвычайно интересный и важный вопрос. Очень часто силы, будирующие и соблазняющие нашу невинность, только внешним образом противостоят ей, а на самом деле при этом находятся прямо внутри нее. Об этом ли древнееврейская игра слов или о чем-то еще большем – кто знает?57

В: Почему же тогда «вражду положу между тобою и между женою…»?

А.И: Здесь происходит смешение мифологического сознания и знания посвященных. Потому что, с одной стороны, это миф, в котором каждый персонаж является культурологическим объектом, а с другой стороны, это сказка, объясняющая, почему у слона хобот, а раньше не было, почему паук ткет паутину, а змей ползает без ног, почему мы его по голове бьем, а он нас жалит за пятки и т. д. Нам нужно увидеть, что стоит за символом.

В: Если змей – это кундалини, то он не потерял своей мудрости.

А.И: Да, но куда он с этой мудростью делся? В проклятии ничего не сказано об отобрании мудрости. И само проклятие можно прочесть так же дуально: с одной стороны, речь может идти об обычном животном, ползающем в траве, а с другой стороны – об энергии кундалини, которая у древних иудеев оказалась выброшенной в пыль. Здесь есть возможность увидеть указание на работу с телесными энергиями через межкультурные заимствования. Иудеи жили в достаточно насыщенной мифопоэтической среде: Змей Орий у египтян (из праафразийской общности с которыми они относительно недавно на тот момент (прим. 8 тыс. до н.э.) отделились), символический образ змея у шумеров, вавилонян, аккадцев, змеиные культы, эманирующие из Индии и доходящие до Ближнего Востока через Иран, персидскую ветвь индоариев. Эти заимствования – пусть глухие, отдаленные, не до конца понимаемые – но они были. Кроме того, змей обладает символикой на архетипическом58 уровне: символ змея как запредельной мудрости, ползущей по позвоночному столбу – кундалини, – находится в коллективном бессознательном: это не есть нечто надуманное, это то, что поднимается из бездн психической энергии, и вход в эти бездны есть в каждой человеческой душе.

По крайней мере, то обстоятельство, что символика змея носит коллективный характер, поднимается из недр коллективного бессознательного, и контакт с энергетикой кундалини на протяжении своей жизни любой человек хотя бы раз, но имел обязательно, я думаю, ни у кого не вызывает сомнений. Оргазм – это всегда вибрация кундалини59.

В: Почему в проклятии сказано: «…ты будешь жалить его в пяту»?

А.И: Уязвимость пятки также явно носит архетипический характер: по крайней мере, такие далекие друг от друга личности, как Сигурд, Ахиллес и Кришна погибли от раны в пятку. И душа «уходит» именно «в пятки» тоже неспроста. Я считаю, что в этой идиоме сохранился рудимент глубокого мистического знания, имевшегося и у наших предков, и проявляющегося в восточных телесных практиках типа тай-цзи или цигун – опускание энергии в ноги. Восточные (и особенно китайские) практики до сих пор считают, что сознание должно находиться в стопах. (рис)60

Рис. 1. Змея, жалящая в пяту

Рис. 2. Протоиероглиф Чи

Рис. 3 Иероглиф Чи – невежественный, бестолковый

Иероглиф Чи – безобразный, отвратительный

Символику «ужаливания в пяту» можно понять, вникнув в механизм человеческой ходьбы. Человек – единственное из всех живых существ, чья ходьба основана на перекатывании стопы от пятки к носку. Пятка – это та часть стопы, на которую человек ступает, а стало быть, она является первой точкой соприкосновения нашего естества с прахом земным, символизирующим материальность этого мира. А материальность, после того, как сознание Адама и Евы оказалось расщеплено в результате грехопадения, стала весьма чувствительно «покусывать» людские души своей кажущейся независимостью от сознания – коварством и соблазном, не уступающими библейскому змею. И то, какой характер носит воздействие этого «укуса» – ядовитый или исцеляющий, – больше зависит не от свойств «змеиного яда», а от нашего отношения к собственно ужаливанию. Отреагируем расщепленным сознанием – будем «отравлены» «змеиным ядом» и можем даже погибнуть; проинтегрируемся с «прахом» и «кусающим» из него «змеем», примем отвергаемую изнанку реальности – будем исцелены61.

Получается, что ужаливание в пяту – это та обратная связь материального мира, которая приходит к нам в виде ударов судьбы и которая воспринимается, как правило, разрушительным и негативным образом. Таким образом раскрывается символ кусающего змея – настигающего нас рока, фатума – внешнего по отношению к нам зла, ранящего, а часто и вовсе убивающего нас. Конечно, оно является внешним по отношению к нам только до тех пор, пока мы признаем наличие дуальности: есть внутреннее, а есть внешнее, и в этой расщепленной дуальности та внешняя, материальная, враждебная по отношению к нам часть реальности символизируется именно кусающим в пяту змеем. Однако преодолеть этот дуализм и только таким образом лишить эту часть ее злого и разрушающего потенциала ох как непросто…

А если мы принимаем принцип недуальности и единства источника, то мы сразу вспоминаем, кем был создан змей…

В: И змей сразу становится мудрым…

А.И: По крайней мере, сообразительным. Из чего следует, что все удары судьбы в действительности носят глубоко неслучайный, и в случае их принятия – не враждебный и не разрушительный характер. Фигура змея в такой символической наполненности начинает играть своей амбивалентностью точно так же, как она играет ею в алхимичности мифа. За ней может стоять (в зависимости от нашей осознанности и прочих связанных с ней настроек и выборов) либо нечто, искренне воспринимаемое нами как сугубо внешнее и враждебное по отношению к нам. Либо нечто, только кажущееся внешним в силу того, что его глубокая внутренняя суть из-за нашей неспособности ее узреть в ее истинном виде, показывается нам своей внешней стороной. Сама же эта внутренняя суть, неотделимая от нас, сокрыта от нас до поры до времени – до тех пор, пока нами не будет преодолена эта самая дуальность. В эту внутреннюю суть входит и то, что мы не желаем видеть и не принимаем в себе, – изгнанная через двери вытеснения, она возвращается к нам через окна внешних обстоятельств. И то, какими наша самость хотела бы нас увидеть – не желая принимать свое предназначение, мы тем самым противимся судьбе, и она в ответ начинает тянуть нас за волосы, насылая на нас те или иные разновидности шаманской болезни62, – в виде неблагоприятных обстоятельств или болезней. И в этом смысле змей, действительно – самая мудрая из всех тварей, созданных Господом Богом, потому что во всех ударах судьбы сокрыта необыкновеннейшая мудрость, приобщение к которой возможно лишь через смиренное принятие их (ударов) необходимости для нас, и заключающаяся в том, что «свои» удары мы получаем в силу глубоко протекающих именно внутри нас процессов.