Ферестан Д'Лекруа - Голоса Расальха. Книга первая: На полпути к себе

• Название: Голоса Расальха. Книга первая: На полпути к себе
• Автор: Ферестан Д'Лекруа
• Жанр: Научная Фантастика

«Голоса Расальхата / Книга 1. На полпути к себе» – это книга о людях, осознавших, что находятся посреди чудесных событий или что они сами – часть чудес. Среди таких людей – библейский Каин и молодой колдун, живая стихия Морская и обычная девушка Полина из города с заглавной буквой «Р» в названии, и ещё десятки людей, котов, нужных вещей и самих читателей. Да, читателей… или минуту назад вы не собирались создать новую вселенную?

---

– Я так боялся, что не успею…

– Не успеешь «куда»? Маг…

У нас нет тени в этом мире. Этот мир – тень.

Часть четвёртая. Четвёртая стена

В картах алая масть не нужна

коль и так все черви кровавы…

Сергей Рипмавен. Алая Колода

«Кали-Ола». Рязань. Утро

– Четверка – знак смерти.

– Это ещё почему? Опять твоя кабалистика и мистицизм?

– Рассуждай трезво, но с оглядкой на мою логику. Нет, это я буду рассуждать трезво, но с оглядкой на твою логику, Марина. Начнём с Триединого…

– Да, да, знаю. Отец, сын и святой дух.

– Вот видишь? Три, а не четыре. Он, точнее второе лицо святой Троицы прославлял жизнь, а был распят на кресте. А крест предполагает четыре внутренних угла – тот самый знак… смерть. Символ.

– Тогда почему не пять?

– По той же причине, что и не семь. Пять – это пентакль, пять чувств, как и пять сомнений, управляющих ими, это символ, защищающий жизнь. Не смерть, – и он начертил пентаграмму на запотевшем оконном стекле кофейни.

– Ещё есть шестёрка, символ Зверя…

– Нет. Шесть – это иной знак, он губит, но не приносит смерть. Если отталкиваться от такой логики, есть ещё миллиарды чисел. Четверка же знак смерти. Четыре пера подписывали смертный приговор на суде в Вавилоне. Четыре стороны у могил-пирамид в древнем Египте. На четыре основные стихии распадается мир после своей смерти по Парацельсу, и эти же четыре стихии – алхимическая основа для сотворения чего-то нового, как жизнь, взращённая из праха своей предшественницы. И не негативный ли оттенок несёт в себе выражение, содержащее «в четырёх стенах»?

– И мы знакомы с тобой четыре года, —с усмешкой на лице завершила она и, посмотрев на стекающую каплями пентаграмму на стекле, добавила: – Хочу на море.

– И на какое? Чёрное, Каспийское, Красное или сразу на Мёртвое?

– Ты сегодня добрый, – в глазах Морской вспыхнул на секунду синеватый огонь гнева и погас, истаял в фиолетовых лучах солнца, преломленных в оконном стекле кофейни на Есенинской улице. – А ещё четыре года минуло с тех самых пор, как ты пообещал заглянуть в мою мастерскую…

– Крупская, дом пятнадцать…

– Вот только я уже и адрес поменяла. На старом месте стали много за аренду брать. Только, боюсь, к твоему приходу мои кисточки с картинами снова сменят место своего ночлега.

– Обещал, так загляну. Помнишь? Обещание колдуна больше его жизни!

– Не колдуна, а мага. Ты ведь добрый.

– Да, да, пожалуй, сегодня и загляну. Допивай кофе, пока теплый…

«Кали-Ола». Рязань. Ещё не вечер

Улица Пушкина, дом двадцать три дробь четыре. И квартира четвёртая.

– Юлька, не отставай!

Неприветливый подъезд оранжевой облезлой пятиэтажки, площадка на четыре предквартирные двери, все без номеров. Только студия Марины видна сразу – на двери наклеен (странно, что не нарисован) огромный плакат: тоненькая девушка-статуя в пол-оборота, снятая со спины. Лицо статуи повернуто к далёкой точке – вроде тюрьме. На ум пришло название той тюрьмы: Кресты. А девушка? Таковой могла быть Цветаева, хотя нет, Анна и точно Ахматова. Тоненький юный демон на службе у юного мага.

– Юля, постучи, меня Марина сразу узнает. Пусть сюрприз будет.

– Хорошо, – и четыре еле слышных удара кулачком в дверь. Фотография идёт волной, и, кажется, сама дверь. Внутри студии идёт волна по связывающим события линиям судьбы. Фатум вторит каждому удару громовыми раскатами в далёком и недалёком будущем.

– Спасибо, – и тут же, только в мыслях: «Спасибо, Фатум, за обман…»

Дверь открывается. Хозяйка выходит к нам навстречу и возвращается попутно в себя. Верно, спала.

– Сергий.

– Доброе время, мисс Морская, – и чопорный поклон.

– А я Юлия, ваша коллега по мазкам.

– Простите, маскам? – и обе девушки смеются ведомой только им шутке.– Входите, ребята.

Дверь закрывается за спинами вошедших людей, и площадка следом за хлопком двери скатывается, подобно листу бумаги, в звенящую спираль.

Квартира оказалась лабиринтом: некий Дедал выстроил в старенькой советской квартирке несколько десятков перегородок, перемешав имеющееся пространство в паутину узких коридорчиков и геометрических фигур. Налево – треугольный тупик, направо – развилка с округлыми стенами. Шаг, шаг – хозяйка вела их по единственному правильному, известному только ей маршруту. А белые стены смотрели вслед троице десятком развешанных на них картин – её картин. И везде только море и космос. Да, и персонажи мифов – крылатые боги-змеи коатли, сторукие ужасы древних греков, боги и демоны, вершащие суд над людьми. Будто она сама видела их в живую и изображала по памяти, выплёскивая свои воспоминания, лишь бы не видеть где-то во сне красоту и кошмар изнанки человеческого мира.

Да, такими они и были – знаешь ли ты, Морская, как близка к действительности? Каждый оживший миф, посмотрев на твои картины, узнал бы в них себя. И что страшнее – покажи свои мазки, свои маски людям, и многие забытые боги вернутся из Расальхата, города забытых богов, питаемые верой и страхом очевидцев их мощи в твоих картинах. Такие картины не для следующего столетия, не для будущего отцифрованного восприятия людей. Настоящее искусство не для своего века и часто даже не для следующего. Или? Или-ли. Если подумать: настоящее искусство – для всякого столетия.

А вот рядом с одним рисунком я остановился и вгляделся: ребёнок пяти-шести лет держит в руках картину, на которой изображен мужчина-герой. Самая примечательная деталь картины – слеза ребёнка по герою. Нет! Вот же: слеза героя по ребёнку! И большие каменные горы… Отворачиваюсь и продолжаю путь, ступая след в след за чуть приостановившейся, дожидаясь меня, Мариной. Дожидающейся меня и Юлии.

– Это один человек, – я оглядываюсь через плечо, внимая словам Юльки. – Ну как бы ты мог заметить, что они очень похожи. Это один человек. Ребёнок получил изображение себя в будущем. Там, где он вспомнил своё детство, а ещё тот страшный путь, что сделал его героем. Раз и навсегда сделал. И ребёнок вроде как вспомнил этот путь, что он сделает. Раз и навсегда сделает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Всходы – ступеньки, ведущие к храму.

2

«Кто нашёл – тот достоин тюрьмы» (вольный перевод с иллидии) Примечание Деррика

3

Абестовый – коричнево-алый.

4

Вторая соответственно «Возьми меня». Хотя есть Легенда, что там написано «Любой меч по сравнению с Экскалибуром – щит»