Ольга Овчинникова - Автостопом до алтайского яка

• Название: Автостопом до алтайского яка
• Автор: Ольга Овчинникова
• Жанр: Путешествия и география

В основе этой книги лежит путешествие автостопом из-под г. Санкт-Петербурга до территории Горного Алтая. Эта книга про безусловную любовь и отношения между людьми, причины болезней и их исцеление, переписывание сценариев в настоящей и прошлых жизнях и, конечно же, про автостоп. Для очень узкого круга читателей. Содержит ненормативную лексику. Возрастное ограничение 18+. Автор фото на обложке: Александр Hunta https://vk.com/hunta.mongol; место http://vk.com/goldcamel Автор книги [email protected]

---

По месиву из саранчи ехать очень опасно, потому что раздавленные насекомые превращаются в скользкую кашу. В последнее время саранча стала настоящим бедствием – за один день целые поля уничтожаются этими огромными летучими «кузнечиками», съедающими столько, сколько весят сами. На месте густых зелёных зарослей из кукурузы остаются только лысые ряды объеденных палок.

Мы бодро едем по абсолютно пустой трассе: Азамат впереди, Игорь сзади. Истории продолжаются:

– Я чё-то смотрю – шершень! … (имеющий опыт полового сношения в качестве пассивной стороны) в рот, … (офигеть) на … (пенис), … (проститутка)!

– Ты в Украине видел шершени какие? – громко смеясь, спрашивает Азамат.

– Там не шершни, … (проститутка)! Там слоны летучие, на … (пенис)!

Количество матов означает, что шершни там довольно большие.

– Да … (фиаско) просто: динозавры! – Азамат хохочет. – Я из Китая проехал, в Киеве выгрузился, и у меня машина затроила, поехал на СТО. Открываю окно, а там шершени! С палец величиной! Во!

И он показывает мне палец, слава Богу, большой.

– Да-да, а подлетают, как будто реактивный самолёт на тебя летит! – эмоционально подтверждает Игорь голосом, который чем-то сам похож на этот звук.

Выясняется, что у Азамата аллергия на укусы насекомых. Он рассказывает, как однажды в дороге его прямо в ухо укусила пчела, влетев в окно: еле до больницы добрался. Из-за аллергической реакции горло отекло так, что в больнице пришлось Азамата интубировать, иначе бы задохнулся.

– Три дня меня держали, не хотели отпускать! – эмоционально рассказывает он.

Он очень радостный, этот парнишка Азамат – чуть не умер, а рассказывает, смеясь.

Потом водители впадают в ностальгические воспоминания об армии, куда ж без этого? Армейские истории похожи одна на другую, и общее мнение «лучше пройти эту школу жизни заочно» – тоже.

– Вы окурок хоронили? – спрашивает Азамата Игорь.

– Да-да! – он хохочет. – А как же!

Есть такой ритуал в армии. Брошенный на плац окурок вынуждают подобрать, и нарушитель принимает живое участие в ритуале «похорон». Для этого окурок сначала транспортируют до места погребения – при этом его кладут на простыню, за четыре угла которой берутся четыре бойца и бегут несколько километров, причём так, чтобы окурок не улетел на землю. На месте выкапывается большая глубокая яма, размером с настоящую могилу. Туда с должными почестями кладётся окурок, завёрнутый в простыню и закапывается. Земля утаптывается.

После чего задаётся вопрос:

– А в каком направлении мы его положили?.. Как?.. Так неправильно же!.. Откапывайте обратно!

Мужики обсуждают стукачей.

– Да он командиру роты весь доклад сдавал, … (имеющий опыт полового сношения в качестве пассивной стороны) в рот. Я его, … (проститутка), чуть не убил на … (пенис)! Меня из-за этого судили, … (проститутка), – видимо, Игорь в армии был суровым и беспощадным авторитетом.

– … (Проститутка), опасно… – высказывается осторожный Азамат. – Мы, примерно, знали кто что стучит, но всё равно, блин, не трогали их, опасались. Потому что не дай Бог тронешь… блин, он сто процентов замполиту пожалуется, замполит начнёт потом, знаешь, палки в колёса ставить. И … (фигнёй) страдать. И вот ходишь молча, терпишь, ну… в душе знаешь, что они все стукачи. Я старался дружить со всеми.

Воспоминания постепенно переходят к деталям. Игорь грубоватым голосом, жалуясь, говорит:

– Вот раньше в армии служили: бежишь в семейных трусах, яйца то в одну сторону, то в другую переваливаются! Сейчас хоть трусы нормальные дают: рай, а не служба!

Не выдержав, хохочу в полный голос, уже не пытаясь скрыть от Игоря своё присутствие.

– Игорь, ты мне тут девчонку насмешил, – смеётся вместе со мной Азамат.

Тот, не смущаясь, отвечает:

– Ничо, ничо! Пускай посмеётся!

Проезжаем мимо какой-то деревни, и вдруг на встречной полосе оказываются гуси: организованным строем они идут по встречке.

– Аккуратно! У нас тут гуси! – предупреждает Игоря Азамат, одновременно притормаживая.

Минуем гусей, едем дальше. Игорь замечает:

– Дак они и не нарушают. Идут по своей полосе!

Смеёмся все вместе.

– Ты всегда такой хороший? – спрашивает его Азамат и поясняет: – Разговорчивый!

…Потом они разъезжаются, каждый своим путём, так и не увидев друг друга в лицо. Вскоре приходит время вылезать и мне: Азамат едет в Алма-Ату, а я собираюсь заехать в Оренбург, к Джагдишу – он звал меня в гости.

Джагдиш – мой друг и инструктор по кундалини-йоге. К счастью, я успела подружиться с ним до того, как увидела в ослепительно белой одежде в качестве инструктора. «Не надо лишний раз раздувать моё духовное Эго, – сказал тогда Джагдиш, видя моё потрясение его божественным видом. – Моя задача: поделиться, – раз. И бросить вызов – два. Дать испытание, сложность, стену, чтобы ты смогла пройти и получить свой опыт. Гуру один – это Бог, и Он в каждом».

…Напоследок спрашиваю у Азамата:

– Азамат, как ты думаешь: в чём секрет семейного счастья?

Он, недолго думая, отвечает:

– В пигоди.

– Чего? – я не понимаю. – В погоде?

– Пигоди – это такие корейские пирожки из мяса, – поясняет он.

– И всё?

Он думает ещё пару секунд:

– И ещё есть куырдак.

– Чо? – опять переспрашиваю я, так как впервые слышу оба эти слова. Судорожно пишу их в блокнотик, но карандашный грифель с хрустом ломается.

– Куырдак – это казахское блюдо – жаркое из субпродуктов, – просвещает меня Азамат в вопросе семейного счастья.

Мужики… Сговорились вы все, что ли…

На прощание Азамат даёт мне совет:

– Ты после Оренбурга и Уфы когда поедешь, в сам Челябинск не заезжай – выходи возле Чебаркуля. Справа будет заправка, слева – стоянка фур. И смотри номера регионов: на Ускоман казахи обычно идут, на Новосиб – российские.

Он очень волнуется за меня, но я проехала уже больше половины пути, и при мыслях о возвращении внутри сворачивается какой-то плотный тоскливый комок, – нет, только не назад, не обратно.

– И ещё! – добавляет Азамат. – Если палатку будешь здесь ставить, не поленись, набери козьих какашек…

Смотрю на него: шутит? Вроде нет.

– …разомни их в руках, – продолжает Азамат серьёзным голосом, – и вокруг палатки выложи кругом.

О, это, должно быть, какой-то ритуал…

– Эм… – вытягиваю шею и абстрактно машу в воздухе руками, требуя объяснений.

– … чтобы всякая нечисть навроде скорпионов, пауков и змей не заползла внутрь, – поясняет он.

Решаю, что в Казахстане я ставить палатку не буду вовсе: не медведи, так змеи! Мило: даже не знаю, кого бояться больше.

– Ещё бечёвку из конского волоса змеи боятся – если положить её у входа, то никакая змея не проползёт, – в завершение говорит Азамат.

Расставаться с дальнобоями, которые везли тысячу километров, всегда тяжело: они становятся как братья.

Глава 15

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается.

…И вот я опять на обочине, и сегодня – середина августа. Солнце высоко, вода есть, картонка с собой, – можно немного прийти в себя, прежде чем ехать дальше. Оттаскиваю рюкзак подальше от дороги, сажусь сверху и знакомлюсь с Казахстаном ближе, изучая растения. Большинство из них мне незнакомы. Сухие округлые кусты перекати-поля лежат в канаве, запутавшись в иссыхающей траве.

Тихо. Меня качает вверх-вниз. Качка продолжается, несмотря на то, что я сейчас не в машине, а на земле, – синдром моряков и дальнобоев.

Наконец, встаю, подтаскиваю рюкзак к обочине и вижу фуру – она едет ко мне.

Поднимаю руку, улыбаясь.

…Миша – так зовут водителя – грузный и большой: живот подпирает баранку. Он весело говорит про себя:

– Я – Мать Тереза!

Делаю удивлённое лицо, потому как его внешний вид никак не вяжется с названным именем. Миша поясняет:

– Только с рейса вернулся, думал: посплю. Звонит начальник: выручай, мол. Фуру, гружёную трубами, перекособочило, и надо с неё три-четыре трубы снять.

История стара, как дальнобойный мир, и называется «перегруз». Дабы сэкономить на перевозках и количестве рейсов, в машину грузится вес больший, чем возможно. На ту фуру нагрузили девять труб, ну её и перекосило – встала.

Миша много курит – дымит, как табачная фабрика – кабина не успевает проветриться.

– Ты окно открой, если что, – говорит предупредительно он, выбросив окурок в открытое окно и тут же закуривая снова.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.